Нэлл взяла свой контейнер с ужином и оглянулась, выбирая столик. И наткнулась взглядом на русских. Оба бортинженера, опустив вилки, в упор смотрели на нее. И ей очень не понравились их взгляды.

Мгновенье спустя Мишель тоже обернулся.

— О, вот и виновники торжества, — улыбнувшись, воскликнул он. — Если не боитесь язвы желудка, садитесь к нам.

— Интересно, будут бить или сразу убьют? — с усмешкой пробормотал Том.

Нэлл, мало что понимая, двинулась за ним и села за столик. Один из русских слегка подвинулся, освобождая ей место. Худое лицо, длинный прямой нос, серо-голубые глаза. Алексей Зевелев, вспомнила Нэлл его имя. Как же зовут второго?

— Миссис Сэджворт, — холодно сказал второй — высокий брюнет с резкими чертами. — У Вас нет ощущения, что своим безответственным поведением Мартин Бейкер ставит под удар не только станцию, но и Землю в целом?

— Пожалей даму, Макс, — сказал Том, — Мы с двенадцати ничего не ели.

Макс. Максим Гринберг. Ага.

— Я не понимаю, почему этот вопрос не был решен на международном уровне, — гнул свое русский. — Вы подставляете всех. Вы в курсе, что Китай тоже категорически против активных исследований Четырнадцатой точки?

По тонким губам Зевелева скользнула улыбка.

— Откровенно говоря, я надеялся, что ваш Виночерпий навернется во время посадки, и вопрос решится сам собой, — сообщил он. — Но теперь я даже не знаю, что делать. Может, придушить Вас в темном углу?

Нэлл жевала ужин, почти не чувствуя вкуса. И она еще надеялась, что все диспуты остались на Земле!

— Стоп, — сказала она, поднимая руки ладонями вперед. — Давайте начнем сначала. Как я поняла, вы против наших исследований. Почему? Ваши аргументы.

Они переглянулись.

— Что ж, я попробую изложить аргументы, — сказал Алекс. — Хотя то, что кажется очевидным, доказывать труднее всего.

Он помолчал.

— На другой планете лежит нечто, изготовленное не нами. Предмет, прибор или вещь, назначение которой нам неизвестно. Этот предмет, прибор или вещь явно не является мусором, он работает. На наш взгляд, трогать его — означает искушать судьбу. Ближайшая аналогия — обезьяна нашла гранату.

— Ладно, если бы только гранату, — буркнул Макс. — Порвет дуру в клочья — сама виновата. А если контейнер с сибирской язвой? И сама угробится, и свою стаю угробит, и весь лес заодно.

— Даже если предположить, что Сверхцветная точка сама по себе безопасна, она может быть — и, скорее всего, является — частью чего-то большего, — продолжал Алекс. — И вмешиваться в работу этого большего — означает привлекать к себе чужое недоброе внимание.

— Как тараканы в системном блоке, — проворчал Макс.

— Ни один возможный плюс от исследований не стоит такого риска, — продолжил Алекс. — Вы следите за моей мыслью, миссис Сэджворт? Мы обязаны думать об общей безопасности, невзирая на политические разногласия между нашими странами. Если накроет, то всех — и правых, и виноватых.

Зевелев замолчал, испытующе глядя на нее.

— В общем, главный аргумент — «Мама, мне страшно», — улыбнулся Мишель.

— Не вижу в этом ничего смешного или постыдного, — холодно отозвался Макс.

Нэлл обмакнула губы салфеткой и бросила бумажный комочек на тарелку.

— Ну что ж, я вас выслушала, теперь выслушайте меня. Во-первых, нет никаких доказательств того, что сверхцветная точка является результатом чьей-то разумной деятельности. Во-вторых, даже если это и так, нет никаких фактов за то, что за десятки тысяч лет ее хозяева сохранили к ней интерес. В-третьих, вы молчаливо предполагаете, что бездействие — наиболее безопасная линия поведения, а это совершенно неверно.

— А в-третьих, она вернула его в целости и сохранности, — подтвердил Мишель, явно забавляясь.

— Какой из этих трех пунктов надо оговорить особо? — продолжила Нэлл, не обращая на него внимания. Эти русские здорово завели ее, она сама не ожидала. — Первый? Второй? Третий?

