— Ай-ай-ай, — Громов покачал головой. — Какая неприятность. Займись, подполковник, это входит в перечень услуг.

Начштаба побагровел. Вывести его из себя всегда было довольно просто.

— Ты у меня попомнишь, подполковник, — пообещал он зловеще и выскочил из раздевалки.

— Попомню, — невозмутимо отвечал Константин.

Через пятнадцать минут полностью экипированный и готовый к вылету Громов неторопливо шёл по рулёжной дорожке, направляясь к ангарам, где его ждал красавец-истребитель «Су-27УБ»[21] . Сержант из роты технического обслуживания приветливо улыбнулся ему:

— Здравия желаем, товарищ подполковник!

— Здорово, Иван. Как тут «журавль» [22] без меня поживает?

— На пять с плюсом. У нас всё схвачено, товарищ подполковник, не беспокойтесь.

Громов знал, что у техников действительно «всё схвачено» и не беспокоился. Он кивнул сержанту и по приставленной лестнице забрался в кабину. Устроился в кресле, пристегнулся, включил питание приборной доски, окинул критическим взглядом россыпь зелёных огоньков, проверил состояние многофункциональных дисплеев и табло отказов. В это время сержант убрал колодки и лестницу, помахал рукой, показывая, что всё готово. Громов запустил силовую установку, прислушиваясь к тому, как мощно раскручиваются роторы двух турбореактивных двигателей АЛ-31Ф производства фирмы «Сатурн» Архипа Люльки. Потом перебросил тумблер на приборной доске и вышел на связь с командно-диспетчерским пунктом.

— База, говорит Витязь, как слышно меня, приём?

— С добрым утром, Костя, — поприветствовал Громова весёлый голос.

Константин сразу опознал его владельца — майора Саблина, который сегодня дежурил на КДП.

— С добрым утром, Слава. Выпускай на взлёт, не томи.

Возникла заминка. Потом, понизив тон, Саблин сообщил:

— Тут начштаба всех строит — не велит тебя выпускать.

— Основания?

— Говорит, полёт отменяется в связи с неявкой клиента.

— Хм-м… Клиент, по-моему, на месте. И при деле.

Саблин приглушённо засмеялся. Он был в хорошем настроении и, видимо, вполне оценил юмор ситуации. Громов услышал, как на заднем плане громко, но невнятно рокочет разобидевшийся подполковник Лаптев. Ему кто-то робко и так же невнятно отвечал. Константин разобрал всего несколько слов и обрывков фраз: «этот наглец», «приказ», «клиент», «его урою» и «он у меня».

Двигатели «Су» продолжали работать на холостом ходу, и Громов скучным официальным голосом снова запросил у КДП разрешение на взлёт и эшелонирование[23] . Саблин вернулся к выполнению своих прямых обязанностей:

— Витязь, вам отказано в вылете. Заглушите двигатель и покиньте самолёт… Костя, начштаба упорствует. Говорит, что клиент находится на земле, а без клиента ты не полетишь.

—.А ты ему объясни, — посоветовал Громов с ленцой, — что клиенты разные бывают. Кому-то нравится участвовать в процессе, а кто-то предпочитает наблюдать.

Саблин передал народу слова Громова, и тут же эфир взорвался жизнерадостным хохотом. Смеялись все, кто был на КДП, кроме, наверное, уязвлённого в очередной раз подполковника Лаптева.

— Ну что там? — спросил Громов, когда смех несколько поутих.

— Начштаба нас покинул, — безо всякого сожаления сообщил Саблин. — Ты бы только видел его физиономию!

— Мне разрешат сегодня вылет или нет?

— Лети, сокол, — дал своё согласие Саблин. — Занимай третий эшелон и крутись в своё удовольствие. Кобру покажешь?

— Покажу, если просите.

— Тогда дай знать — ребята посмотреть хотят.

— Не налюбовались ещё?

Говоря это, Громов двинул РУД [24] до защёлки «малого газа» и по рулёжной дорожке повёл истребитель к взлётно-посадочной полосе. Машина катилась ровно, турбины свистели, и жизнь была прекрасна.

— База, говорит Витязь, я на исходной.

— Витязь, взлёт разрешаю.

Громов вывел обороты двигателя на взлётный режим, полоса заскользила навстречу, теперь РУС [25] на себя, и вот уже мелкая тряска, сопровождающая движение истребителя по полосе, разом прекратилась, и земля плавно уходит вниз, проваливается под фюзеляж, а впереди — только небо.

Набрав высоту, Константин надел маску кислородной системы ККО-5 и снова связался с Саблиным:

— Начинаю маневрирование. «Поворот на горке».

Посторонний наблюдатель увидел бы, как раскрашенный в камуфляжные цвета «Су-27УБ» вдруг резко задрал нос и полетел в зенит, двигаясь практически вертикально — манёвр, называемый «горкой». Затем истребитель снизил скорость до минимума, и оставаясь в той же плоскости, завалился на крыло, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов в пикирование.

— Отчаянный малый наш Громов, — одобрительно обронил Саблин, наблюдавший за истребителем сквозь панорамное окно КДП. — «Поворот на горке» на машине весом в двадцать две тонны — это не хухры-мухры. Не всякий рискнёт.

— Да, — согласился один из находившихся в диспетчерской офицеров. — Я бы не рискнул.

— А кто он такой — этот Громов? — поинтересовался молодой лейтенант, лишь неделю назад прибывший в часть и ещё не успевший сделать ни единого вылета. — Как приехал, только и слышу: Громов, Громов, Громов. Он что, действительно из «Витязей»[26] ?

— Из них, — подтвердил Саблин. — Потому и держим. Он умеет делать то, чего никто не умеет. Да и басурмане, как услышат, что их «Витязь» будет возить, на лишнюю сотню баксов всегда готовы разориться.

Громов тем временем вышел из манёвра и объявил «Петлю Нестерова с переворотом в верхней точке и выходом в управляемый штопор».

— А почему он здесь, а не в Кубинке? — поинтересовался лейтенант.

— Выперли его из «Витязей». В девяносто шестом. Он в Ле Бурже выступал, ну и впилился в какого-то француза на «Мираже». Или француз в него впилился. История-то знаменитая — про неё тогда во всех газетах писали. А разбираться никто не стал, вот и списали нашего Костю. Он в Заполярье потом служил — командиром части, а теперь у нас.

— Ясно, — лейтенант вздохнул. — А он учеников берёт?