На стеле высечена мощная фигура человека с большой сетью, опутавшей его врагов. (Ученые спорят о том, чье это изображение: бога войны Нингирсу или победоносного царя.) Затем мы видим сцену, где этот человек (или бог) на боевой колеснице мчится в водоворот битвы, увлекая за собой тесно сомкнутые ряды воинов. Эта колонна бойцов, вооруженных длинными копьями и огромными щитами, которые закрывают туловище, образуя почти сплошную стену, производит сильное впечатление. В другой сцене изображен царь, награждающий своих верных воинов.
Дальнейшие события разыгрались уже в годы царствования следующего правителя Лагаша – Энтемены, летописцы которого составили наиболее полный исторический «обзор» – документ, редкий для той отдаленной эпохи.
Прежде чем начать рассказ о войне, которую вел Энтеме-на, и о предшествовавших ей событиях, познакомимся с текстом надписи, увековеченной на двух глиняных цилиндрах.
Энлиль [главное божество шумерского пантеона], царь всех земель, отец всех богов, определил границу для Нингирсу [бог-покровитель Лагаша] и для Шара [бог-покровитель Уммы] своим нерушимым словом и Месилим, царь Киша, отмерил ее по слову Сатарана [и] воздвиг там стелу. [Однако] Уш, ишакку Уммы, нарушил решение [богов], и слово [договор между людьми], вырвал [пограничную] стелу и вступил на равнину Лагаша.
[Тогда] Нингирсу, лучший воин Энлиля, сразился с людьми Уммы, повинуясь его [Энлиля] верному слову. По слову Энлиля он набросил на них большую сеть и нагромоздил по равнине здесь и там их скелеты (?). [В результате] Эанатум, ишакку Лагаша, дядя Энтемены, ишакку Лагаша, определил границу вместе с Энакалли, ишакку Уммы; провел [пограничный] ров от [канала] Иднун в Гуэдинну; надписал стелы вдоль рва; поставил стелу Месилиму на ее [прежнее] место, [но] не вступил на равнину Уммы. Он [затем] построил там Имдубба для Нингирсу в Намнунда-кигарре, [а также] святилище для Энлиля, святилище для Нинхурсаг [шумерской богини-«матери»], святилище для Нипгирсу [и] алтарь для Уту [бога солнца] .
Далее следует короткий отрывок, по-разному интерпретируемый различными исследователями: по мнению одних, здесь говорится о дани, которой обложил побежденных Эанатум; другие считают, что речь идет об арендной плате за обработку полей, принадлежащих Лагашу.
Ур-Лумма, ишакку Уммы, лишил пограничный ров Нингирсу [и] пограничный ров Нанше воды, вырыл стелы [пограничного рва] [и] предал их огню, разрушил посвященные [?] святилища богов, воздвигнутые в Намнунда-кигарре, получил [помощь] из чужих стран и [наконец] пересек пограничный ров Нингирсу; Эанатум сразился с ним под Гана-угиггой, [где находятся] поля и хозяйства Нингирсу, [и] Энтемена, возлюбленный сын Эанатума, разбил его. [Тогда] Ур-Лумма бежал, [а] он [Энтемена] истреблял [войска Уммы] до [самой] Уммы. [Кроме того], его [Ур-Луммы] отборный отряд из 60 воинов он истребил [?] на берегу канала Лумма-гирнунта. [А] тела его [Ур-Луммы] людей он [Энтемена] бросил на равнине [на съедение зверям и птицам] и [затем] нагромоздил их скелеты [?] в пяти [различных местах] .
После этого идет описание второй фазы войны, когда в качестве противника Энтемены выступает жрец Иль – по всей вероятности, узурпатор, захвативший власть в Умме.
Энтемена, ишакку Лагаша, чье имя изрек Нингирсу, провел этот [пограничный] ров от Тигра до [канала] Иднун по нерушимому слову Энлиля, по нерушимому слову Нингирсу [и] по нерушимому слову Нанше [и] восстановил его для своего возлюбленного царя Нингирсу и своей возлюбленной царицы Нанше, соорудив из кирпича основание для Намнунда-кигарры. Пусть Шулу-тула, [личный] бог Энтемены, ишакку Лагаша, которому Энлиль дал скипетр, которому Энки [шумерский бог мудрости] дал мудрость, которого Нанше хранит в [своем] сердце, великий ишакку Нингирсу, получивший слово богов, будет заступником, [молясь] за жизнь Энтемены перед Нингирсу и Нанше до самых отдаленных времен!
Человек из Уммы, который [когда-либо] перейдет пограничный ров Нингирсу [и] пограничный ров Нанше, чтобы силой завладеть полями и хозяйствами – будь то [действительно] гражданин Уммы или чужеземец, – да поразит его Энлиль, да накинет на него Нингирсу большую сеть и опустит на него свою могучую длань [и] свою могучую стопу, да восстанут на него люди его города и да повергнут его ниц посередине его города!
А теперь попытаемся этот запутанный текст, в котором деяния богов и поступки людей переплелись настолько тесно, что картина исторических событий оказалась довольно затемненной, изложить языком исторической науки, в соответствии с интерпретацией современных ученых.
В давнем споре между городами Лагаш и Умма в свое время в качестве арбитра выступил царь Киша Месилим.
Лагашские историки таким образом подтверждают тот факт, что в руках Месилима была власть над всем Шумером.) Месилим в качестве суверена определил границу между Лагашем и Уммой и в знак ее нерушимости поставил там свою памятную стелу с надписью. Это должно было положить конец распри между городами-соперниками. Через какое-то время, уже после смерти Месилима и, по-видимому, незадолго до прихода к власти Урнанше, правивший в Умме энси Уш вторгся на территорию Лагаша и захватил Гуэдинну. Не исключено, что область с этим названием до вмешательства Месилима принадлежала Умме. В годы царствования Урнанше могущество Лагаша возросло, и появилась возможность отомстить соседнему городу-государству. Внук Урнанше Эанатум решил изгнать завоевателей со своей земли. Он победил энси Уммы Энакали и восстановил прежние границы. (Рвы, разделявшие эти два маленьких государства, служили также для орошения полей.)
По-видимому, в это же время Эанатум решил распространить свою власть и на другие города. Для этой цели ему нужно было прежде обеспечить безопасность своего города. Желая задобрить жителей Уммы, он разрешил им обрабатывать землю на территории Лагаша. Однако они должны были часть урожая отдавать правителю Лагаша за пользование землей. Очевидно, гегемония Эанатума не имела под собой достаточно прочной основы, потому что в конце его жизни население Уммы, по-видимому, взбунтовалось. Их энси Урлума отказался платить возложенную на Умму дань и вторгся на территорию Лагаша. Он уничтожил межевые столбы, предал огню стелы Месилима и Эанатума, прославлявшие победителей его предков, разрушил построенные Эанатумом здания и алтари. Кроме того, он призвал себе на помощь чужеземцев. Кого именно, мы не знаем, но догадаться не так уж трудно: вдоль границ Шумера было достаточно государств, чьи правители с удовлетворением взирали на внутренние распри шумеров и были готовы в любую минуту вторгнуться в их страну. Это могли быть и эламиты, и жители Хамази. А на севере в это время уже складывалось будущее могущественное государство аккадцев.
Однако Урлуме не повезло. Энтемена, совсем еще молодой военачальник, одержал блистательную победу: наголову разбил противника, уничтожив большую часть его войска, а остальных обратил в бегство. (О численности участников сражения можно судить по приведенной в хронике цифре – 60 убитых над каналом воинов.) Энтемена скорее всего не вошел в Умму, но ограничился восстановлением прежней границы. Между тем ситуация в Умме – то ли в результате смерти побежденного правителя, то ли вследствие какого-то бунта – изменилась. Власть перешла к бывшему верховному жрецу города Забалам по имени Иль. (По мнению некоторых историков, Забалам находился на территории Уммы. С другой стороны, не исключено, что речь идет о городе, расположенном неподалеку от Урука. Если принять последнее, то Умма уже в ту пору представляла собой могущественное государство, владевшее обширной территорией.)
Серебряная ваза Энтемены
Как и Урлума, Иль не придавал слишком большого значения пограничным соглашениям. Он отказался выполнять обязательства, а когда Энтемена через послов потребовал у него объяснений и призвал к покорности, заявил претензии относительно территории Гуэдинны. Как ни запутан составленный летописцами Энтемены текст (фрагмент, посвященный спорам между Энтеменой и Илем, мы опустили), можно догадаться, что до войны дело не дошло, перемирие же было заключено на основании решения, навязанного какой-то третьей стороной – по-видимому, тем же чужеземным союзником Уммы. Была восстановлена прежняя граница, но граждане Уммы не понесли никакого наказания: они не только не должны были выплачивать долги или дань, им даже не пришлось заботиться о снабжении водой пострадавших от войны земледельческих районов.