— Он говорил, что это надо готовить из кожи птицы.

Кларк Кент не мог избавиться от чувства, что Олсона тоже когда-то давно состряпали из кожи птицы.

— Тогда моя мама сказала тете Эллен — тетя Эллен, это сводная сестра моего отца…

Кларк Кент вежливо подавал реплики, а шоссе летело мимо. Однообразный горизонт притуплял его мыслительный процесс, а сага о начинке индейки совсем доконала. Ему казалось, будто он поднимает автобус в воздух и по своей воле опускает его вниз.

— Терпение, — сказал внутренний голос, — в конце концов ты бессмертен.

Кент зевнул и через голову Олсона взглянул на небо. Длинная бледно-голубая полоса медленно становилась красной, потому что они ехали на запад; но краснота сгущалась, как будто солнце вдруг стало тропическим. И автобус вдруг свернул к краю дороги, повинуясь сигналу полицейского, указывавшему, что шоссе перекрыто.

Джимми Олсон вскочил со своего места.

— Мы попали в историю…

Дверь открылась, и водитель автобуса спрыгнул вниз. Олсон и Кент были позади него и слышали, как ему предложили на выбор:

— Поворачивайте назад или ждите, пока это кончится.

— А долго это продлится?

— С пожаром никогда не скажешь.

Полицейский повернулся к отсвечивающему пламенем горизонту.

— Это пожар.

Водитель застегнул ремень вокруг своего толстого живота, как бы показывая, что он постоянно водит свой автобус сквозь кольцо огня.

— Это химический завод, — сказал полицейский Кларку Кенту, предъявившему свое удостоверение прессы. — Дела могут пойти плохо.

— На заводе есть люди?

— Конечно.

Он смотрел на красные бушующие языки пламени, когда Джимми Олсон вскочил в автобус и вернулся со своей камерой. Он потихоньку отвел Кента в сторону.

— Пусть они поговорят, задержи их.

— Джимми, — вяло сказал Кент, — это опасно.

Олсон бросил ему улыбку превосходства; видно было, что начинка индейки испарилась из его головы.

— Опасно? Это зависит оттого, где находишься, мистер Кент.

Он умчался, а к этому месту подъезжали и останавливались все новые и новые машины. Возбужденные водители выскакивали из них, и Кент потихоньку влез в одну машину, присев на мгновение на заднее сиденье, чтобы сменить свой костюм. И вышел через другую дверь — СУПЕРМЕНОМ!

Когда ему случалось так поступать, он особенно любил самый первый миг, когда взмывал в пространство и чувствовал, что летит; на секунду вспыхивала молния и его вызывал большой корабль с направленными во все стороны острыми кристаллами, тот корабль, что доставил его на Землю с Криптона. А потом он сам был этой молнией, летящей ввысь.

Он влетел в лавину красных облаков. Их опаляющий жар Супермен ощущал просто как тепловатую духоту, но там, в огне, были люди, воспламеняющиеся легче, чем он. Он теперь их видел, планируя вниз к плоской крыше.

Он сделал круг, направляясь к огромной алюминиевой трубе, возвышавшейся над крышей. Изящным, легким толчком он свалил ее, превратив в покатый спуск на землю. Люди, попавшие наверху в ловушку огня, бросились к импровизированному спуску и легко оказались внизу. Изумленные пожарники смотрели, как рабочие соскакивают с этого настила, и только потом увидели его, кружащего наверху с головой, сверкающей в языках пламени.

— Он нашел выход, — подумал брандмайор, — он всегда находит.

Старый брандмайор стряхнул воду со своего шлема и пошел назад командовать брандспойтами, а люди продолжали скатываться по настилу с облегчением на лицах и благодарностью на устах.

— …Такого судебного процесса они еще не видывали…

— …У меня огромный ожог на спине из-за этого…

В конце концов крыша была очищена от людей, но брандмайор продолжал наблюдать за той частью здания, на которую ему указали его люди — там хранилась кислота.

Но, помимо этого, у него сразу возник другой повод для тревоги, так как Джимми Олсон перескочил через заграждение и побежал прямо к пылающему огню. Два пожарника пытались его догнать.

— Эй, эй, ты, сопляк!

