Весь остаток дня Дел почти ничего не говорила. Каждый шаг мерина, который увозил ее подальше от Юга, был для Дел праздником, а я ловил себя на том, что то и дело оглядывался назад. Очень скоро на смену знакомому простору пустыни пришел чужой Север, вокруг не осталось ничего привычного. Я стал чужаком, отрезанным от своего мира.

Привыкнув к ритму шага, я погрузился в мрачные раздумья настолько, что какое-то время не следил за жеребцом. Гнедой решил пошагать спокойно. Он упрямо тащился вверх и вперед, поворачивал уши во всех направлениях и каждый раз, когда он мотал головой, медные украшения уздечки звенели.

Мир бурлил, как кипящая вода в котле. Впереди, поджидая нас, прижимались к земле огромные горы.

Я поежился, приподнялся в седле, снова приподнялся, мрачно глядя на Север, на вершины. Открыл рот, чтобы сказать что-то Дел, но снова закрыл его, лязгнув зубами и разозлившись на себя за то, что едва не выдал свои переживания.

Потому что что-то было не так.

И от этого вставал каждый волосок на моем теле. Что-то шевелилось у меня на черепе, от этого он чесался и я яростно скреб его, хорошо зная, что причиной были не назойливые паразиты, а что-то неизвестное. Что-то неопределенное. И это что-то могло выставить меня дураком в глазах Дел.

Я глубоко вздохнул, пытаясь стряхнуть нарастающее ощущение неправильности, собрался просто выдохнуть воздух из легких, но слова прозвучали сами собой:

– Мне это не нравится.

Фраза удивила даже меня тем, как коротко и ясно выразила мои чувства. Дел повернула голову и посмотрела на меня, покачиваясь в седле в такт шагов лошади.

– Не нравится что?

Нахмурившись, я посмотрел вниз, на стриженную гриву жеребца. Пальцы беспокойно теребили плетеный повод. Я видел мозоли, шрамы, частички руды, въевшейся в суставы. На свободе я постепенно набрал вес, который потерял в рабстве, но от шрамов избавиться не мог, и они постоянно напоминали мне о случившемся. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Дел и я сбежали из плена танзира Аладара: я – из золотой шахты, Дел – от назойливых приставаний. Это было всего несколько месяцев назад.

– Тигр, что тебе не нравится?

Снова за свое. А я не знал, что ответить.

– Не знаю, – неохотно признался я. – Оно.

– Оно, – повторила Дел после недолгого размышления.

Я расправил плечи, проверяя, удобно ли сидит перевязь и на месте ли мой меч. Нет, не мой. Меч Терона.

– Баска, ты ничего не чувствуешь?

– Чувствую, – с готовностью ответила она.

Это осчастливило меня безмерно.

– Вот видишь! Понимаешь теперь? Я не сумасшедший. Есть что-то странное… что-то жуткое…

– Странное? – переспросила она. – Нет. Это чувство дома.

Ну конечно, кто бы сомневался. Но для меня-то Север не дом. Мне стало совсем неуютно.

– Дел…

Она остановила своего крапчатого мерина. Соответственно жеребец тоже остановился. Дел положила ладони на переднюю луку седла и наклонилась вперед, перенеся вес на запястья.

– Ты чувствуешь страх, – объявила она.

– Страх?

– Страх, – повторила Дел, обрывая мои изумленные протесты. – Ты никогда не был на Севере. Ты еще никогда не покидал родину.

– Но Дел, я не ребенок.

– Дети приспосабливаются к переменам гораздо легче, чем взрослые, – серьезно сообщила она. – Я знаю, что ты чувствуешь. Я сама пережила это, когда ехала на Юг искать Джамайла, когда я пересекала границу твоей страны зная, что не смогу вернуться, пока не выполню клятву. Я понимала, что отрезала прошлое и передо мной самое важное дело в моей жизни.

– Но у меня-то дела нет, – грубо прервал я ее. – Я здесь потому что сам захотел поехать.

Дел вздохнула и засунула за ухо упавшую прядь волос.

Я сжал зубы и постарался быть терпеливым.

– Это что-то другое, – упорно пытался объяснить я. – Что-то большее. Если хочешь, назови меня сумасшедшим, но я чувствую это. Я знаю, что оно здесь.