— Четвертый, — огрызнулся Макс. — Миссис Сэджворт, Вы вообще слышите то, что Вам говорят? Вы рискуете человечеством ради удовлетворения собственного любопытства. Даже если риск невелик, ставка слишком высока!

— Я прекрасно слышу, что мне говорят, если говорят разумно.

— Вы считаете неразумными наши опасения? — спросил Алекс.

— Давайте уточним, чего конкретно мы опасаемся. Того, что о нас узнают? Того, что на нас разозлятся? Того, что сверхцветная точка окажется неким вариантом нейтронной бомбы?

— Нэлл, ничего, что я бросаю тебя на съедение этим крокодилам? — спросил Том Росс, поднимаясь.

— Ничего, Том. Крокодилы под соусом — это моя слабость.

Он ушел.

Биологи шумели о своем, и, похоже, не менее ожесточенно.

— Миссис Сэджворт, давайте поставим точки над i, — снова заговорил Алекс. — Я задам Вам пару вопросов, а Вы на них честно ответите. Идет?

— Давайте попробуем, — кивнула Нэлл.

— У вас есть рабочая гипотеза, как именно углеродная оболочка сверхцветной точки преобразует падающий солнечный свет в излучение в линиях?

— Честно отвечаю: никакой рабочей гипотезы у нас нет. Но ведь ее и не будет, если активно не исследовать эти объекты!

— Отлично, второй вопрос. Почему в углеродной оболочке находится жидкая вода, и это при том, что температура окружающей среды в полдень даже не дотягивает до 160 кельвинов?

— Не знаю, — призналась Нэлл.

— Таким образом, мы констатируем, что известные нам физические свойства сверхцветной точки на данном этапе развития науки и технологии совершенно необъяснимы, — подытожил Алекс. — Это значит, что реакция системы, куда входят сверхцветные точки, тоже будет совершенно неожиданной. И ничего противопоставить ей мы не сможем.

— Почему Вы вообще думаете, что будет какая-то реакция?

— Вы с Бейкером, конечно, исходите из того, что никакой реакции не будет. Оно и понятно — иначе придется признать, что ради удовлетворения собственного любопытства вы готовитесь совершить преступление против человечества.

Нэлл негодующе фыркнула.

— Я тоже могу произнести много красивых и громких слов, господа перестраховщики! Например, напомнить слова Фрэнсиса Бэкона, что знание — сила. Отказываясь от изучения предмета чужой технологии — если это вообще предмет чужой технологии — мы отказываемся от этой силы и ставим под удар нашу общую безопасность. Потому что, если уж на то пошло, хозяева сверхцветных точек могут явиться и так, безо всякого нашего вмешательства в их дела!

— И все же тараканам лучше мирно бегать под плинтусом и не лезть в системный блок, — хмуро возразил Макс.

— А я считаю, что разумным тараканам как раз имеет смысл изучить системный блок, раз уж он им попался. Потому что, мирно бегая под плинтусом, так тараканом и останешься.

Макс невесело рассмеялся.

— Нэлли, солнышко, Вы великая оптимистка! — воскликнул Алекс. — Вы уверены, что мы сможем разобраться в устройстве сверхцветной точки раньше, чем система нанесет ответный удар? А я думаю, что ни черта мы ни в чем не разберемся, просто не успеем.

— Успеем, — улыбнулась Нэлл. — До ближайшего источника сверхузких спектральных линий вне Солнечной системы — несколько парсеков. Это значит, что время реакции системы — если предположить, что там есть какая-то система — составляет десятки лет. За это время я разберу сверхцветную точку на атомы и соберу заново.

— Хоть кол на голове теши, — по-русски буркнул Макс.

— Простите? — подняла брови Нэлл.

— Я сказал, что Вы очень упрямы, — сообщил Макс по-английски.

— Да, я очень упряма, — согласилась Нэлл. — Более того, я считаю, что мы должны идти вперед, даже если это сопряжено с риском. И даже если я решу, что надо остановиться, вперед пойдет кто-нибудь другой. Так уж мы, люди, устроены. Сначала огонь, потом машины. Потом атомная энергия, потом генетика. Теперь космос. Всякий раз мы рисковали, набивали шишки, но все равно шли вперед. А если бы мы были предельно осторожны и не совершали никаких рискованных поступков, мы до сих пор бегали бы по саванне и ели бананы.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: