Дежурство подходило к концу. В дверях, немного раньше обычного, появилась Леночка Трояновская, свежая, в белоснежном накрахмаленном фартуке с красным крестом на груди.

– Я тебя, часом, не разбудила? - весело прощебетала она, целуя подругу. - Вон как глазки-то припухли, будто со сна.

Ирина бросила поспешный взгляд в зеркало и, улыбнувшись, погрозила ей пальцем. Они были ровесницами, но Ирине всегда казалось, что она намного старше этой худенькой, светловолосой, голубоглазой девушки, которая напоминала Снегурочку: не убережешь - растает.

– Как дежурство? Как Николаев? Боли не прекратились? - Леночка опустилась на небольшой диван, покрытый чехлом из белой ткани.

– Ему ночью плохо было, - бросила Ирина из-за ширмы, за которой переодевалась, - даже укол пришлось делать внеплановый. Я в журнал дежурств записала. - Она вышла из-за ширмы.

– Ирэн, - по выражению лица было видно, что пораньше Леночка пришла не случайно, - присядь, поболтаем немного. Я тебе такое расскажу! Да сядь же!

– Ну что там у тебя приключилось? - Ирина устало прислонилась к косяку

Леночка возбужденно набрала воздух.

– Ирэн, ты не поверишь, что мне сегодня приснилось! Представь - огромная комната. Мебели нет, все кругом задрапировано белым и черным шелком, который, знаешь, лежит такими большими мягкими складками, и зеркала - много зеркал. Кстати, - неожиданно прервала она рассказ, - ты платье-то к Новому году уже заказала? Я сегодня свое примеряла. Хочу вот здесь, - она шлепнула себя ладошкой по бедру, - сделать присборку и…

– Ленусь, не отвлекайся. Я домой хочу. Устала.

– Прости, прости. - Леночка виновато улыбнулась. - Я постараюсь покороче…И вдруг вижу - прямо на полу посреди комнаты - большая шахматная доска, а все фигурки на ней, - она сделала паузу и перешла на шепот, - будто бы жи-вы-е!

Ирина опустилась на диван рядом с подругой.

– И сидят за ней, - продолжила Леночка, взмахнув руками, - сидят за ней двое: один игрок с белыми крыльями, другой - с черными. Ангел будто и бес. - Она торопливо перекрестилась. - И говорит этот бес - мол, до чего люди глупы. Открытия разные делают, изобретают что-то, а тайны зеркал не разгадали! И до сих пор не поняли, что мы специально ловко так зеркала по всему миру раскидали, потому что это - наши окна, через которые мы за людьми наблюдаем. Днем и ночью. За мыслями и делами. И вижу я, говорит, что у людишек из века в век - души белым-чернее становятся. А белый ангел, - Леночка придвинулась к ней, - головой качает. Нет, говорит. Врешь ты. Я ведь всегда рядом с тобой в эти окна смотрю - потому что у нас с тобой вечная игра такая: ты, черный ангел, играешь с белыми фигурами. А я, ангел белый, с черными. И вижу, говорит, что не прав ты. Души у людей из века в век - все черным-белее. А черный ангел усмехнулся так страшно и… ничего больше не сказал. Вот такой сон. Ну, каково? - Не дожидаясь ответа, Леночка подошла к зеркалу и принялась поправлять косынку. - И ты подумай только, и вправду с этими зеркалами какая-то загадка. Сейчас и я думаю: это - окна из другого мира.

– Или в другой мир, - негромко произнесла Ирина, поднимаясь с дивана, - только… они нас видят, а мы их - нет. - Она замолчала. Ей стало обидно, что этот сон почему-то забрел не к ней.

– Ты придешь к нам в пятницу? - Леночка продолжала стоять у зеркала, придирчиво вглядываясь в свое отражение.

– Приду. И papa обещал быть. Он любит у вас бывать. Мне даже кажется, что он неравнодушен к Софи, - как бы между прочим продолжила Ирина. Рука Леночки, поправляющая косынку, на мгновение замерла.

