Видимо, от страха я слегка перестаралась. Раздался страшный скрежет тормозов, и «жигуленок» слегка ткнулся в мою ногу бампером, чудом не причинив мне никакого вреда. Из бокового окна машины высунулась голова молодого мужчины с белым как простыня лицом и горящими глазами.

– У тебя что, кризис жанра?! Подвиг Анны Карениной вышел из моды в прошлом веке. К тому же бросаться надо под поезд – он дает полную гарантию в достижении результата, – последнюю его фразу я дослушивала уже в машине, куда беспардонно залезла и плюхнулась на место рядом с водителем.

– Гони! – только сказала я ему, оборачиваясь назад.

К своему ужасу, я увидела, что гоблин, почти уже добежавший к тому времени до угла, обернулся и заметил, что я села в машину. Я увидела также, что он чуть ли не с низкого старта устремился назад. Повернувшись к водителю и встретив его непонимающий взгляд, я заорала, тряся его за плечо:

– Давай, газуй, ну же! Сейчас он нас догонит, и тогда будет полная гарантия, что меня, как Муму, утопят и пикнуть не дадут!

Водитель очнулся, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и, включив скорость, втопил педаль газа в пол. Раздался свист от пробуксовывающих колес, и «жигуленок» сорвался с места, словно лошадь, попавшая под электрический разряд.

Машина пронеслась по улице и миновала перекресток под желтый свет светофора, сопровождаемая руганью автомобильных гудков и визгом тормозов. Мы проехали еще один квартал, повернули, потом еще раз повернули, после чего водитель снизил скорость и спросил:

– Ну, и что будет дальше?

– Этот вопрос на днях один человек уже задавал, – промыслила я вслух. – Ответ, который он получил, оказался неутешительным для него.

– Похоже на угрозу, – прокомментировал шофер, – но меня интересует, куда ехать дальше?

Я тяжело вздохнула и ответила с полным безразличием:

– Теперь уже не знаю.

Нервное напряжение спало, я почувствовала какую-то вялость и апатию, усиливающуюся еще и сознанием, что я, в который уже раз, вляпалась все в те же неприятности, причем по собственной вине.

– Ну, привет, – раздраженно процедил водитель, – что называется – докатались… Эх, и везет мне на эти дела… – последнюю фразу он произнес с какой-то неподдельной тоской.

Тут я спохватилась и затараторила, пытаясь объяснить ему создавшуюся ситуацию. Но получалось на редкость сбивчиво и глупо.

– Вы понимаете… Вы здесь ни при чем. Просто я… Ну в общем… В общем, у меня оказались эти…

– Симптомы? – как бы помогая мне, спросил водитель.

– Нет-нет, – я даже замахала руками, – другие… вещи… Из-за них я попала в эту ситуацию. И не в первый раз, хотя я здесь ни при чем…

Меня саму уже стал злить мой бессвязный лепет, и я попыталась уложить все случившееся в три фразы:

– В общем, я просто шла! Меня сшибли, и я упала! После чего ко мне попали эти вещи.

– Да-да-да, – с готовностью подхватил водитель, – где-то я уже слышал подобное объяснение. Кажется, в каком-то фильме… комедийном. Потерял сознание, очнулся – гипс…

– Да какой, к черту, фильм, – обозлилась я, поняв, что надо мной издеваются, – тоже мне, нашел комедию! Тут людей убивают, и все это из-за выборов! И хватит зубоскалить! Вы ничего не понимаете…

– Зато я очень хорошо понимаю, – медленно, расставляя акценты, заговорил водитель, – что я опаздываю на важную деловую встречу. И все из-за этого бреда, который я вынужден выслушивать от какой-то странной бабы, которая влезла в мою машину и при этом ведет себя неадекватно.

– Ну и езжайте на вашу дурацкую встречу, если вы не хотите ничего понимать, – в сердцах сказала я и отвернулась к боковому окну.

– Вот и отлично, – кивнул водитель и ударил по газам.

Машина минут двадцать петляла по улочкам и наконец, выехав на окраину города, остановилась у обшарпанного двухэтажного дома старой постройки. Все это время я старалась привести нервы в порядок и начать рассуждать здраво. Поездка в машине с молчаливым водителем этому способствовала. В общем, пока ничего страшного не произошло. От бандита мне сбежать удалось. Водитель попался хоть и ворчливый, но послушный. В принципе жить можно, решила я про себя, когда машина остановилась.

Однако, обозрев окрестности, я тут же забеспокоилась и спросила:

– Где это мы?

– У моего дома, – сказал водитель, – вот здесь, на втором этаже, я живу.

– Мы же ехали на какую-то важную встречу, – не поняла я.

– Все правильно, ко мне должен приехать заказчик и купить пару моих вещей.

– А мне что делать? – спросила я.

– Не знаю, – пожал он плечами, вытягивая на себя рычаг тормоза, – можете погулять по окрестностям или посидеть в машине, пока я закончу.

Он уже собрался вылезать из машины, но задержался и, повернувшись ко мне, сказал:

– Если хотите, можете подняться со мной. Я, так и быть, напою вас чаем.

Я подумала и решила, что это предложение можно принять.

Пока мы поднимались на второй этаж, я попыталась рассмотреть своего случайного спутника. Он был высокого роста, худощавый, жилистый. Волосы длинные, подстриженные кое-как. Глаза темные, нос прямой.

На маньяка он не был похож, скорее производил впечатление человека, заеденного бытовыми проблемами.

– Вы извините меня, – вновь пустилась я в объяснения уже у двери, – но я действительно попала в неприятную ситуацию, и мне угрожала опасность.

– Да уж, – сказал он скептически, открыв дверь и пропуская меня вперед, – я так и понял, когда увидел, как вы убегаете от своего дружка.

– Нет! Вы не поняли, – я начала терять терпение, – здесь совсем другое дело…

Мы вошли в небольшую, довольно темную прихожую.

– Ладно, – прервал мою речь попутчик, – не надо больше ничего объяснять. Все дело во мне, – он со вздохом открыл еще одну дверь и впустил меня в широкий просторный зал, при первом же взгляде на который я поняла, что попала в мастерскую художника.

Хотя в мастерских я раньше никогда не бывала, ошибиться было трудно. В большой комнате, занимавшей почти весь второй этаж, по стенам были расставлены картины и пустые рамки. В центре комнаты стояли два мольберта, на одном – картина, пейзаж, на другом – чистый холст. В комнате странно пахло, какой-то химией. Общее впечатление от обстановки было двояким: похоже на то, что у владельца помещения периоды денежного изобилия сменяли времена нищеты и прозябания. Роскошная мягкая мебель, которую обычно рекламируют дорогие салоны, соседствовала со старыми покосившимися шкафами, забитыми всякой всячиной. Полы были выстелены дубовым паркетом, однако на потолке виднелись разводы от многочисленных протеков крыши, а в центральной его части, почти над мольбертом, зияла большая дыра, через которую просматривался чердак. У окна стоял большой обшарпанный стол с резными ножками, на нем разместился маленький телевизор «SONY». Кухня, на которую сразу отправился мой попутчик, была отделена от зала небольшой фальшперегородкой из деревянных брусков. Кухонный гарнитур был также современный и дорогой.

Кроме двух горообразных кресел и дивана, сесть в комнате было практически не на что, так как две табуретки, стоявшие рядом с мольбертами, были запачканы краской. Поскольку присаживаться мне не предложили, я осталась стоять, отмечая про себя прочие мелкие детали жизни современного художника, к тому же, видимо, холостяка. На креслах валялась одежда, полы давно не мыли, со стола, который, похоже, служил и обеденным, и рабочим, не были сметены крошки.

Пока я осматривалась, а хозяин возился на кухне, зазвонил телефон. Телефонный аппарат я обнаружила на маленьком столике между кресел. Однако это была базисная часть радиотелефона, трубки на ней не было. Звонки продолжались.

Из кухни выбежал хозяин и тоже стал озираться в поисках телефонной трубки. Наконец он вспомнил, где бросил ее в последний раз. Подойдя к мешковине, валявшейся рядом с мольбертом, он тряхнул ее, подняв с пола. Из мешковины вылетела трубка и со стуком ударилась об пол. Художник поднял трубку, нажал на ней какую-то кнопку и заговорил: