И как раз в этот момент соседняя дверь открылась, и две женщины, одна из которых тянула небольшую тележку, вышли на улицу. Они болтали, и, хотя Клэр не могла разобрать о чем, она услышала смех. Ясно, это подруги, и Клэр напомнила себе, что тоже может найти друзей. Она расправила плечи, застегнула верхнюю кнопку плаща и ступила в темноту с твердым намерением строить новую жизнь.

Случай играет большую роль в нашей жизни. Просто удивительно, насколько все зависит от мелочей. Следующее утро началось для Клэр шумом ветра в ветвях деревьев на Чемберли-террэс. Она подумала, не восточный ли это ветер, тот самый – волшебный, вместе с которым внезапно появилась Мери Поппинс.

Девушка оделась, очень голодная и очень веселая. Утомившись вчера вечером, она проштудировала путеводитель Эбигейл и уже знала, как проведет этот день. Нет, Клэр не собиралась осматривать очередные достопримечательности. Она запланировала совсем другое. Но ее жизнь изменили вовсе не достопримечательности, а один взгляд.

Клэр шла по симпатичной улице с множеством магазинов и собиралась было пройти мимо какой-то маленькой двери, когда кошка, сидевшая в соседнем окне, вдруг посмотрела ей в глаза. Если бы кошка в тот момент не махнула хвостом, Клэр никогда бы не встретила человека, который сыграл такую роль в ее жизни.

Помещение использовалось под книжный магазин и было почти не заметно окружающим. Очень многие, и Клэр не исключение, проходили мимо, понятия не имея о его существовании. Между двумя окнами, немного ниже уровня тротуара, располагалась дверь. Клэр заметила табличку, написанную от руки: «Продажа книг», и вот, частично из-за кота и частично потому, что читать ей больше было нечего, она ступила во мрак.

Тенькнул колокольчик на входной двери. Это был удивительно большой магазин с длинными полками книг – от входа к задней части помещения. Но, что странно, не было ни прилавка, ни кассы у входа. Клэр вдруг подумала, что сможет остановить вора, если он решит ограбить магазин.

В магазине было довольно темно, но, пока она стояла в нерешительности, где-то щелкнул выключатель, и осветилась одна из семи полок. Клэр думала о Мэри Поппинс и ее визитах в странные и волшебные магазины, которые исчезали, когда Джейн и Майкл возвращались туда одни.

– Привет, – раздался голос.

И Клэр достаточно уверенно пошла в конец магазина по слабо освещенному коридору между книгами. За ним находилась крошечная гостиная, как у Мэри Поппинс. Два кресла, стол, маленький чайный столик и застекленный сервант делали комнату очень уютной. На потертом персидском коврике лежали книги, и это еще больше понравилось Клэр.

Самым очаровательным во всей этой картине был высокий худой мужчина, стоявший за столиком и наливавший чай из чумазого серебряного чайника.

– О, здравствуйте, – сказал он. – Чашку чая?

Он напоминал рисунок Модильяни: склоненные плечи, длинные руки и ноги, вытянутое, но красивое лицо с очень длинным носом. Его волосы, почти такого же цвета, что и у Клэр, были подстрижены под горшок – такую прическу она видела только в детстве. Почти средневековая. Круглые глаза смотрели на гостью так, будто он ждал ее прихода.

– Да, благодарю, – ответила Клэр.

На подносе на разных блюдцах стояли четыре или пять чайных чашек. Они были настолько разные по цвету и форме, что казалось, будто бы стая колибри возилась на подносе. Хозяин спокойно рассмотрел девушку, потом оглянулся назад – на чашки, очевидно выбирая, какую подать. На мгновение Клэр вспомнила о чаепитии у Безумного Шляпника, но этот человек выглядел слишком интеллигентным, чтобы быть безумным. И все чашки были чистыми.

– Мне лучше помолчать? – с иронией спросил он.

Клэр не могла понять, почему хозяин решил молчать, поэтому не отвечала, хотя подумала, что, наверно, лучше откланяться. Но тут незнакомец взял молочник и налил немного молока в чашку. Клэр снова подумала, что надо было попросить чай без молока, но говорить об этом теперь уже поздно. Он налил молоко во вторую чашку и через мгновение добавил чай. Затем положил крошечную серебряную ложку на блюдце и подал ей. Потом сел и вытянул свои длинные ноги на другой стул.

