Итак, в уточненном виде вопрос звучит следующим образом: «Почему исламские экстремисты стремятся нас убить?» Задавая этот вопрос, мы пытаемся понять, что же отличает нас от них, так как именно в этом отличии, по-видимому, кроется движущая сила терроризма. Террористы выступают против самих основ американского общества—к этому выводу приходят все участники дискуссии. Для учеников это выглядит так: различие между ними и нами — это «наличие свободы и демократии».

Правое крыло американской политики в своем анализе событий 11 сентября остается примерно на том же уровне. Например, по мнению обозревателя The New York Observer Ричарда Брукшайзера, для террористов совершенно нестерпим тот факт, что Америка «велика и могущественна». Брукшайзер пишет:

«Соединенные Штаты воспринимаются ими как воплощение доминантной мировой системы — империи капитализма и демократии. Нью-Йорк же воспринимается как центр этой системы, средоточие мирового богатства. Любой человек, раздумывающий о своей участи и чувствующий себя несчастным, глядя на нас — на страну и на мегаполис, — видит альтернативу собственному существованию. Будучи целеустремленным, он попробует приехать сюда или постарается подражать нам. Если'он на что-то обижен, он будет считать, что мы за это в ответе. Если он обладает ресурсами враждебной нам цивилизации, то он будет стремиться убить нас… Неудачники мира сего ненавидят нас за то, что мы сильные, богатые и хорошие (во всяком случае мы лучше, чем они). И хотя эта ненависть воплотилась в жизнь, мы все-таки восстановим Всемирный торговый центр, его история еще не завершена».[6]

Тема зависти и ревности играет существенную роль в правой прессе. Томас Фридман, автор слов «они нас ненавидят», за несколько месяцев до 11 сентября на страницах Chicago Tribune рассуждал о «чистой зависти». «Даже среди демократических индустриальных стран, — пишет он, — назревает протест против статуса Америки как самой богатой страны мира, ее исключительной силы, ее господствующей культуры».[7] Причина этого, как утверждает Роберт Каплан, корреспондент журнала The Atlantic Monthly, выступая по Национальному публичному радио, «заключается в глубинной ненависти к динамичной, пульсирующей западной цивилизации, бросающей вызов среднему классу Старого Света и являющейся поэтому наиболее сильным идеологическим соперником традиционного ислама». Для мусульман характерны также и антикоммунистические убеждения, но, по мнению Каплана, они «никогда по-настоящему не ненавидели коммунизм, ибо он был очевидной ошибкой, достойной лишь жалости».[8] Именно успех американской демократии—источник их ярой ненависти.

«Западное крыло» выше подобного примитивного анализа. Целью телесериала является преодоление таких позитивных американских ценностей, как открытость, терпимость, этика и плюрализм. Лайман говорит студентам:

«Нам следовало бы признать, что им есть на что жаловаться». Затем он уточняет, что же является предметом этих жалоб: «страны, пользующиеся американской поддержкой», «войска США в Саудовской Аравии», «санкции против Ирака» и «поддержка Египта». Говорится о том, что он слышит эти жалобы каждый день. Так как, по-видимому, заместитель начальника штаба не может каждый день общаться с террористами и исламскими экстремистами, то источником этих жалоб служат многие другие люди. В любом случае, даже если термин «жалоба» покажется кому-то слишком нейтральным в политическом контексте, необходимо начать изучение этих проблем. Нужно, к примеру, принять во внимание тот факт, что подобные жалобы поступают из множества источников — от американцев, европейцев, народов и стран третьего мира, равно как и от мусульман. Когда частота жалоб возрастает до определенного предела, не способствует ли это возникновению терроризма или формированию условий, в которых терроризм процветает и набирает сторонников? Но «Западное крыло» считает этот вопрос излишним. Лайман просто говорит ученикам: «Я думаю, они не правы». Так что не стоит ограждать наши занятия от проблем, представляющих насущный интерес.

Чем объясняется терроризм, чем мусульмане отличаются от нас, какова история их веры? Мы должны это понять. Что же такое исламский экстремизм? «Это строгое следование словам пророка Мухаммеда». Лайман подчеркивает: «Когда я говорю: "строгое следование", я не шучу». Пророк Мухаммед начал проповедовать ислам в VII веке. В этом смысле террористы восходят к исламу. Если строгое следование исламу, «который проповедовался пророком Мухаммедом», — это то, что делают экстремисты (а нам уже было сказано, что экстремизм ничего общего не имеет с миллионами верующих мусульман), тогда где же связь между этими миллионами мусульман и их верой и самим пророком Мухаммедом? Неужели все эти миллионы мусульман менее строго следуют своей вере? Учение пророка Мухаммеда вторично только по отношению к Корану, но не по отношению к жизни мусульман. Оно является основой для всех мусульман и содержит моральные ценности и этику ислама. Более того, все исламские юридические школы, появившиеся после VII века, все толкования и суждения мусульман основываются на учении пророка Мухаммеда. Таким образом, предложенные различия снова приводят нас к неясности и не дают возможности отличить исламского экстремиста от добропорядочного мусульманина.