Дел огляделась. С каждым шагом мы забирались все выше, поднимаясь над равнинами Юга. Здесь, в царстве подъемов, спусков и оврагов, трудно было поверить, что где-то существовала Пенджа.

– Может дождь собирается, – наконец предположила Дел. – Наверное ты чувствуешь его приближение.

– Аиды, баска, мы говорим не о дожде… мы говорим о другом, гораздо более серьезном, – я сердито посмотрел на нее. – А если ты этого не чувствуешь, ты глухая и слепая.

Она язвительно скривилась.

– Неужели?

Я глубоко вздохнул, закатал шелковый рукав и обнажил мускулистое предплечье. Как я и ожидал, все волоски стояли дыбом.

– Ну? – поинтересовался я.

Она посмотрела на мою руку, потом на меня. На ее лице отразилось какое-то внутреннее смятение, которое она не могла скрыть, хотя очень старалась. Я видел, как тщательно Дела обдумывала слова для предстоящего объяснения и наконец она решилась.

– Я думаю, что ты, наверное, внушил себе это и…

– Внушил? – я не позволил ей закончить. – Нет, баска, это не внушение. Это на самом деле. Я ничего не выдумываю.

Дел слабо вздохнула.

– Но ты же сам говорил мне, что не веришь в магию. Что для тебя ее не существует.

– Я говорил тебе, что не люблю магию, – уточнил я, – но в том, что она существует, я не сомневаюсь. Как, почему и в каких формах – не знаю. Но знаю, что люди не умеют ее использовать, а поэтому делают все неправильно, – я покачал головой и тоскливо осмотрелся. – В твоем Севере есть что-то…

– Не цепляйся к Северу, – возмутилась она. – Дело не в Севере, а в тебе. В Песчаном Тигре, которому наплевать на то, во что верят другие, и он смеется над их чувствами, – она бросила стремена, перекинула ногу через седло и соскользнула на землю. – А теперь он не может справиться с собой. Ну давай, Тигр, я тебе докажу, что это все твои предрассудки.

– Что?

Она посмотрела на меня снизу вверх.

– Давай разберемся с этим раз и навсегда, чтобы мне не пришлось и дальше выслушивать твое нытье, – она показала пальцем на землю. – Слезай.

Мысленно я сообщил ей, что ее тон оставлял желать лучшего – она могла бы попросить, а не приказывать, но перебранка ни к чему не привела бы. Я соскочил с жеребца и стал ждать, что же будет дальше.

Дел отошла от лошадей и жестом предложила мне следовать за ней. Я угрюмо подчинился и остановился рядом с ней в овражке между двумя невысокими холмиками.

– Ну? – спросил я.

– Вынь меч и воткни его в землю, – серьезно потребовала она. – Представь, что вонзаешь его в живот человека.

Я осторожно посмотрел на землю, потом на Дел.

– И что должно случиться?

– Ничего, – процедила Дел. – Вообще ничего не случится, и ты поймешь, что все твои чувства – ерунда.

Я вздохнул.

– Хорошо. Так и сделаем, баска… но поверь слову мужчины…

– Я поверю слову меча.

Я мрачно взглянул на нее. Она совершенно намеренно говорила что-то невразумительное, стараясь разозлить меня (это всегда срабатывает). Но на этот раз я решил не поддаваться. Я вынул из ножен мертвый меч Терона и воткнул клинок в землю.

Ничего не случилось.

– Ну вот, – кивнула Дел, – теперь ты понимаешь…

Конечно я понимал, пока был в состоянии соображать. А потом земля вокруг нас взлетела в небо.

На один безумный момент мне захотелось громко расхохотаться. Мне захотелось ткнуть ее в это физиономией и громко кричать, что я был прав.

Но я этого не сделал. Я был слишком занят, пытаясь нормально дышать.

Наконец глаза перестали слезиться, в ушах уже не звенело, я смог вздохнуть полной грудью и сел. Выплюнул грязь. Чихнул. Стряхнул травинки с волос. Вгляделся в едкий дым и увидел, что Дел занимается тем же. Она не пострадала, а значит я мог безнаказанно злорадствовать.

Только мне этого почему-то уже не хотелось.

Меч стоял между нами. Взрыв, который бросил нас на землю, не коснулся его. Трава вокруг меча была выжжена, но клинок остался чист. От него исходило пурпурное сияние.

Я медленно поднялся, стряхнул грязь и пепел с бурнуса.