К началу войны Бен-Гурион уже был в Эрец-Исраэль "первым среди равных". И он стал таковым, несмотря на категоричность суждений и крайность позиций. Будь он больше «политиком», он был бы просто первым. Почему же он стал вождем, почему арабы заявили, что он — "самый опасный из сионистских лидеров"? При сравнении его с другими лидерами видны различия двух типов; назовем их качественные и количественные. Он был более энергичен, он лучше знал жизнь рабочих Эрец-Исраэль, он был более напористым агитатором. Он был широко образован. Но другие были образованы в других областях и были более сильны в чем-то другом. А вот качественно иным он был в одном — он был шире. В нескольких отношениях — шире в политике — был, как мы помним, готов договориться с Жаботинским. Шире в идеологии — совмещал возвышенные мечты о едином и неделимом Израиле и поддержку плана раздела. Шире в поведении — он бывал и весьма груб, даже с близкими товарищами, и очень обаятелен. Причем самое главное то, что он знал, когда и как проявлять каждую свою сторону.

В эти годы произошло важное изменение в его взглядах — он разочаровался и в арабах, и в англичанах (что развело его с Вейцманом). И неспроста — английские войска начали арестовывать евреев за ношение оружия, английская администрация ввела суровые ограничения на продажу земли. Бен-Гурион заявил, что он уходит с официального поста и посвящает себя вооруженной борьбе. Кроме того, он призвал к всеобщей забастовке. Начались столкновения с полицией. Это вызвало поляризацию в руководстве ишува. И опять большинство не поддержало Бен-Гуриона. Он уже был готов уйти в отставку, но международные события развивались так быстро, что всем стало не до того.

Гитлеровские армии начали победоносное шествие по Европе. В Британии сменилось правительство. Люфтваффе бомбила Лондон. Британии на какое-то время стало не до евреев. Бен-Гурион возвращается в Эрец и выступает с тезисом: "Во время войны и тотчас по ее завершении следует приложить максимальные усилия к тому, чтобы полностью решить еврейскую проблему, переправив в Палестину миллион евреев и объявив Эрец-Исраэль еврейским коммонвелфом, равноправным членом в семье свободных народов, которая возникнет по окончании войны". Обратите внимание на слова "которая возникнет". По существу, он предугадал перекройку карты мира в результате войны и то, что в такой ситуации мир окажется более восприимчив к идее возникновения нового государства на восточном побережье Средиземного моря. При этом евреи должны немедленно и активно строить свою армию — и чтобы участвовать в антигитлеровской коалиции, и чтобы поднять свой авторитет, и чтобы после войны защищать еврейское государство. Которое будет создано. Мы видим, каким хорошим футурологом он оказался.

Но только в области политики. В области естественных наук его прогнозы были не столь точны. В 1962 году он предсказал, что к 1987 году произойдет демократизация в СССР (попадание), все страны Западной и Восточной Европы станут федерацией (отчасти сбылось), уменьшится прирост населения в Китае и Индии (отчасти сбылось), будут заселены Луна и Марс, высшее образование станет доступно каждому, средний возраст человека достигнет ста лет, будет открыт укол, меняющий цвет кожи с черного на белый и с белого на черный — это ликвидирует проблему дискриминации. Последнее предсказание забавно: ясно понимая, какие чувства движут евреями, он, как это следует из прогноза, не придавал большого значения национальным чувствам черного населения Америки.

Но Бен-Гурион не только делает успешные политические прогнозы — он действует на их основе. Придя к выводу, что в результате войны уменьшится влияние Англии и возрастет США, он едет туда, чтобы мобилизовать Америку и ее евреев на борьбу за создание еврейского государства. К весне 1942 года ему удалось заручиться поддержкой большинства сионистских организаций Америки. Одновременно с ним в этом же направлении работал Вейцман. И, возможно, что именно совпадение их позиций в этом вопросе оказалось для евреев Америки столь убедительным. Уж очень разными были эти два человека. Вейцман продолжал верить в Англию и полагал, что она и после войны будет главной силой на Ближнем Востоке. Он вообще отводил в своих построениях большую роль западным странам и меньшую — ишуву. Однако в это время отношения между Вейцманом и Бен-Гурионом уже начали ухудшаться. Они действовали все более независимо, и это счастье, что сферы их деятельности мало пересекались. Вейцман вел переговоры с президентами и министрами, Бен-Гурион вернулся в Эрец-Исраэль и работал там. Но друг к другу они все время предъявляли претензии и заметную часть своих сил тратили на «внутривидовую» борьбу.