Софи - старшая сестра Леночки - была женщиной красивой, незаурядной и уже опытной. Она успела побывать замужем и, по неизвестным никому причинам, решительно уйдя от мужа через год после свадьбы, вернулась в огромный отцовский дом на Невском проспекте, куда стала приглашать самую разнообразную публику - подающих надежды политиков, молодых и шумных офицеров, в основном из Генерального штаба, удачливых коммерсантов, сделавших состояния на поставках в армию, непризнанных, но, с ее точки зрения, подающих надежды поэтов, художников и музыкантов. Все они с удовольствием собирались вокруг этой яркой, притягательной женщины, главным талантом которой было умение устроить праздник, несмотря ни на какие внешние обстоятельства. Ее отец - известный банкир Петр Петрович Трояновский - этому не противился, напротив, всегда внимательно просматривал список приглашенных и сам время от времени появлялся среди гостей дочери, иногда уединяясь с кем-либо из них в кабинете.

– Кстати, Александр Федорович будет? - спросила Ирина.

– Что тебе в Керенском? - Леночка, подойдя к столику, на котором были разложены лекарства и ампулы, взяла в руки лоток с градусниками.

– Ба-ры-шни-и! - В приоткрытую дверь заглянула сухонькая старушка со шваброй и ведром в руках. - Что ли, я пол помою?

– Поликарповна, вы палаты помойте сначала! - строго велела Леночка.

– Помыла уж. Неужто не слышали? Я громко мою, - обиженно поджала губы уборщица.

Она действительно мыла пол так, что весь этаж знал - Поликарповна приступила к работе. На протяжении всей уборки старушка непрерывно что-то приговаривала, ворчала себе под нос, вступала в разговоры с ранеными, иногда вдруг, не отрываясь от основного занятия, начинала петь или приплясывать, чтобы развлечь какого-нибудь "грустнящего" солдатика. Раненые ее любили и ждали, когда она придет, да и сама Поликарповна считала себя человеком незаменимым - чуть ли не самым главным в госпитале.

– И коридор убрали? - улыбнулась Ирина.

– Не добралася еще. - Старушка, бросив хитрый взгляд на девушек, кивнула. - Да поняла я, поняла. Не глупая, поди. Щас коридор домою, и уж тогда сюда приду. А вы пока свои секреты секретничайте. Оно понятно. Дело молодое. "Помню, я еще молодушкой бы-ла-а", - пропела она и, энергично качнув ведром, из которого на пол выплеснулась вода, скрылась за дверью.

– Так что тебе в Керенском-то, я спросила? - Леночка с интересом взглянула на подругу.

– Не знаю. Он хороший. Странный немного, но я люблю необычных людей. То вроде тихий, робкий, застенчивый даже, а то вдруг - Наполеон! Царь природы!

– Хорошо - не России… - пробормотала Леночка. - Вряд ли он придет. У него ж здоровье не в порядке - туберкулез в одной почке оказался, ему ее вырезали. Еще от операции не до конца оправился.

– Я знаю про операцию. Потому и спрашиваю. Значит, не будет его. Жаль. Но я буду определенно!

***

Ирина вышла из госпиталя. Утро было сырым и прохладным. Серое небо, напитавшееся водой из Невы, грозило опрокинуться дождем. Улица, по которой она шла в сторону дома, была пустынна, что казалось необычным даже для этого раннего часа. Она остановилась, пропуская вынырнувший из-за угла облепленный людьми трамвай, со стоном раскачивавшийся из стороны в сторону. Люди на подножках цеплялись друг за друга. Ирина, провожая трамвай взглядом, с горечью подумала: "Все держатся друг за друга, но делают это вовсе не из желания помочь ближнему, а от страха свалиться под колеса и превратиться в изрубленный кусок мяса…"

– Как страшно… - негромко произнесла она.

– Страшно… - эхом отозвалось за спиной. Она вздрогнула и обернулась, наткнувшись на колючий, странно раздвоенный взгляд стоящего в полушаге за ней высокого небритого мужчины с несоразмерно маленькой головой в надвинутой на глаза кепке.

– Что? О чем это вы? - растерянно переспросила она.

– О том же, о чем и вы. - У незнакомца был низкий хрипловатый голос.

Она не испытывала желания разговаривать с этим неприятным, напугавшим ее человеком и поэтому быстро перешла на противоположную сторону улицы.

– Куда же вы, дамочка! - ухмыльнулся он, двинувшись за ней следом. Ирина ускорила шаг.

– Что, дамочка, не желаете разговаривать? Брезгуете? Воспитание не позволяет? - дышал он в спину.

Ирина остановилась и огляделась по сторонам. Ни одного городового, ни одного извозчика, да и прохожих нет.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: