- А ты “оранжевый”?

Вадим засмеялся:

- Какой я “оранжевый”… Что, в Москве в 1991 году к Белому дому пришли только убежденные демократы? Просто надоело чувствовать себя крепостным быдлом, вот и все.

Я спросил про его семью. О жене он почему-то говорил мало, а про детей рассказывал с удовольствием. Сыну уже 20, он, кстати, в Москве, у родственников, учится в Гнесинке на фортепиано, недавно ездил на стажировку в Японию, дочка в

9-м классе, тоже уже большая, но у них недавно появился третий ребенок, ему

8 лет. - Не понял? - Они взяли ребенка из детского дома. Причем все получилось случайно, они не хотели, просто детей раздавали на каникулы, а потом он так прижился, что отдать его назад уже не было никакой возможности. Ну вот, так и получилось, что у них появился третий ребенок и сразу взрослый. Хорошо, пеленки стирать не надо.

Официантка принесла водки, мы выпили. Я рассказал ему, как брал интервью на майдане у совершенно случайных людей - и, может быть, я наивный человек - как это было здорово. Особенно на меня произвели впечатление совсем молоденькие девочки-школьницы лет 16-17, сказавшие, что они счастливы.

- Счастливы? - не сдержался я.

- Да, именно счастливы, - сказали они, и, главное, это совершенно отчетливо читалось в их лицах, они просто светились, и это было трогательно, красиво и опять немного наивно, но почему-то совсем не вызывало иронии. Мол, глупые. Вот так почему-то думать совсем не хотелось. Может быть, сказывалась странная энергия этих дней?

И еще был один военный, плотный дядька лет 40 с лишним, майор украинской армии, выпускник Саратовского гвардейского танкового училища, который сказал, почти как Вадим, что ему надоело чувствовать себя (он извинился) говном, хочется нормальной жизни себе и детям, хочется каждый год ездить в отпуск в Европу, не бояться за то, что он будет делать на пенсии, и так далее. Еще он передал приветы товарищам по курсу, в танковое училище, и все порывался назвать фамилии, но я сказал, что не надо. Может быть, я редко общаюсь с военными, но мне почему-то кажется, что в Российской армии такие настроения не очень распространены.

На Вадима мой рассказ не произвел большого впечатления, он показался ему нормальным (таких людей у нас много, сказал он), и я подумал: откуда это, как возникла эта разница в головах?

- Сейчас что, - повторил Вадим, - вот тебе бы тогда приехать и поговорить… У нас в палаточный городок приходило много военных. Правда, не в форме, в форме им не разрешали, могли быть неприятности от командования. Официально армия была нейтральна, а многие генералы вообще поддерживали Кучму.

Я хотел сказать, что немного боялся приезжать, но промолчал. Вместо этого я рассказал, как звонил нашему общему другу в Питер, и как он предположил, что Вадим - советник у Ющенко. Вадим расхохотался. Немец переспросил по-английски, о чем мы, ему объяснили, и он тоже захохотал. Но, как оказалось, про другое.

- Это было бы хорошо, если бы он был советником, - сказал он, - да?

Все согласились. Повторюсь, он был какой-то странный, этот Ульрих, впрочем, я видел много таких европейцев. Какой-то инфантильный или безвольный… не могу подобрать слово. Какая-то очень странная пластика - совсем не резкая, свободная, что ли… Когда немец отошел, Вадим сказал, что от него недавно ушла подруга и что он переживает.

- А сколько ему лет?

- Тридцать восемь.

- Ничего себе, он выглядит моложе.

Вернувшийся немец все улыбался. Я опять подумал, что, наверное, ему нечасто приходилось себя защищать, поэтому он такой мягкий. Не то, что мы.

Немец рассказал забавную историю о себе. Раньше он работал садовником. - Кем?.. - Садовником, он был специалистом по садам, выращивал, пересаживал цветы, делал клумбы и теплицы. Но когда подруга ушла, он решил что-то изменить в своей жизни, но только не понимал что. Может быть, приобрести другую, более мужскую профессию?..