Кризис в отношениях с Вейцманом был не единственным, в центре которого оказался Бен-Гурион. В партии Мапай возникла фракция, выступавшая с крайних позиций — неделимый Эрец-Исраэль от Ливана до Синая, по обоим берегам Иордана. До какого-то момента эта фракция тянула всех в соответствующую сторону, а потом ее члены просто вышли из партии Мапай и создали свою партию. Бен-Гурион, который в данном случае, как мы видим, занял умеренную позицию, потерял многих своих союзников. Причем, поскольку сам Бен-Гурион издавна считался «крайним» и тянулись к нему такие же, он потерял старых друзей. Но наиболее тяжелый удар был впереди. В августе умер Берл Кацнельсон. Человек, которого Бен-Гурион считал самым близким другом. "Это был настоящий халуц, который в прекрасный узор своей жизни вплел и мотыгу, и меч, и книгу, и труд, и землю". В годы войны на Бен-Гуриона обрушился и еще один удар. Умер его отец, Авигдор Грин.

Каждому из нас приходилось — а если нет, то еще придется — терять близких людей или близких друзей. Первое — вопрос случайности; как поет Городницкий — "Но тому не легче, кто уйдет последним — ведь заплакать будет некому о нем". Но судьба честного человека и политического деятеля — не сахар. Люди меняют свои взгляды и позиции, и тот, кто не притворяется, а живет честно, расходится с теми, с кем работал вместе еще вчера. За удовольствие быть честным приходится платить.

Бен-Гурион был вождем ишува. Молодежь воспитывалась на его идеях. Его речи, статьи и книги распространялись, изучались, цитировались. Он умел командовать, воодушевлять, выявлять все лучшее и возвышенное, что было в людях. Он не умел участвовать в пирушках и вечеринках, сплетничать, говорить комплименты. Он был предельно деловит, он был воплощением Дела. Он был фантастически трудолюбив и работоспособен. Но всего этого недостаточно, чтобы стать великим политиком. Позже мы увидим, чем он был наделен еще.

"Война — это продолжение политики другими средствами". Известное выражение, хотя с таким же успехом можно сформулировать и наоборот: политика — это продолжение войны. Люди не только берутся за оружие, когда не удалось договориться, но и начинают разговаривать, когда убеждаются, что силой не победить. Во всяком случае, из тех двух войн, в которых участвовали в этот момент евреи, одна явно не была продолжением политики, ибо Гитлер ставил себе заведомо недостижимые политические цели, и не очень пытался это скрывать. Он начал войну и он ее проиграл, хотя в этот момент до конца Второй мировой войны оставалось еще немало времени. А необъявленная война, которую вели евреи ишува за свое — и евреев диаспоры — существование, только разгоралась. Для евреев она была продолжением политики, для арабов же — нет. Полезно знать и помнить, что именно арабы отвергали все подряд британские предложения — и это при том, что сами эти предложения учитывали интересы арабов куда в большей мере, чем евреев. Так что при всей внешней «экстремичности» Бен-Гуриона и даже его более «крайних» коллег, на самом деле экстремистами были арабы. Евреи были реалистами.

В течение всех лет войны еврейские лидеры пытались добиться от Британии, чтобы были сформированы именно еврейские части, чтобы они шли в бой под своим знаменем, чтобы приказы отдавались на иврите. И хотя около тридцати тысяч евреев уже сражались с нацизмом в составе британских частей, лишь в последний год войны еврейские части были созданы. И то произошло это в значительной мере лишь потому, что Черчилль сочувствовал сионизму больше, чем предшествующие британские правители.