– Во-первых, не она, а Валерия Михайловна, а во-вторых, я мечтаю летом отправиться с вами в туристский поход. Представь себе такой случай: пришла твоя очередь быть ответственной дежурной, ты развернула карту, штаб похода намечает ночлег на берегу озера на полуострове, а ты хочешь заставить нас плыть на какой-то остров.

Все рассмеялись, но Петр Владимирович нахмурился.

– Галя, чтобы этого больше не повторялось!

Та неожиданно вспыхнула и спряталась за спины подруг.

В тот вечер Миша никак не мог уснуть, все вспоминал, что сегодня случилось после уроков.

…Во время обеда Миша внимательно следил за Крокозавром. Тот сидел за столиком воспитателей. Все они о чем-то разговаривали, смеялись, проглотят две ложки и опять «ха-ха-ха!». Когда же Крокозавр вышел из-за стола, его окружили девчонки.

– Петр Владимирович, вы нам обещали о своей первой любви рассказать.

– Хотите, расскажу не в вашей спальне, а просто в классе? – ответил он. – Когда кончим уроки готовить.

Все закричали:

– Хотим, хотим!

Васька сказал Мише:

– Вот охота о всякой ерунде слушать!

Васька был большой любитель книг. Но читал он только о войне, о партизанах, о страшных битвах. И больше всего ему нравились книги о шпионах. А если попадалась страница про любовь или описание природы, он пропускал.

Миша тоже очень много читал, но читал, между прочим, и про любовь. Однако рассказ Крокозавра не захотел слушать «принципиально».

Сразу после обеда Крокозавр ушел на совещание. Ребята на прогулку отправились одни.

Стоял сильный мороз, земля здорово промерзла, а снега почти не было. Организовали хоккей против шестиашников. Миша, конечно, играл нападающим. У него клюшка была самая лучшая, из крепкой палки, обмотанная изоляционной лентой.

Побеждала команда шестого «Б». Девчонки прибежали «болеть». Когда Игорь забивал гол, Галя Крышечкина кричала «ура!». Вот если бы Игорь тогда сразу дал шайбу Мише, то уж он, Миша, обязательно в ворота бы забил…

После игры Миша с Васькой так договорились:

– Будем сегодня уроки готовить на манер нашей зубрилы Крайновой. Носы в тетради уткнем. Крокозавр увидит и не станет нас за Драчева чистить.

Миша и Вася два часа, не поднимая головы, просидели над задачами, думали, примеры писали. Перо и чернильницу обмакнут и опять… Один только раз Миша оглядел ребят и увидел: все молчат, занимаются, в окна не глазеют, не шепчутся. Галя Крышечкина голову совсем к парте наклонила.

«Боятся они Крокозавра, что ли? – подумал Миша. – Но тот сегодня совсем добреньким прикинулся, ни на кого не кричит, даже «Дети, тише!» не говорит, как, бывало, Варвара Ивановна. – Миша удивился. – Неужели все хотят поскорее уроки кончить, чтобы Крокозавра послушать?»

Когда последняя задача была решена, девчонки начали просить:

– Рассказывайте! Рассказывайте!

Миша вытащил из парты Вальтера Скотта – «Айвенго». Пусть Крокозавр видит, что он читает и совсем не интересуется его рассказом. Глядя на Мишу, и Вася Кругов тоже из парты книжку вынул и на самое видное место перед собою положил.

Крокозавр встал и начал молча ходить взад-вперед.

Миша заметил, был он какой-то задумчивый, ни на кого не смотрел.

Сейчас ночью, лежа в постели, Миша вспоминал мельчайшие подробности того, что рассказывал Крокозавр.

Девчонки тогда от нетерпения все извертелись.

– Петр Владимирович, ну скорее, ну начинайте!

Миша поднял голову. Совсем не для того, чтобы послушать. Просто так. И вдруг он увидел, что Крокозавр глядит не то на него, не то на Вальтера Скотта. Миша нисколько не испугался и тоже Крокозавру прямо в глаза стал смотреть. А тот вдруг улыбнулся, чуть-чуть улыбнулся, и к своему виску кончики пальцев прижал.

Миша сразу – голову вниз и опять читать. Читал, по голос Крокозавра ему мешал. Миша оглянулся: все до одного слушали, даже Васька Крутов.

