– О-ох, Скоргола, толкаешь меня в самое пекло... Тогда ты непременно должен оправдать мои надежды!

Аланнис уплыла в сторону группы мужчин, и вскоре оттуда донеслись комплименты и громкий смех. А Скоргола отыскал чету Лоралей и уговорил их спуститься на первый этаж для «серьезного разговора». Если их это и насторожило, то совсем немного.

И уж Бенджамин Лораль не ожидал, что едва закроется дверь, он вдруг ощутит резкий запах, а затем попросту потеряет сознание.

– Хлороформ, – коротко, в обычной своей манере объяснил Скоргола побелевшей Делии и, мгновенно вспомнив, с кем говорит, бросился к девушке. – Замолчи! Ни звука! – Скоргола схватил ее за шею и прижал к губам ладонь. Ему самому было немного страшно. Не от совершаемого – от близости желанной женщины.

– Все в порядке, – прошептал Скоргола. – Ты мне поможешь – тогда спасешься, понимаешь? И спасешь мужа. Ты ведь любишь его?

Трепыхнувшись, Делия открыла и закрыла глаза.

– Надо же, действительно любишь. А вот я немного влюбился в тебя, странно, правда? Но не бойся. Ты, главное, пойми, что сейчас у тебя есть возможность сохранить и свою жизнь, и его.

Он медленно разжал пальцы и отступил на шаг.

– Ну, за дело...

Внутри у Скорголы – темнота. Непроглядный мрак, в котором прячутся монстры. Не потому что им страшно, а просто... просто они не любят свет.

Свет пляшет на полу. Свет танцует. И настоящий – и тот, людской. Который, отчего-то вдруг, высший.

Скоргола несколько раз хватает с подноса бокалы – и через какое-то время ставит их обратно, не тронув вина, словно бы в растерянности. Словно он то и дело порывается напиться, но сдерживается. Секунды хватает, чтобы капнуть в бокал из спрятанного в рукаве флакончика – и бокалы плывут к кому-то другому.

Когда вино кончается, слуги начинают беспокоиться – им не выйти.

– Какая досада, – бормочет какой-то мужчина. – Двери отчего-то заперты, верно, что-то сломалось, должен быть другой выход...

Но выхода нет – все замки заклинило.

– Мистика какая-то!..

Скоргола не волшебник, но уж в замках-то разберется.

– И где же Лорали? – спрашивает дама в бледно-голубом платье.

Скоргола считает про себя.

– Тебя долго не было, – замечает Аланнис, начиная тревожиться, оглядываясь вокруг.

– Вашу руку, Аланнис... Дамы и господа, – под руку с несколько запутавшейся Аланнис, Скоргола поднялся на лестницу третьего этажа. Застыл ровно посередине и сказал громче:

– Дамы и господа!

Сначала его заметили одни, потом другие... Скоргола подождал, пока станет центральной фигурой, и начал говорить:

– Дамы и господа, как вам известно, ни один вечер не проходит без развлечений. И сегодня я, Скоргола, всем вам, смею надеяться, знакомый, решил устроить игру. Вы все в нее уже играли и не раз – как говорит граф, мой названый брат, это всего лишь гонка. Власти, денег, влияния, вооружения, добропорядочности... впрочем, это в прошлом. В любом случае – жертвы неизбежны.

Раздался неуверенный смешок – сначала один, потом второй... Скоргола улыбался, Аланнис дрожала. Она одна поверила сразу и безоговорочно.

– Итак, господа! – вновь повысил голос Скоргола. – Вы, вероятно, уже слышали, что я привез в подарок вино... Так вот, в ящиках, конечно, не вино, а баллоны с отравляющим газом. Механизм исправен, и клапаны сорвались ровно восемь минут назад. Смерть наступает на двадцатой минуте. Но! Как порядочный человек, я оставил на верхнем этаже противоядие. Несколько флаконов. Отыскать их первее другого – вот и вся ваша игра.

Ему бы не верили и дальше, если бы... Если бы одна из дам не пошатнулась, а один из господ не заявил, что ему трудно дышать. Наконец, кто-то безвольно сполз на пол, сжимая ладонями голову... И человеческое море заволновалось.

– А теперь – в сторону! – Скоргола толкнул Аланнис вправо. – В сторону, они же тебя задавят.

Кто-то замахнулся на Скорголу рукой – его задавили бегущие сзади.

«А ведь такой смерти себе я не планировал», – отметил про себя Скоргола.

Аланнис стояла ни живая, ни мертвая.

– Хочешь поучаствовать в игре? – спросил Скоргола.

