«Черт! Я что, выжила? — подумала она. И сразу же, иглой в сердце: — Том!»

Она вывалилась в комнату, холодея от ужаса. Том лежал на полу лицом вниз, рядом с ним расплывалась та же комковатая красно-коричневая лужа. Между приоткрытых губ пузырилась кровавая пена, дыхания слышно не было.

— Том!! — заорала, нет, хрипло прокаркала она, бросаясь к нему, обнимая его, рывком переворачивая его на спину. — Том, не смей умирать, нет, только не сейчас!

На его губах снова лопнул пузырь, он содрогнулся всем телом, хрипя и булькая, втянул в себя воздух, и вдруг страшно закашлялся. Нэлл едва успела повернуть его на бок, как его начало рвать чем-то кроваво-красным.

Несколько секунд лютого ужаса — ей показалось, что его рвет остатками легких и что это агония, но потом она услышала хлюпающее, свистящее дыхание, становящееся с каждой секундой все увереннее. Через несколько минут он неловко шевельнул рукой, упираясь ладонью в пол, чуть приподнялся, тут же упал обратно, сотрясаясь в приступе кашля, потом все-таки повернул голову и посмотрел на Нэлл — страшный, бледный до синевы, измазанный тухлой дрянью, но живой.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Нэлл решилась оставить его в ванной одного — отмываться и откашливаться. Было ясно, что кризис миновал. Она забралась в ложемент, надела шлем и посмотрела на панель «кейки». Кроме Марики и Алекса Зевелева, в прямом доступе никого не было.

Марика откликнулась буквально через пару секунд.

— Нэлл? — хрипло спросила она. — Как Том?

— Отмывается, — ответила Нэлл.

— Значит, пока семеро, — пробормотала та.

— Что семеро? Погибли???

— Выжили, — ответила Марика. — Правда, еще неизвестно, выкарабкаются ли Дэн Венфорд и Макс Гринберг. И непонятно, что с Мишелем — у него симптомов заражения пока нет, но...

Нэлл похолодела от ужаса. Последние пару десятков минут ее согревала надежда — нет, уверенность! — что лекарство от европейской заразы все-таки найдено и что все спасены, но теперь желудок снова скрутило ледяным узлом.

— Кто погиб? — шепотом спросила она.

— Вся группа Токахаши. Пиркко Виртанен. Пол Рич. Про остальных пока не знаю. Шансов мало, Нэлли.

— Но почему? Почему? Слишком поздно дали лекарство?

Марика горько рассмеялась.

— Нет никакого лекарства! Мы же говорили с тобой об этом, Нэлли! Нет никакого лекарства. Лекарство приняли японцы, камикадзе хреновы, и через полчаса все были трупами. Анафилактический шок.

— Но тогда как?..

Смех Марики перешел в оглушительный кашель. Нэлл молча ждала, когда она снова сможет говорить.

— Помнишь Магду? — спросила та спустя пару минут. — Крысу из пятой контрольной группы? Которая была заражена всем зоопарком сразу?

— Смутно, — буркнула Нэлл.

— Напряги память. При совместной культивации всех шестнадцати видов европейских экзобактерий они образуют сверхорганизм с замкнутым обменом веществ.

Нэлл вспомнила маску и струю тухлой дряни, бьющей ей в горло.

— Черт! Черт!!!

— Дошло, наконец? — Марика опять невесело рассмеялась. — Да, мы теперь тоже типа контрольной группы. Заражены так прочно и хорошо, что никакие европейские экзобактерии нам больше не страшны.

На панели «кейки» налилась цветом аватарка Линды.

— Дэн проскочил, — сообщила она. — Я только что от него.

— Слава Богу! — с чувством ответила Марика, и Нэлл почувствовала, как и у нее радостно забилось сердце.

— А вот с Максом фигня какая-то. Ни туда, ни сюда. До сих пор температура сорок…

— Но дышит?

— Дышит. Боюсь, что у него споры внедрились в слизистую кишечника. Ладно, посмотрим, — и Линда устало вздохнула.

Потом Нэлл услышала, как открывается дверь санузла, и спустя пару секунд ощутила руку Тома на своем плече.

— Подождите, — сказала она биологиням и торопливо сорвала с себя шлем.

Том улыбался — бледный, чисто вымытый, в новой футболке. Влажные пряди волос ежиком стояли у него над головой.

