Вошли двое; первый шепотом обменялся несколькими словами с индейцем, а вторая подбежала к капитану и перерезала связывавшие его ремни.

— Анжела! Вы? — вскричал изумленный граф, узнав молодую девушку. — Несчастное дитя! Вы рискуете вашей жизнью! Ради меня!

— Это ничего не значит! — отвечала она, дрожавшим от волнения голосом. — Пойдемте, вы свободны! — Но объясните же мне, ради Бога… — Ни одного слова до тех, пор, пока вы не будете в безопасности! Берите это оружие!

И она подала ему пистолеты и ружье, которые он с радостью принял.

— А! Я, по крайней мере, не умру беззащитным! — вскричал он. — Благодарю вас, Анжела! Благодарю, моя дорогая! В вашем присутствии силы мои удесятеряются.

— Пойдемте, пойдемте, Луи! Мы и так уже потеряли много времени!

Капитан поднялся и хотел последовать за ней, но онемевшие члены не слушались его, и он опять упал на землю. Увы! Физические силы изменили ему.

— Боже мой! — скорбно вскричала молодая девушка, — неужели мне не удастся его спасти? Отец, отец!

Изгнанник, — это он разговаривал с вождем, тотчас же подбежал к дочери.

— Мужайтесь капитан! — сказал он, — ваше спасение зависит от вас!

Молодой человек собрал все свои силы, приподнялся и сделал несколько шагов.

— Обопритесь на меня, — сказала девушка, — я сильна, уверяю вас! Пойдемте, дорогой Луи.

Несмотря на все нежелание пользоваться услугами слабой девушки, граф вынужден был подчиниться и взять Анжелу под руку.

Они вышли.

Пока все это происходило, Тонкий Слух занялся разведением огня, но таким странным способом, что беглецы не успели отойти от хижины и на сорок шагов, как вся она вспыхнула и начала гореть, освещая деревню зловещим светом пламени.

Немного далее к маленькому отряду присоединились несколько охотников, вооруженных с головы до ног. Затем с каждой минутой появлялись все новые и новые охотники, которые, казалось, точно вырастали из земли.

Там и сям загремели ружейные выстрелы. Начался бой.

Индейцы, вооруженные, выбегали из хижин стараясь собраться в кучки и организовать защиту деревни.

— Вперед! — вскричал капитан. — За мной, друзья!

— Вперед! — повторили охотники.

Они кинулись вперед, размахивая факелами, которые кидали во все хижины, и стреляя во врагов, осмеливавшихся им сопротивляться.

Несмотря на все просьбы капитана, Анжела последовала за ним и упрямо держалась все время около него.

Пробежав несколько шагов, молодой офицер зашатался упал.

Тщетно пытался он подняться, он не мог этого сделать: увлеченный пылом сражения и горя желанием отомстить за похищение, молодой человек забыл, что, как только он вошел в хижину совета, с него сняли сапоги. Его нежные ноги, исцарапанные колючками, камнями и шипами, были в ужасном состоянии; кровь текла из ран, причинявших ему ужасные страдания и нестерпимую боль.

Анжела первая заметила состояние, в каком он находился; она подозвала отца, и несмотря на энергичное сопротивление графа, охотники положили его на носилки и понесли из зоны огня.

— Нам надо уйти подальше от этой свалки, — сказала Анжела, — вы больше не можете сражаться, друг мой.

— Мое место здесь, я его не покину.

— Боже мой! — в отчаянии вскричала девушка, — мы умрем здесь!

Бой становился все ожесточеннее. Индейцы сомкнулись в ряды в нескольких пунктах и, в свою очередь, грозили уже перейти в наступление; пули падали, как град, вокруг носилок. Анжела, вся поглощенная своей любовью, видела только любимого человека, которого хотела спасти во что бы то ни стало, тогда как сам он упорно хотел умереть. Она бросила умоляющий взор на своего отца.

Изгнанник тотчас же подбежал к ней.

— Господин граф, — отрывисто проговорил он, — мы вломились очертя голову в эту западню, из которой, может быть, ни один из нас не выберется, только с единственной целью спасти вас. Неужели вы хотите, чтобы все труды наши пропали даром? Жизнь ваша драгоценна, и, кроме того, кто же отомстит за вашего брата, если вы дадите убить себя здесь?