– Ищете что-то особенное? – спросил он. Клэр посмотрела на чайную чашку. Она была очень красивой. На лазоревом фоне были изображены птицы с ленточками или гирляндами в клювах. А на блюдечке с золотым ободком сплетались розы и дикие лилии.

– Нет, – ответила Клэр.

– Замечательно. Ненавижу людей, которые ищут одну определенную книгу, одного автора.

Есть тысячи книг, достойных внимания. И это не обязательно первые издания.

Клэр сделала глоток чая. Он был крепким и горячим. Она почувствовала, что в магазине было не только темно, но и сыро. Поэтому хозяин носил свитер и спортивную куртку, а на руках – перчатки с обрезанными пальцами. Клэр задрожала – жаль, что она не довязала шарф.

– Присядьте, – предложил незнакомец.

Она послушно присела на край старого, обитого кожей кресла. Оглядывая помещение, Клэр заметила, что потолки были, по крайней мере, двенадцать футов высотой и полки стояли не только вдоль проходов, но и закрывали стены прямо до потолка.

– Как вам удается поддерживать здесь порядок? – спросила она.

– Боюсь, у меня это плохо получается, – ответил мужчина, повернулся к подносу и положил в чашку кусок сахара серебряными щипчиками. – У меня был план, которого я придерживался неукоснительно в течение многих лет, но, похоже, разуверился в нем. – Он взмахнул длинными руками. – Первоначально слева была беллетристика, а справа – нехудожественная литература. Беллетристика была расставлена в алфавитном порядке по фамилиям авторов. Нехудожественная – по предметам. Но тот план мне наскучил. Хотя в нем и был практический смысл. Но с течением времени все должно меняться, и я решил расставить книги по эрам.

– По ошибкам?[1] – спросила Клэр, все больше понимая, что он не в своем уме. Ничего себе принцип организации – по ошибкам. Клэр скользнула взглядом по тысячам томов. И сколько же тут опечаток?

Он сделал еще глоток.

– Да… Ну знаете, правление Георга, Виктории, Эдуардов, перед Первой мировой, перед Второй мировой… – Он остановился.

Девушка поняла, что владелец магазина говорил об эпохах правления в Британии, и порадовалась, что промолчала. Клэр заметила, что в Лондоне молчание ей помогало. Она разглядывала чашку и блюдце, не соответствовавшие друг другу по рисунку, и заметила, что ее крошечная чайная ложка была выполнена в виде пальмы с обезьяной, ловко державшейся на вершине дерева.

– Ну, конечно, – продолжал он. – Недостатки подобного подхода очевидны. Ну вот, например, как учитывать национальность? Американские эмигранты в Париже и британцы у себя дома по-разному реагировали на Первую мировую. К тому же мы не можем считать Флобера викторианцем. А потом я подумал… – Вдруг он сделал паузу. – Мне так жаль, – сказал он. – Вам дать сахару? Я вам не наскучил?

– Нет-нет, – ответила Клэр. – Когда-то я планировала стать библиотекарем. – Дрожа от холода, она ожидала услышать похвалу или, по крайней мере, радостное удивление с его стороны.

– О да, библиотечная наука. Десятичная система Дьюи – десятичный принцип. Какая разница! Все равно редкостная чушь. Полная субъективность, которую выдают за объективность. Хранить и расставлять книги – не наука, а искусство. И потом, я придумал кучу способов организации нехудожественной литературы. Любой из них лучше, чем у Томаса Дьюи. Между прочим, я – Тоби Стэнтон. – Он поставил чашку и подался вперед, протягивая руку.

– Клэр Байлсоп, – представилась она, пожимая его руку, наполовину спрятанную в перчатку.

– Байлсоп? По-моему, английская фамилия. Но вы из Штатов. Нью-Йорк?

– Да, – ответила Клэр. – В Тоттенвилльской библиотеке придерживались принципа Дьюи, а меня это никогда не прельщало. Они говорили, что это высокая наука, а я вот считаю, что это субъективно.