Ребята сидели, не говорили ни слова и все ждали, может, он еще что добавит.

Галя Крышечкина встала и потихоньку спросила:

– А та Галя догадывалась, что тот мальчик, что вы… – Она, видно, смутилась, начала заикаться: – Ну, что вы… так много о ней мечтали?

– Не знаю, – ответил он и вздохнул. – Столько лет прошло с тех пор, а ведь и сейчас я иногда о ней вспоминаю.

Ребята молчали.

После ужина Миша с Васей Крутовым и Игорем Ершовым отправились в кружок духового оркестра. Пока они еще не начали репетировать, Миша в угол спрягался, настроил свою флейту тоненько-тоненько. Это он сам музыку сочинял. Хотелось ему когда-нибудь на пионерском сборе сыграть. Может, Гале понравится.

А Васька его перебил:

– Я так считаю, не иначе нам сейчас будет взбучка.

– Не будет, – ответил Миша, а про себя подумал: «Неужели после такого рассказа можно взбучки устраивать?»

Тогда Васька сказал:

– Завтра сбор отряда, завтра и жди.

А Миша подумал: «Может, и завтра не будет?»

Сон не приходил. Уже давно спали все ребята, а Миша все лежал и мечтал.

Скорей бы весна наступила. Поедут они всем классом на электричке за город, отправятся в лес. Все побегут играть, а он в самую чащу заберётся. Он знает лиловые фиалки, те, что на коротких стебельках, «собачьими» зовутся, они на лесных полянках да опушках растут и совсем не пахнут. А под тенью густых кустов попадаются бледные, на высоких и тонких стебельках: у тех запах совсем особенный. Крокозавр для той девочки только две фиалки сумел отыскать, а он, Миша, на коленках будет ползать, а целый букетик наберет, да такой, что двумя руками не обхватишь. Миша отзовет Галю в сторону, букет протянет и скажет: «На, Галя, возьми!» Ни капельки не страшно! Он смелый, как изыскатель, как рыцарь Айвенго…

С этими мыслями Миша уснул.

Прошло несколько дней. В интернат Петр Владимирович приходил обычно к обеду, а с утра отправлялся заниматься в Ленинскую библиотеку – он готовился к экзаменам в аспирантуру.

Ребята постепенно привыкали к нему, и Петр Владимирович постепенно привыкал к ним. Он выучил их имена и фамилии, старался узнать их характеры, стремления, даже мысли.

Один Миша Ключарев упорно сторонился его, никак не удавалось с ним сблизиться.

Сегодня Петр Владимирович не пошел в Ленинскую библиотеку. Ему предстояло другое серьезное дело – познакомиться с матерью Миши Ключарева. Вчера в личном деле мальчика он прочел, что отец давно бросил семью, а мать – Елена Ивановна Ключарева –

работает бухгалтером на какой-то базе, у нее два сына – старший, шестнадцатилетний Александр, который сейчас в трудовой колонии, и младший, Миша.

Петр Владимирович вышел из дому в восьмом часу утра и отправился пешком. Ему хотелось как следует продумать события вчерашнего дня.

Па вчерашнем совещании воспитателей вместо заболевшей Веры Александровны председательствовала завуч Валерия Михайловна. Первый вопрос был: «О работе нового органа детского самоуправления – Совета Справедливых».

Валерия Михайловна заговорила о недавно введенной новой системе поддержания порядка в интернате. Орган интернатского самоуправления Совет Справедливых уже принес определенную реальную пользу. В интернате стало заметно тише. Борьба за чистоту идет успешно. Раньше воспитателям без помощи детского актива было очень трудно следить за порядком, за чистотой во всех корпусах, за шестью сотнями ребят. То, что не заметят взрослые, увидят голубые повязки. Не сразу, конечно, но, несомненно, дисциплина поднимется, вырастет успеваемость…

– Вот только шестой «Б»… – при этих словах Валерия Михайловна с мягкой улыбкой посмотрела на Петра Владимировича. – Но мы надеемся, что новый воспитатель крепко возьмет класс в свои руки.

Потом встала пионервожатая Светлана и, волнуясь, сказала:

– Я тут работаю недавно, но убедилась, что с пионерской организацией мало считаются. Боюсь, что Совет Справедливых будет подменять совет дружины.

– Постройте свою работу так, чтобы не было подмены, – отрезала Валерия Михайловна.