Капитан вздрогнул при этих словах, лицо его вспыхнуло.

— Я не хочу больше спорить, — сказал он, — я покоряюсь вам. Но, прежде чем мы расстанемся, я дам вам сначала одно поручение. Бегите в дом к графине и спасите ее, если возможно… Вы должны это сделать.

— Господин граф, эта женщина…

— Никаких но!.. Или я пойду сам! Эта женщина мой непримиримый враг; она должна быть спасена, я этого хочу!

— Я повинуюсь, раз вы этого требуете и, если только она может быть спасена, я ее спасу!

— Благодарю вас!

— А теперь позвольте Анжеле вас проводить. Недалеко отсюда приготовлены лошади. Достанет у вас силы держаться на лошади?

— Надеюсь.

— Хорошо! Завтра на закате солнца вы будете уже в форте Дюкэне. Прощайте, господин де Виллье. — Вы мне дали слово, помните! — Я никогда не изменял своему слову. Изгнанник нежно поцеловал свою дочь, прошептав ей несколько слов на ухо; потом, когда он увидел, как исчезли носилки, на которых уносили капитана, собрал канадцев и кинулся с ними в бой, а следом за ним пошел и Тонкий Слух; они проложили себе путь оружием сквозь толпу индейцев, которые тщетно пытались загородить им дорогу.

В ту же почти минуту отряды Бержэ и барона де Гриньи напали на дом графини.

Индейцы, обезумевшие от страха, покинули деревню, всю пылавшую в огне, и бежали по всем направлениям, оставив позади себя довольно значительное количество трупов.

Успех канадцев был гораздо больше, чем они сами могли ожидать, потому что они остались полными хозяевами поля битвы; но, несмотря на это, они не могли терять ни минуты, если не хотели пасть жертвами пожара, который сами же и зажгли.

Дом был оцеплен со всех сторон охотниками, и главные из них ворвались внутрь дома.

Они проникли в салон, где находились три женщины; две из них ухаживали за третьей, которая лежала на циновке и, по-видимому, была серьезно ранена.

— Маркиза де Буа-Траси! — вскричал барон, остолбенев. При звуке этого голоса, который маркиза тотчас же узнала, она приподнялась.

— Да, — сказала она, — это я, барон, вы не ожидали увидеть меня здесь?

— Извините, маркиза, но я знал о вашем присутствии в этой деревне, равно как и о присутствии в ней графини де Малеваль.

— Что привело вас в этот дом, сударь? — спросила графиня высокомерно. — Вы пришли объявить нам, что мы ваши пленницы?

— Упаси меня Бог, графиня! — вскричал молодой человек. — У меня одно только желание — спасти вас. Я за этим и явился сюда.

— Слишком поздно, барон, — возразила маркиза, — по крайней мере, для меня: моя рана смертельна, я это чувствую.

— О! Вы ошибаетесь, маркиза!

— Нет, барон, я чувствую, что смерть моя уже близка: мне остается жить всего несколько минут.

Она сделала знак графине, та наклонилась к ней, и они поговорили шепотом несколько минут.

— Докажите мне, что вы пришли сюда с добрым намерением, барон, — сказала затем маркиза, обращаясь к молодому человеку.

— Говорите, маркиза: ваше желание для меня равносильна приказанию.

— Предоставьте графине де Малеваль возможность уйти куда она пожелает.

— Никто из нас не станет сопротивляться этому, никто не последует за ней! Даю вам мое честное слово!

— Благодарю вас, барон, но одной ей не выбраться отсюда.

— Я провожу ее! Пусть только она скажет, куда ей хочется отправиться, — сказал Изгнанник, выдвигаясь вперед.

— Хорошо, я согласна! — сказала графиня. Затем, поцеловав в последний раз маркизу, она прибавила с угрозой: — Господин де Гриньи, между вашим другом и мной не все еще кончено! До свидания!

Она знаком приказала служанке следовать за ней и вышла одновременно с Изгнанником в сопровождении трех или четырех охотников, высокомерная и спокойная, точно все, что происходило в эту минуту в деревне, ее нисколько не касалось.

Маркиза проводила ее взором; потом, когда приятельница, наконец, вышла из комнаты, глубокий вздох вырвался из ее стесненной груди, и она повернулась к барону.