В самом деле, либеральный анализ «Западного крыла», несмотря на меры предосторожности и более смягченную формулировку, оказывается довольно близок взглядам правого крыла на ислам и мусульман. Правое крыло использует язык жесткий и бескомпромиссный. Это видно из высказывания Карины Роллинз, главного редактора The A.merican enterprise. «Серьезная и опасная ошибка, — пишет она—не учитывать тот факт, что отдельные мусульмане непричастны к тому, что происходит в странах, которые они населяют». Исламская культура по природе своей настроена против Запада, полна ненависти к Западу: «Отсутствуют какие бы то ни было свидетельства тому, что все мусульмане, живущие в Америке, — американские патриоты». Президент Буш считает, что хотя «ислам не следует рассматривать как врага», но при этом говорит, что «не имеется достаточных оснований для того, чтобы говорить о его добрых намерениях»; «ислам — это империалистическая религия»; «опасный враг на пороге цивилизации».[9] На обложку недавнего номера журнала Newsweek помещен вопрос о ненависти; а в самом журнале международный обозреватель Фарид Закария пишет, что мусульмане рождены в культуре, которая поощряет их враждебность, недоверие и ненависть к Западу—и к Америке в частности. Эта культура не остается равнодушной к проблеме терроризма, она разжигает фанатизм в сердце мусульманина».[10] В своем интервью консервативному журналу Insight AOH Федер, обозреватель и автор Boston Herald, предположил, что «Диснеевская версия ислама» Джорджа Буша, представляющая ислам мирной религией, должна быть отвергнута «обычными американцами». Терроризм — не «отклонение», а «актуальная норма» для исламской культуры:

«С момента своего появления в VII веке на Аравийском полуострове ислам достиг пика своего развития к концу XVII века, после того как мусульманство охватило обширное пространство от Пиренеев до Филиппин. Распространение ислама было остановлено лишь на подступах к Вене. С начала падения Османской империи до 70-х годов XX века ислам находился в упадке. Сегодня разжигаемый нефтяными магнатами, ростом населения, иммиграцией и усилением фундаментализма ислам возрождается. Знамя диких всадников подхватили партизаны, террористы, теократы и тираны[11]».

В целом правая позиция достаточно четко сформулирована в многократно перепечатывавшейся длинной статье, впервые опубликованной в зимнем выпуске City Journal. Автор статьи—военный историк Виктор Дэвис Хэн-сон. «Они нас ненавидят, — пишет он, — потому что их культура является отсталой и коррумпированной», а также потому, что «они завидуют нашей мощи и авторитету». Левые силы и сторонники мультикультурализма считают, что «запад и мусульманский мир можно сравнивать — с политической, культурной и военной точки зрения» и что «Америка исключительно недоброжелательно обращалась с Ближним Востоком», что в корне неверно. С точки зрения Хэнсона, демократия, выборное правление, конституция, свобода, права гражданина—это чисто европейские (греческие и римские) изобретения, не имеющие ничего общего с мусульманским миром. Мусульмане ревниво относятся к превосходству Америки, «причинами которого являются не удачное стечение обстоятельств, не наличие ресурсов, не генетические или географические факторы, а свободный рынок, свободное общество и прежде всего военная сила». Существует огромная пропасть между Америкой и остальным миром, «пропасть, называемая могуществом». «Мы должны помнить, — отмечает Хэн-сон, — что западный способ ведения войны — это отражение иных представлений о личной свободе, гражданском милитаризме, индивидуальном поведении на поле боя, военных технологиях, тылах, решающих сражениях, групповой дисциплине, гражданском послушании и распространении знания». Именно европейцы, а не османы, не арабы и не китайцы «колонизировали Южную Африку, Азию, Тихий океан. Южную и Северную Америку — не только благодаря портам и кораблям Атлантического океана, но также в силу давних традиций в научном познании и благодаря светскому образу мышления, свободной торговле и личному таланту первооткрывателей». Вывод таков: