— Дайте-ка, я поверчу за вас, мистер Уайт, — сказал Кларк Кент шагнув к машине. Он схватил рукоятку со всей своей потусторонней силой и заставил барабан крутиться.

— Так как же, мистер Уайт? Могу я готовиться к поездке?

Лоис Лейн стала между ними.

— Перри, я тоже хотела бы отправиться в поездку.

Она дотронулась плечом до плеча Кларка, отчего его рука завертелась еще сильнее, рукоятка барабана вырвалась из нее. Рукоятка от Бинго-Джинго стала бесполезной из-за его неловкости.

— Почему, ну почему я такой лопух? — удивлялся Кларк Кент. — В конце концов, я ведь СУПЕРМЕН!

Но как только я надеваю этот синий костюм и нацепляю эти очки, я сразу становлюсь безмозглым.

Ему хотелось бы сбросить свою синюю тройку, облечься в одежду акробата и взлететь к небесам с этой рукояткой, рукояткой СУПЕРМЕНА. Но это было бы нескромно.

— Нет, я должен оставаться здесь, где все смеются над тем, как я держу эту рукоятку, а моя мысль со страшной скоростью улавливает каждый оттенок насмешек Перри Уайта!

— Я всегда знал, что вы чудак, Кент, — сказал, хихикнув, Уайт. Он обернулся к мисс Гендерсон:

— Ладно, уберите из моего кабинета эту машину.

— Мистер Уайт, вы же должны вытащить еще один номер, — сказала мисс Гендерсон, одеревеневшими пальцами указывая на барабан.

— Хорошо, хорошо…

Уайт знал, что пока он не выставит из кабинета эту помешанную на Бинго женщину, покоя ему не будет.

— Поставьте на место ручку, Кент.

— Не могу, сэр. Она сломалась.

Лоис Лейн повернула голову к Кенту, пытавшемуся приладить на место сломанный кусок металла, который он гнул как спичку. Она ощутила что-то странное, как будто там, высоко, вдруг пронесся порыв ветра.

— Вы сломали лототрон, Кент, — сказал Перри Уайт. — Не знаю, как вас благодарить.

Он повернулся к мисс Гендерсон:

— Верните ее производителю.

— Мистер Уайт, мне нужен третий номер!

Ее крючковатый нос устремился прямо в лицо издателя, один глаз зажмурился, а все лицо сразу стало похожим на мордочку мангуста.

— Но я же не могу повернуть эту проклятую штуку!

Уайт стукнул по барабану.

— Извините, сэр, — сказал Кент, — как же насчет статьи о встрече старых друзей в родном городе?

— Хорошо, Кент, блудный сын возвращается. Убирайтесь и скажите им, что вы поедете.

Он рассматривал машину Джинго.

— Согласен на что угодно, кроме этой машины…

Кларк Кент пошел к выходу, счастливый, что получил согласие. Через минуту он еще больше обрадовался, услышав, как Перри Уайт сказал:

— Надеюсь, вы понимаете, как трудно отпускать лучшего репортера.

Это было истинное счастье для Кларка Кента, и простодушная улыбка расцвела на его лице. Как приятно хоть небольшое признание!

— О, благодарю вас, мистер Уайт, это…

Он обернулся и понял, что Уайт обращался не к нему, а к Лоис Лейн.

— Вы заслуживаете отпуска, Лоис.

— О, — сказал пораженный Кент, — ты тоже уезжаешь?

— Некоторые едут в Смоллвилль, — сказала Лоис, — а другие отправляются… — она запустила руку в сумку и вынула оттуда самый крошечный в мире купальник, — на Бермуды.

Кларк Кент медленно закрыл глаза и постоял так. Безумием было бы начинать все сначала с Лоис. Да, она хороша и привлекательна, особенно в том платье, которое на ней сегодня, и уж конечно — в этом миниатюрном купальнике. Он открыл глаза.

— Очаровательный купальник, Лоис.

— Рада, что он тебе нравится, Кларк.

Лоис намотала его на палец.

— Зачем я верчу им подобным образом? — подумала она. — Ведь он просто бедная рыбка, которую вытащили из воды…

«Уэбко Индастриз — Центр программирования».

За этим названием, нанесенным по трафарету на двойную стеклянную дверь, сидел Гас Горман. Сочетание йо-йо Гаса с компьютерами привело его в сердце промышленности, признавшей его необыкновенный талант в обращении с инструментами. Вдоль стен были расположены массивные консоли, их электроника то работала, то останавливалась, пока другие машины выдавали результаты. У машин находились контролирующие их люди, и среди них Гас. Его пальцы быстро двигались. Это был мозг огромного компьютерного лабиринта.

Гас умел обращаться с программами, умел совершенствовать их до тех пор, пока они не начинали действовать, как йо-йо в его голове. Но что бы он ни делал, он мог в любое время снова оказаться на улице, потому что не он делал большие деньги. Большие деньги проплывали мимо него на экране, но когда он пытался ухватить их, маленькие белые цифры скакали прочь.

— Чек… вот ваш чек…

Через компьютерный зал проходили кассиры со своей тележкой, подвижной кассой компании.

— Гас Горман?

Гас подставил ладонь, и на нее упал конверт с его зарплатой. Он открыл конверт и испуганно посмотрел на чек.

— Я-то думал, что это будет 225 баксов в неделю, а этот жулик… Знаешь, что тут написано? 143.80.

Соседний программист, повернулся на своем вращающемся стуле.

— Федеральный налог, налог штата и социальное обеспечение. Зато ты сможешь получать деньги и тогда, когда тебе стукнет шестьдесят пять.

— Не хочу в шестьдесят пять лет жить на 143.80, — сказал Гас.

С чеком в кармане и бурей в душе он подъехал к другой машине. Так же катались на своих стульях и другие программисты, передвигаясь на подшипниках от консоли к консоли. Они были довольны своими 143-мя долларами и 80-ю центами в неделю, потому что им нравилось играть на клавиатуре. Но Гасу нужна была новая йо-йо с золотой струной и с фальшивыми бриллиантами на ней.

Отправившись во время перерыва в служебный кафетерий, Гас все еще обдумывал проблему денег. Люди стояли в очереди, ожидая своей ежедневной порции, выдаваемой компанией — немного несъедобного французского жаркого и куска резинового пирога. Гас покачал головой, как делал всегда, становясь в эту очередь.

— В тюрьме и то лучше кормят.

Он продвигался вперед, держа перед собой поднос. Сначала Гас думал, что для него лучше работать в какой-нибудь большой корпорации. Но эти 143.80 меняли дело.

— На самом деле, — сказал коллега, стоявший рядом, — это на полцента больше, чем 143.80..

Гас взял тарелку с картофельным пюре и волокнистым, как дерево, бифштексом, потом обернулся к коллеге:

— Как это?

— В чеках всегда остаются доли доллара, но они округляют до меньшего числа.

— И никогда до большего? Чтобы их…

Гас внезапно понял. Он посмотрел на своих товарищей в очереди: в эту смену их были сотни, а за ними еще две смены.

— Каждый теряет в их пользу часть своей зарплаты, — сказал он задумчиво.

— Фактически не теряют, — сказал его коллега, кругленький программист с красноватыми, как морковка, глазами. — Они где-то здесь плавают. Компьютер знает, где они.

Гас добавил к своему обеду кусок хлеба, но задержался у кофейного автомата. Его коллега взял чашки для обоих.

— Сколько сахара, Гас?

— Полтора куска, — сказал Гас, наблюдая за тем, как растворяются белые кубики.

— Компьютеры знают, куда деваются эти половинки центов, — размышлял Гас, возвращаясь к длинному рабочему столу, столь похожему на столы в тюремной столовой.

— За то время, что я в тюрьме, — подумал Гас, — я мог бы уже украсть что-нибудь.

По далекому шоссе ехал автобус и, как все автобусы, угрожал своим блестящим рылом всей мелочи на дороге. Пассажиры, оцепеневшие от долгой езды, тупо смотрели на проплывающие мимо пейзажи. Иные читали, другие сладко спали. А еще один пассажир, юный Джимми Олсон, без конца болтал о жизни, о фотографии, о появляющихся у него время от времени прыщах и еще о разном, что беспорядочно приходило ему на ум.

— …но мой дядя Эл, с отцовской стороны, не желал есть ее начинку…

Кларк Кент, сидя рядом с Джимми, удивленно воззрился на него, как будто он был внезапно заговорившей рыбой.