И вот однажды к нему в руки попал журнал, где пропагандировали вегетарианство. И он решил, что перестанет есть мясо. Не по убеждениям, а, скорее, чтобы предпринять хоть что-нибудь. И перестал. И знаете, как ни смешно, жизнь, правда, постепенно переменилась - он перестал быть садовником и у него неожиданно обнаружился талант к программированию. Он закончил курсы, и вот, он показал руками вокруг так, как мы бы показали на слонов и львов, если бы приехали

в Африку, - вот он в России!..

- В Украине, - поправил Вадим, и немец вежливо заулыбался, - да-да, извините, конечно, в Украине…

Я обратил внимание, что у него на тарелке действительно одни овощи и приправы. Я подумал, что, может быть, “цветочные” революции не понадобятся, если все перестанут есть мясо? С другой стороны, садовник - неплохая специальность, очень мирная, заметьте, и, возможно, подруга немца просто разлюбила его и профессия здесь ни при чем.

Потом мы поговорили про однокурсников, кто где. Я почти ничего не знал, вот только про Баден-Баден и еще про то, что у одной девочки с нашего курса дочка неожиданно вышла замуж за японца и теперь вот живет недалеко от Токио. Эти две истории мне показались чем-то похожи… Вадим на Токио не среагировал, а вот Баден-Бадену удивился и очень смеялся. Мы немного поспорили, упоминается ли этот город где-то у Толстого или у одних Достоевского и Тургенева. Я оставил ему новые координаты нашего общего друга.

Постепенно все опьянели, девушки за соседним столом послали нам воздушный поцелуй, моя жена спросила, была ли когда-нибудь в этом баре жена Вадима.

Часов в 11 вечера мы вышли и медленно пошли по улице. Было уже довольно безлюдно. На перекрестке мы с Вадимом попрощались, договорились на следующий день созвониться. Они с немцем пошли дальше, а мы стали ловить машину. Когда они отошли, я оглянулся и посмотрел им вслед.

Все-таки забавно, - подумал я. - Вот идет мой институтский приятель. Ему скоро 45 лет. Мы начинали общаться в 1988 году, СССР был огромен и более чем реален. Была жива компартия, все слушали по ТВ съезды народных депутатов, переживали, обсуждали, сердились. Сейчас СССР давно нет, Украина - самостоятельное государство, и в ней два дня назад произошла мирная демократическая революция. Ну, ничего себе…

Снова к случаю мне вспоминается одна маленькая история.

У моей сестры был первый муж. Симпатичный парень и не дурак выпить. Однажды мы с ним хорошо приняли в ресторане при казахском посольстве - он работал неподалеку и открыл это место, там была дешевая и неплохая казахская водка, и для заработка, не афишируя, по вечерам в ресторан пускали народ с улицы. Выпили много, моя подруга-художница, отправившаяся с нами за компанию, даже забыла там свою картину. Потом пришлось приезжать, хорошо, что служащие посольства ее увидели и сохранили.

Почему я это вспомнил. Когда я рассказал об этом по телефону своему отцу, уже более 20 лет живущему в США, штат Иллинойс, он задумчиво выслушал меня, а потом, не обращая внимания на подругу-художницу, которой я вообще-то хотел похвастаться, сказал: казахское посольство. Вашу мать… Shit… Мне это кажется фантастикой, понимаешь?

И в принципе я с ним согласен. Хотя, если вспомнить европейскую историю даже ХХ века, - ничего особенного. Кто сейчас помнит, что Австрия, Венгрия, Чехия и бывшая Югославия (извините, если я кого-то забыл) менее 100 лет назад были частями одного большого государства? Мало кто.

Но дело даже не в этом. Вы помните, как отговаривал меня ехать баден-баденец? “Ты что, он теперь государственный человек, советник Ющенко, не езди…”

Теперь, когда мы с женой начинаем волноваться на какую-нибудь тему зря и чего-то бояться, не зная, мы всегда себе говорим: а, ну-ну, это “советник Ющенко”, это понятно…

И, знаете, становится сразу легче.