Взяла слово Мария Петровна, воспитательница первого класса, пожилая, солидная женщина в очках, секретарь парторганизации.

– Ох, что-то тут не то! – вздохнула она. – За порядком, за чистотой следить – это ладно, а зачем эти девчонки с голубыми повязками всюду шныряют, всюду суют носы, записывают?

– А как же иначе очки подсчитывать? – удивилась Валерия Михайловна.

Петру Владимировичу эти «справедливки» тоже не нравились, но он еще не вошел в курс интернатской жизни и потому решил, что рано высказывать свое мнение.

Молодые воспитательницы слушали как-то вяло, без всякого интереса; одна зевнула. Зато три пожилые всецело поддержали Валерию Михайловну.

– Самое главное, теперь в интернате будет больше порядка, – сказала воспитательница седьмого класса.

– Наконец мои девочки нашли интересную общественную работу, они, несомненно, будут энергично нам помогать, – добавила воспитательница восьмого класса.

– Поживем – увидим, – коротко заметила Мария Петровна и посмотрела на часы. – Давайте перейдем к следующему вопросу – «О дне рождения интерната».

Тут все сразу оживились. Конечно, годовщина открытия интерната должна быть отпразднована торжественно. Петр Владимирович узнал, что каждый класс потихоньку от других уже давно готовит свою самодеятельность. Решили провести конкурс на лучшие номера. Класс, занявший первое место, получит синий вымпел…

Сейчас, направляясь к матери Миши Ключарева, Петр Владимирович думал, что надо изобрести несколько «сногсшибательных» номеров.

Он остановился на углу той улицы, где жили Ключаревы, посмотрел номер дома и поднялся на лифте. Ему открыла дверь маленькая, очень бледная женщина с такими же узкими черными глазами, как у сына. Она застыла на пороге, видно, испугалась неизвестного мужчины, да еще такого громадного роста.

– Я новый воспитатель шестого «Б», – сказал Петр Владимирович. – А вы мать Миши Ключарева?

Елена Ивановна пригласила его пройти.

Он оглядел обстановку отдельной однокомнатной квартиры. Тюлевые занавески на окнах, венские стулья, стол под клеенкой, буфет с посудой – все было просто и чисто.

– Опять мой набедокурил? – с беспокойством спросила Елена Ивановна.

– Не в этом дело, – улыбнулся Петр Владимирович и заговорил очень серьезно: – Елена Ивановна, мне хорошо известно, что стряслось в вашей семье. При любых обстоятельствах я бы сделал все, чтобы вам помочь, но мне повезло: у меня дядя – известный московский адвокат, который посоветует, что предпринять, как действовать.

Елена Ивановна чуть-чуть улыбнулась, наклонила голову и начала рассказывать.

От Ключаревых Петр Владимирович направился прямо к своему дяде.

Дядя Слава был милый, общительный человек, большой любитель вкусно поесть, а также посмешить гостей остроумными анекдотами.

– Ну как на новой работе? – радостно встретил он племянника.

– Дядя Слава, потом расскажу, у меня к тебе важнейший разговор.

Вячеслав Александрович сразу нахмурился и провел племянника в кабинет.

– Друг мой, слушаю тебя, – сказал он и заходил взад и вперед, засунув руки в карманы, по всегдашней привычке причмокивая. Был он невысокий, но широкоплечий, с солидным брюшком.

Петр Владимирович постарался как можно красочнее передать рассказ матери о сыне.

– Все? – насмешливо спросил Вячеслав Александрович и аппетитно причмокнул.

– Все.

– С каких это пор ты защищаешь хулиганов?

– – Никакой он не хулиган, он пострадал ни за что! – порывисто воскликнул Петр Владимирович.

– Вот как – «ни за что»! – передразнил Вячеслав Александрович. – Откуда у тебя такие сведения?

– Мать этого юноши так откровенно, так подробно мне рассказала.

– Во-первых, прежде чем вынести приговор, советский суд, как правило, знакомится со всеми деталями каждого уголовного дела, – уверенно произнес Вячеслав Александрович и опять причмокнул: – А во-вторых, подавляющее большинство матерей, даже самых закоренелых преступников, считают, что их сыновья осуждены безвинно. На то они и матери. – Вячеслав Александрович помолчал, потом, посмеиваясь, добавил: – Ну говори, где, кем, по какой статье осужден старший брат самого трудного мальчика в твоем классе?