– Издеваешься? – пробормотала женщина, трогая свое горло. – Какой смысл... Ты... Ты чудовище.

– Верно, – не стал спорить Скоргола. – Но на деле – это не убийство, а эксперимент. Смотри, – Скоргола сбежал по уже пустой лестнице и развел руками. – Никто ведь не остался, даже те, припадочные... Ты, конечно, скажешь, что это любовь к жизни, а я скажу – привычка гнаться. Впрочем, одно другого не исключает... Видишь, я нашел компромисс.

– И отравил и себя, и меня... – печально вздохнула Аланнис. – А свою овечку, разумеется, спас... Или ты выпил противоядие заранее?

– Ничего я не пил... Выйдем на балкон, скоро они побегут обратно... Когда догадаются, что противоядия нет. Такие догадки обязательно приходят, Аланнис, обязательно – на грани жизни и смерти.

– Странно, я чувствую себя вполне приемлемо, – поделилась Аланнис, вытаскивая из прически шпильки. Встряхнув волосами, она избавилась от туфель, счастливо вздохнула и выбежала на балкон.

– А почему бы тебе чувствовать себя иначе? – удивился Скоргола, догнав ее.

– Тебе лучше знать, – пожала плечами женщина. – Ты ведь у нас специалист по ядам.

– Ядам?.. Силы небесные, Аланнис! Неужели ты поверила? Какие клапаны, какие баллоны, какой газ?.. У меня ведь совершенно не было времени!

– То есть...

– Те, кому стало плохо... Я подлил в несколько бокалов своего лекарства от аллергии – от него сильно хочется спать, а на волне общего безумия...

– То есть это все – вранье? – искренне возмутилась Аланнис, порываясь вернуться за туфлями.

– Да... – Скоргола взял ее за руку и улыбнулся. – Неплохо вышло, правда?

– Да уж...

– А в подвалах обычные бомбы. Никаких изысков.

– Скоргола!

– Говорю же, – он не позволил Аланнис уйти. – У меня было мало времени! Так что я не знаю, кто сможет спастись, а кто нет, но мы... мы точно умрем, потому что стоим на балконе. Если не спрыгнем сейчас, конечно, рискуя переломать кости.

– Будь ты проклят, – прошептала Аланнис совершенно искренне. – Будь ты проклят.

Скоргола прыгнул следом за ней.

Игра должна быть честной – так что и у них действительно были все шансы умереть. Да, внизу песок, трава, клумбы и кусты, но все же, господа, второй этаж в доме с не очень высокими потолками... Аланнис только ушиблась и не сразу смогла подняться и сделать шаг, а Скоргола, кажется, сломал руку. Боль можно было терпеть, чем он и занимался, пока шел к мобилю у черного входа.

– Так я и знала, – прошипела Аланнис, увидев в кабине два тела. – Оглушил?

– Хлороформ. С Бенджамином я не мог работать по личным причинам, а Делия мне, конечно, помогла, но обязательно натворила бы что-нибудь, оставь я ее в сознании.

Взгляд все равно задерживался на ней. Скоргола с трудом подавил желание коснуться ее волос.

– Тебе придется вести. Сломанную руку я не учел...

***

Граф вновь навестил Скорголу только через неделю. Сначала просто разглядывал его – с рукой на перевязи, абсолютно спокойного, – потом попросил сесть.

– Ты представляешь, что мне пришлось наговорить Лоралям? Ты представляешь, сколько мне пришлось им наобещать, чтоб спасти тебя?

– Это только твоя вина, – ответил Скоргола. – Не нужно было проверять меня столь изощренным способом. Они ведь никак не замешаны в твоих играх, так зачем?..

– Извини.

– Извиняю.

Так вот все просто.

– Вы с Аланнис помирились, – во вздохе Келестина слышится неприкрытое облегчение.

Примирение вышло долгим... Аланнис ушла лишь этим утром. «Что ты собираешься делать?» Тревожный взгляд и искусанные в кровь губы. Она никогда раньше себе такого не позволяла – чистой правды во всем.

Теперь пришло время Скорголы молчать и улыбаться.

Дело идет к войне. Гражданской. Шутка ли – подполье нанесло такой удар!.. Было ли оно, это подполье, на самом деле?.. Зато в любую войну необходимо оружие и машины. И, довольно часто, войны – гражданские, разумеется, – оканчиваются переворотами. К власти приходят достойнейшие... Келестин Майрвилль был весьма достойным человеком. К тому же – с оружием, деньгами и успехом. И с гением.