— Он там зажарится!

Они не могли знать, что Олсона состряпали из кожи птицы, а он был слишком глуп, чтобы испытывать страх. Одна рука на заграждении, другая на камере — и вот он уже бежит вперед, надеясь отснять неплохой материал в ревущем пламени, обжигавшем уже кончики его юношеских усов.

— Мистер Уайт говорит, что репортер всегда прибывает, когда все уже кончилось.

Повторяя себе это дурное предсказание, он побежал выше, в самый дым.

Где-то в здании сумасшедший ученый в белом халате стоял посреди лаборатории без окон, где он при помощи правительственных грантов создал комбинацию самых разрушительных химических веществ, какие только можно вообразить — с тем, чтобы использовать их в детском питании, питьевой воде и очистителях воздуха в туалетах. Он нервно смотрел на составленные, как соты, в центре лаборатории белые канистры. Это была единственная еще не охваченная огнем комната, но и туда уже медленно проникал дым.

— Я мог бы получить Нобелевскую премию… а теперь…

Он хотел защитить, спасти свои канистры. Но что он мог сделать?

— Вы бы поскорее уходили отсюда, сэр! — Супермен стоял в дверях, а пламя уже лизало холл за его спиной. — Давайте, я покажу вам самый безопасный путь…

— Я не могу их оставить!

Сумасшедший ученый метался взад и вперед перед своими канистрами. Он потратил годы, совершенствуя свои тайны, и теперь, благодаря новому законодательству, позволившему ему сбрасывать тысячи тонн химических отходов в близлежащую реку, был накануне еще одного значительного прорыва.

— Это концентрированная кислота N8. Если ее нагреть свыше 180 градусов… — он вытер влажный лоб, — она улетучится в воздух. Ее облака поднимутся вверх…

— Ядовитый газ?

— Конденсированные облака этого газа уничтожат бетон, сталь, все, что угодно.

Огонь уже проникал в дверь, и стены комнаты без окон начали трещать и шелушиться от жара. Сине-зеленая кислота в канистрах стала красноватой, и на жидкости кое-где появились пузыри.

— Началось, — побледнев, сказал химик.

В дверь вбежала пожарная команда, таща брандспойт.

— Отойдите назад, мы сейчас начнем.

Подняв шланг, пожарник крикнул в холл:

— Давайте жидкость!

Тонкая струйка воды закапала из конца шланга.

— Что за дьявол?

— Рукав порван!

Голос раздался из дыма, и пожарники посмотрели друг на друга, потом на ближайшую стену, уже горевшую: известка крошилась, гвозди обугливались, металлические баки раскалились.

Сумасшедший ученый смотрел на свои пузырящиеся канистры.

— Всю кислоту — на восточную сторону!

С этими словами Супермен повернулся и полетел к земле рядом со зданием, где пожарники в бешенстве пытались заставить работать свои пустые шланги.

— Супермен! — крикнул брандмайор, — Я не могу покончить с этим без воды.

— Где ближайший резервуар?

— Пять миль отсюда. Мы никогда им не пользуемся.

Супермен повернулся было, чтобы лететь, но его сверхчеловеческий слух уловил в огне чьи-то стоны. Он полетел назад и нашел Джимми Олсона почти без сознания на полу здания, с разбитой вдребезги камерой и расплавившимися ботинками. Супермен схватил юношу на руки и отнес его к карете скорой помощи. Рентгеновский луч из его глаз сейчас же просветил ногу Олсона.

— Простой перелом малой берцовой кости.

Оставив его на попечение ошеломленных медиков, Супермен взвился в воздух над окружавшей здание завесой из дыма и огня. Его сверхзрение позволило ему сразу осмотреть окружающую местность и остановить взгляд на озере, которое компания загрязняла уже много лет; к нему никакая гадина не подошла бы близко, но Супермену оно годилось для сегодняшней высокой цели. В его необыкновенном существе происходили непостижимые химические изменения, дыхание его стало ледяным. Направив его на озеро, он заморозил всю воду до дна. Потом, подлетев к краю озера, он расколол его замерзшую поверхность, одним рывком поднял вверх большой кусок льда, блестящую пластину, и унес с собой.