В отличие от своих тысячников и командиров чужеземных отрядов, шад не стоял над расстеленным на ковре подробнейшим планом Аласорских взгорий и примыкавших к ним областей пустыни, а полулежал, - рана, полученная в Меддаи, все еще сильно беспокоила, однако присутствие сакка-ремского властителя на большом совете было необходимо. Даманхур сам не пойдет в бой - гвардию Полуденной державы поведет наследник Абу-Бахр. Между прочим, нынешним вечером шад, по наущению Энарека, составил еще одно завещание, в котором трон Саккарема переходил отнюдь не к Абу-Бахру (во время битвы всякое может случиться), а ко второму сыну, Туринхуру, сейчас являвшемуся наместником Дангары. Если первый наследник не погибнет, это завещание немедленно отправится в огонь.

Абу-Бахр тоже находился в шатре, стоя справа от своего отца, - невысокий, но сильный молодой человек с бесстрастным смуглым лицом молчал, предоставляя право принятия решений Даманхуру и его советникам. За его спиной маячила клиновидная бородка дейвани Энарека - царедворца, наиболее близкого к шаду Даманхуру и являвшегося первым управителем государства. Как ни странно, именно Энареку, который в жизни не брал в руки сабли, предпочитая возиться с пергаментами и архивами, Даманхур доверил командование засадным полком, насчитывавшим более десяти тысяч лучших кавалеристов Саккарема и дворян Нарлака, по своему желанию решивших принять участие в войне.

Вот, кстати, и нарлаки - расцвеченные эмалевыми гербами на доспехах и вышивкой на широких плащах мрачные светловолосые подданные великого нарлакского кенига. Старший над ними - конис Борживой из Тархова, суровый высоченный мужчина лет сорока пяти. Нынешняя война на полудне интересовала его только потому, что древнее и обширное владение Тархов ныне пребывало в упадке, и конис здраво надеялся подправить свои денежные дела с помощью добычи. Окружавшая его молодежь явилась в Саккарем утолить жажду подвигов - в последние лет двадцать Нарлак стал на редкость спокойным, если не сказать безмятежным государством, управляемым железной рукой кенига, собравшего множество небольших полунезависимых княжеств под единое управление. Нарлаки твердо верили: мергейты никогда не сунутся в их леса, не смогут преодолеть полосу болот, отделявшую Империю от Вольных конисатов, а следовательно, их жизнь останется скучной и унылой: ратную удаль можно будет показать только на ограниченных множеством правил турнирах да при усмирении холопских бунтов. А тут - величайшая война эпохи!

Тысячники наемного войска старались не вмешиваться в разговор. Они исполнят приказанное тем более Даманхур исправно платит созванным почти со всего света искателям удачи в золоте и серебре, - ни разу не случалось, чтобы выплата наемникам была задержана или позабыта. Сег-ваны, мономатанцы, арранты, горцы из Шо-Ситайна, галирадцы, горные и равнинные вельхи, маны из Аша-Вахишты, воинственные кочевники-джайды Альбаканской пустыни, д ангарское ополчение... Каждый народ представлен в шатре Да-манхура своим вождем и лучшими воинами. Нет только нардарцев, слишком озабоченных обороной собственных границ. Юный Асверус Лаур и его новый приятель - знакомый шаду по долгому разговору в Меддаи Драйбен из Кешта - не в счет. Они отвечают только сами за себя. Тем более что голубиная почта из столицы Нардара не приходит уже более полутора лун.

Более всего шада беспокоил всегда такой сдержанный и рассудительный Энарек. В последние дни с ним что-то случилось - дейвани стал раздражителен, излишне суетлив и зол, а не далее как вчера случилось и вовсе необычное: Энарек бросился в ноги шаду, заявив, что хочет сам командовать резервным отрядом и его сердце разорвется от горя, если Повелитель откажет. Энарек, видите ли, желает постоять с саблей в руке за свое отечество и его монарха, ибо больше не может видеть, как война уничтожает цветущий Сак-карем. Даманхур согласился, - в конце концов, дейвани отнюдь не обделен разумом и хваткой, а если его будут окружать опытные вояки-тысячники, худощавый и слабосильный управитель завоюет свою частицу славы. Энарек не помчится на белоснежном аргамаке впереди отряда, он просто будет отдавать приказы от имени шада. Пускай его...

Однако Даманхур насторожился. Что вдруг взбрело в голову его верному слуге и фактически правой руке? Патриотизм - отличное чувство, но всего должно быть в меру. Есть воины и те, кто ведет их, и вовсе не следует смешивать эти два понятия.

- И что ты об этом думаешь? - Когда облагодетельствованный Энарек ушел, из-за занавески, разделявшей собственный шатер Даманхура, показалась фигура женщины, вернее - девушки. Шад с доброй улыбкой поприветствовал ее кивком, но продолжал вопрошать - лучшей советницы ему было не найти. - Я не могу понять причины, толкнувшей Энарека на столь серьезную просьбу.

Фейран с детства приучили быть заботливой и внимательной к мужчинам, а потому она молча поправила подушки на ложе Даманхура, налила из кувшина шипучего напитка, основанного на сладком белом вине, меде и пряностей, и только потом ответила:

- Он показался мне... - Девушка сделала паузу и сдвинула тонкие брови, решая, как поточнее выразить свои мысли словами. - Странным. В его душе царит смятение, но в то же время он уверен, что поступает правильно.

Это высказывание Фейран можно было истолковать как угодно, однако шад предпочел удовлетвориться его прямым смыслом:

- Кто нынче не пребывает в смятении? Ну что ж, пусть Всесущий Атта-Хадж поможет ему... Ты не могла бы сделать мне перевязку?

...Все началось еще в Меддаи, после покушения. Энарек проводил тщательное следствие, пытаясь найти злодея, осмелившегося выстрелить в Солнцеликого, однако поиски не приносили никаких результатов до тех пор, пока у входа в небольшой дворец, послуживший пристанищем Даманхуру, не появилась странная компания: нардарец благородного происхождения, совсем юный мардиб по имени Фарр атт-Кадир, варвар с полуночи - самый настоящий патлатый вельх - и тихая девушка-саккаремка. Как ни был любопытен дейвани и как ни оберегал здоровье и покой своего господина, настырная четверка прорвалась к шаду и имела с ним длительную беседу. Мужчины затем ушли, а вот Фейран осталась. И никто, кроме нее самой, Даманхура да приятеля Фейран атт-Кадира, не знал, какие причины побудили ее остаться при раненом саккаремском монархе.

Кэрису девушка сказала просто: "Так надо".

Надо, значит, надо. Вельх не стал расспрашивать.

Даманхур получил заботу и уход, которые могут дать только женские руки, отдохновение от постоянного общества пахнущих сапожной кожей и пылью военных, а заодно и нежданного советника, обладавшего к тому же редкостным для человека даром - чувствовать и предсказывать.

Но в случае с Энареком Фейран не могла сказать ничего определенного. Завтра, когда на рассвете запылится пустыня на восходе и солнце будет бить в глаза войску Даманхура, Энарек поведет в бой десять тысяч отборных кавалеристов. Завтра. Завтра все решится.

Интермедия. О вечерней беседе между двумя взаимоуважающими друг друга людьми

- Госпожа, а вам не кажется, что...

- Не кажется, мой дорогой Луций. Отнюдь не кажется. Согласитесь, он почти недееспособен. Если бы наш Божественный только исполнял роль почитаемого плебсом символа Аррантиады и больше никуда не совал свой нос, то мы могли бы не беспокоиться. К сожалению, он рвется командовать. При всей своей глупости.

- Не скажите... Именно Тиберис придумал эту авантюру с переселением черни из крупных городов на материк. Он умен, но ленив и непостоянен. И у басилевса всегда наготове запасной ход.

- Это меня и беспокоит. Допустим, дело пойдет не по задуманному и проработанному нами плану. Плебс взбунтуется, начнет жечь города и убивать патрициев, выйдут из подчинения военные, - не забудьте, часть легионеров набрана именно из плебеев, и они не потерпят такого надругательства над своими вонючими сородичами. Кто будет виноват? Нет, не басилевс. Исполнитель! Сиречь вы. А если центурионы его личной стражи и этот монстр Агрикул, не отходящий от Тибериса ни на шаг, пронюхают и о моем участии...