Сердце мне ты вновь, луна, тревожишь;

Знаю, чары деять ты вольна,

Но моей печали не умножишь

Даже ты, печальная луна.

Ночь, свой белый гнёт и ты наложишь,

И с тобою спорить мне невмочь,

Но тоски моей ты не умножишь,

Даже ты, тоскующая ночь.

4 (17) июня 1924

Слышу песни плясовой

Разудалый свист и вой.

Пьяный пляшет трепака,

И поет у кабака:

«Темен был тяжелый путь,

Негде было отдохнуть.

Злоба черта стерегла

Из-за каждого угла.

Только все ж я хохотал,

В гулкий бубен грохотал,

Не боялся никого,

Не стыдился ничего.

Если очень труден путь,

Можешь в яме отдохнуть.

Можешь, только пожелай,

И в аду воздвигнуть рай». -

«Чьи, старик, поешь слова?» -

«Эх, с мозгами голова!

Был когда-то я поэт,

А теперь поэта нет.

Пьяный, рваный, весь я тут.

Скоро в яму сволокут,

И зароют кое-как.

Дай полтинник на кабак!»

29 декабря 1925 (11 января 1926)

Идешь, как будто бы летишь,

Как будто бы крылаты ноги,

Которыми ты золотишь

Взвеваемую пыль дороги.

Спешишь в просторах голубых,

Упруго попирая землю.

Я звукам быстрых ног твоих,

Невольно улыбаясь, внемлю.

Мелькнула, — вот уж вдалеке

Короткой юбки вьются складки.

Остались кой-где на песке

Ног загорелых отпечатки.

23 января (5 февраля) 1926

Сошла к земле небесная Диана,

И видит: перед ней Эндимион

Лежит, как бы возникший из тумана,

И спит, прекрасен, строен, обнажен.

Она к нему с улыбкой наклонилась:

«Небесный сон безумца посетил,

Но на земле ничто не изменилось,

Ты сон и явь навеки разделил.

Иди опять в пыли земной дороги,

Косней во тьме, — в том не твоя вина, -

И говори, что мы, святые боги, -

Создания мечтательного сна».

7 (20) февраля 1926

С луны бесстрастной я пришла.

Была я лунною царицей.

На всей планете я слыла

Красавицей и чаровницей.

Бывало, солнце и земля,

На небе пламенея вместе,

Сжигали лунные поля

Дыханьем беспредельной мести.

В подвалах укрывались мы,

Или спешили к антиподам,

Чтоб отдохнуть в объятьях тьмы

Под звездным полуночным сводом.

Разъединялися потом

Огнем наполненные чаши,

И наслаждались ясным днем

И мы, и антиподы наши.

Великой силой волшебства

Себя от смерти я хранила,

Жила я долго, и слова

Пророчеств дивных говорила.

Открыла я, в теченье дней

И двух светил всмотревшись зорко,

Что дни становятся длинней,

И что земная стынет корка.

Смеялися моим словам,

Но, исполняя повеленье,

Подвалы рыли, чтобы там

Найти от гибели спасенье.

И все, предсказанное мной,

Сбывалось в медленные годы,

И наконец над всей луной

Воздвиглись каменные своды.

Наукой изощренный ум

Все входы оградил в подвалы.

Машин могучих гулкий шум

Сменяли трубы и кимвалы.

И вот с поверхности луны

Весь воздух выпит далью черной,

И мы спустились в глубины,

Царица и народ покорный.

Стекло влилось в пазы ворот,

Несокрушимая преграда!

В чертогах мой народ живет,

Доволен он, царица рада.

Наверх не ступишь и ногой, -

Погибнет всяк, и стар, и молод:

Там в новоземье смертный зной,

А в полноземье смертный холод.

Наука и веселый труд,

Владея тайной электронной,

Преобразили наш приют

В Эдем цветущий, благовонный.

Порой за стеклами ворот,

Дивясь на груды лунной пыли,

Народ теснится и поет

Слегка прикрашенные были

О ветре, звездах, о ручье,

О вешнем упоеньи хмельном,

Да о каком-то соловье,

Совсем ненужном и бесцельном.

Ну что же, отчего не спеть!

Но повторись все, не захочет

Никто уйти, чтобы терпеть,

Как зной томит, как дождик мочит,

Глядеть, как, бешено крутясь,

Бушует вьюга на просторах,

Глядеть на лужи и на грязь,

Скользящую на косогорах.

18 апреля (1 мая) 1926

Огни далекие багровы.

Под сизой тучею суровы,

Тоскою веют небеса,

И лишь у западного края

Встает, янтарно догорая,

Зари осенней полоса.

Спиной горбатой в окна лезет

Ночная мгла, и мутно грезит

Об отдыхе и тишине,

И отблески зари усталой,

Прде ней попятившися, вялой

Походкой подошли к стене.

Ну что ж! Непрошеную гостью

С ее тоскующею злостью

Не лучше ль попросту прогнать?

Задвинув завесы не кстати ль

Вдруг повернуть мне выключатель

И день искусственный начать?

27 октября 1926

Угол падения

Равен углу отражения…

В Сириус яркий вглядись:

Чьи-то мечтания

В томной тоске ожидания

К этой звезде вознеслись.

Где-то в Америке

Иль на бушующем Тереке

Как бы я мог рассчитать?

Ночью бессонною

Эту мечту отраженную

Кто-то посмеет принять.

Далью великою

Или недолею дикою

Разлучены навсегда…

Угол падения

Равен углу отражения…

Та же обоим звезда.

19 ноября 1926