Долго Миша боролся с собой, старался не отрываться от «Айвенго», который ехал сейчас на турнир. Но в конце концов ему пришлось отложить книгу в сторону.

Сперва Крокозавр рассказывал, как жил в детстве и Москве. Когда он учился в шестом классе, в их школу поступила девочка, такая беленькая-беленькая. У нее были две светлых косы и глаза большущие, задумчивые. Но Крокозавр никак не решался с той девочкой заговорить, ну просто боялся и только издали на уроках, на переменах следил за ней. Он следил осторожно, исподтишка, чтобы никто не заметил. И казалась она ему самой красивой во всей Москве. С другими девчонками он сколько хотел разговаривал, смеялся, играл, ссорился. А с нею – никогда.

Думал он о той девочке так много, что начал плохо учиться и даже книжки бросил читать. Раньше был мерный заводила в классе, а тут стал тихий, серьезный.

Жил он совсем на другой улице, но всегда возвращался из школы вместе с теми ребятами, которые шли с ней; и шагал он всегда сзади, нарочно стараясь наступать как раз в ее следы. Она шла, с подругами разговаривала, смеялась и никогда на него даже не глядела…

Однажды она попросила его отточить толстый красный карандаш…

Сейчас, ночью, лежа в постели и вспоминая о красном карандаше, Миша невольно улыбнулся про себя.

Крокозавр рассказывал, что сперва с этим карандашом у него не ладилось. Строгал он, строгал, торопился, руки его дрожали, очинит, очинит, и опять графит ломается. И отдал он этой девочке вместо карандаша какую-то тупоносую коротышку вроде чижика. Но она нисколечко не рассердилась, а сказала только одно слово – «спасибо».

«Какой Крокозавр был тогда неловкий! – подумал Миша про себя, повернулся на спину, закинул руки за голову… – Карандаш не сумел очинить. А у меня, в тот раз, когда я Гале карандаш точил, он получился острый, как шило».

Вновь его мысли вернулись к рассказу Крокозавра.

Организовался у них в школе танцевальный кружок. Крокозавр с той девочкой никогда не танцевал. Но однажды так получилось, что мальчишки парами обменивались, и ему непременно надо было с ней покружиться. Сам танцует, а куда ноги ставить – забыл. Два круга кое-как пропрыгали. Вдруг она засмеялась и сказала: «Целый месяц тебя учили, а ты все спотыкаешься». Он тут же отскочил от нее и убежал, убежал совсем из школы. И весь вечер бродил один по московским улицам, все бродил и думал, какой он несчастный.

И еще Крокозавр рассказал, как ранней весной поехали они всем классом за город, бегали, дурили, веселились. Погода была солнечная, листья начали распускаться. Он отошел от других ребят и бросился рвать первые цветы – медуницу, хохлатку, гусиный лук; подровнял маленький букетик, туго перевязал травинкой, а между цветами спрятал две фиалки, да не то простые – темно-лиловые, что совсем не пахнут, а светленькие. Они очень душистые, но только редко встречаются.

Та девочка все бегала да в мяч играла и успела сорвать только несколько желтых цветков мать-и-мачехи, совсем некрасивых. Он выбрал момент, когда никого вокруг не было, слово «смелее!» пять раз шепнул и сунул ей в руки свой букетик. Она букет взяла и сказала «спасибо». Он повернулся и убежал в кусты. Л потом в вагоне, когда поезд уже подъезжал к Москве, все встали и пошли к выходу. И вдруг за его спиной послышался шепот – прямо ему в ухо: «А за фиалки еще раз спасибо».

Тут Крокозавр замолчал. И весь класс сидел тихонечко и глядел на него.

– А как ее звали? – спросила Галя Крайнева.

– Ее звали Галя, – тихо ответил Крокозавр.

И все тотчас же повернули голову на Крайневу, а та, видно, загордилась, что ее с той девочкой сравнивают. Очень глупо было сравнивать! Ведь в классе-то две Гали, и как раз Галя Крышечкина такая беленькая.

Игорь крикнул:

– Зря перебили! Рассказывайте, что дальше было!

– А что дальше? – Голос Крокозавра стал грустный-грустный. – Наступили летние каникулы, а осенью она в класс не пришла, переехала вместе с родителями куда-то в Среднюю Азию. Я ей хотел письмо послать, да никак адреса не мог дознаться. Одним словом, промолчал я свою первую любовь…