вторник да четверг.

В тщетном издыхании

время проводя,

в любовном колыхании

ловя конец гвоздя.

Ты думаешь дева беспечно,

что всё кисельно и млечно.

Нет дева дорогая,

нет жизнь это не то,

и ты окончишь путь рыгая

как пальмы и лото.

Д е в у ш к а.

Однако этот разговор

вести бы мог и чёрный двор.

Ты глупая натура не блещешь умом,

Как великие учёные Карл Маркс, Бехтерев и

Профессор Ом.

Все знают, что придёт конец,

все знают, что они свинец.

Но это пустяки,

ведь мы ещё не костяки,

и мне не страшен сотник вдовый,

вернись Фомин, шепчи, шепчи, подглядывай.

Ф о м и н.

Я подглядываю? ничтожество,

есть на что смотреть.

Ж е н щ и н а.

Давно ты так стоишь?

Ф о м и н.

Не помню. Дней пять или семь.

Я счёт потерял.

Мне не по себе.

А ты что делаешь.

Ж е н щ и н а.

Хочется, хочется,

хочется поворочаться.

(ворочается так и сяк).

Ф о м и н (воет).

Ты сумрак, ты непоседа,

ты тухлое яйцо.

Победа, Господи, Победа,

я вмиг узнал ея лицо.

Г о с п о д ь.

Какое же её лицо.

Ф о м и н.

Географическое.

Н о с о в.

Важнее всех искусств

я полагаю музыкальное.

Лишь в нём мы видим кости чувств.

Оно стеклянное, зеркальное.

В искусстве музыки творец

десятое значение имеет,

он отвлечённого купец,

в нём человек немеет.

Когда берёшь ты бубен или скрипку,

становишься на камень пенья,

то воздух в маленькую рыбку

превращается от нетерпенья.

Тут ты стоишь играешь чудно,

и стол мгновенно удаляется,

и стул бежит походкой трудной,

и география является.

Я под рокот долгих струн

стал бы думать — я перун

или география.

Ф о м и н (в испуге). Но по-моему никто не играл. Ты где был?

Н о с о в. Мало ли что тебе показалось что не играли.

Ж е н щ и н а.

Уж третий час вы оба здесь толчётесь,

все в трепете, в песке и в суете.

костями толстыми и голосом сочтётесь,

вы ездоки науки в темноте.

Когда я лягу изображать валдай,

волшебные не столь большие горы,

Фомин езжай вперёд. Гусаров не болтай.

Вон по краям дороги валяются ваши разговоры.

Ф о м и н.

Кто ваши? Не пойму твоих вопросов.

Откуда ты взяла, что здесь Носов.

Здесь всё время один Фомин,

это я.

Н о с о в (вскипая). Ты? ты скотина!

Ф о м и н. Кто я? я? (успокаиваясь). Мне всё равно (уходит).

Н о с о в. Фомина надо лечить. Он сумасшедший, как ты думаешь?

Ж е н щ и н а.

Женщина спит.

Воздух летит.

Ночь превращается в вазу.

В иную нездешнюю фразу

вступает живущий мир.

Дормир Носов, дормир.

Жуки выползают из клеток своих,

олени стоят как убитые.

Деревья с глазами святых

качаются Богом забытые.

Весь провалился мир.

Дормир Носов, дормир.

Солнце сияет в потёмках леса.

Блоха допускается на затылок беса.

Сверкают мохнатые птички,

в саду гуляют привычки.

Весь рассыпался мир.

Дормир Носов, дормир.

Ф о м и н (возвращаясь). Я сразу сказал: у земли невысокая стоимость.

Н о с о в. Ты бедняга не в своём уме.

(Они тихо и плавно уходят).

И тогда на трон природы

сели горные народы,

берег моря созерцать,

землю мерить и мерцать.

Так сидят они мерцают

и негромко восклицают:

волны бейте, гром греми,

время век вперёд стреми.

По бокам стоят предметы

безразличные молчат.

На небе вялые кометы

во сне худую жизнь влачат.

Иные звери веселятся

под бессловесною луной,

их души мрачно шевелятся,

уста закапаны слюной.