— Нэлли, — хрипло сказал он. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

Он нагнулся и поцеловал ее.

— Вовремя она успела, а? Еще немного, и мы бы коньки откинули.

— Кто успел? — не поняла Нэлл.

— Марика. Ты не помнишь?..

Нэлл вспомнила холодные руки, надевающие на нее маску, и незнакомый каркающий голос.

— Я ее не узнала, — призналась она.

— Как остальные?

— Пиркко умерла, — сказала Нэлл, и улыбка на лице Тома разом погасла. — И Пол. И японцы. И Макс на грани.

Том сжал кулаки.

— Проклятье, — пробормотал он.

— С нами тоже все непонятно. У Марики крысы так и умирали — через месяц, через два, через три. Неизвестно, сколько мы еще протянем.

— После этого лекарства? — нахмурился Том.

— Это было не лекарство. Это была дополнительная зараза. Марика говорит, что лекарств от европейских экзобактерий до сих пор нет, но если собрать их вместе, то они замыкаются сами на себя, вроде электронов в атомах инертных газов и… э-э… снижают нагрузку на иммунную систему. Если я правильно запомнила.

— То-то у него был вкус, как у протухшего омлета… — пробормотал Том.

В шлеме зачирикал чей-то голос, и Нэлл снова надела его.

— Попроси Тома, чтобы зашел ко мне, — сказала Линда. — Нужна его помощь.

— Хорошо, — отозвалась Нэлл. — А моя помощь тебе не нужна?

— Надо отнести тела Пиркко и Пола в криогенную камеру, — хмуро отозвалась Линда. — Справимся сами.

Поздним вечером они сидели в полупустой кают-компании — мрачные, подавленные, молчаливые. Глаза Мелиссы опухли от слез. Линда сидела нахохлившись, кутаясь в куртку — судя по всему, ее снова знобило.

— Они могли хотя бы попробовать, — тихо сказал Дэн, глядя на два пустых столика, за которыми обычно сидели биологи-японцы.

— Они и попробовали, — глухо ответила Марика. — На людях этот эксперимент ни разу не ставился. Они поставили его на себе.

— Это же настоящее самоубийство.

— Они по-другому относятся к смерти, Дэн.

Нэлл сидела неподвижно, зябко грея руки о горячую кружку с витаминным коктейлем. До сих пор при одной мысли о еде к горлу подкатывала тошнота.

— Значит, никакими антибиотиками эту заразу не выжечь, — не то спросил, не то подытожил Том.

— Ну почему же. Вся линейка тиомицинов с ними прекрасно справляется.

— Но пациент умирает от шока.

— Дело не в конкретном антибиотике, капитан. Кэндзи, Такэо, Акира, Пол приняли разные препараты, не просто из разных линеек — основанные на разных принципах… и все равно умерли. Не важно, что убивает экзобактерии внутри тебя — анафилактический шок запускают не антибиотики, а продукты распада нитевидных.

— Неужели они этого не знали? Не знали, чем это для них закончится? — спросил Венфорд.

— Прекрасно знали, Дэн, — Марика зябко поежилась и сделала глоток из своей кружки.

Они снова надолго замолчали. Нэлл чувствовала внутри холод, никак не связанный с температурой окружающего воздуха — будто в ее душе проделали дыру, и теперь оттуда тянуло ледяным сквозняком. Пиркко… она не ставила на себе никаких экспериментов. И все-таки умерла.

— И что дальше? — спросила она, наконец, подняв глаза на Марику.

— Перезапустим всю систему жизнеобеспечения. Простерилизуем воздушные и водяные фильтры. С воздушными фильтрами проще — цианобактерии устойчивы к тиомицинам. А воду придется экономить… по крайней мере, первые дни.

Мелисса кивнула и глухо закашлялась.

Что толку это делать, с тоской подумала Нэлл. Таким способом их все равно не вылечить. В бронхах, в кишечнике, на поверхности кожи все равно будет сидеть эта красная дрянь и постепенно проникать все дальше, пока не убьет их одного за другим. Она вспомнила одинокую крысу Магду в просторном боксе и вдруг почувствовала, как к горлу подступают слезы.

Том будто подслушал ее мысли.

— Сколько у нас еще времени? — спросил он. — До того, как мы все сыграем в ящик?