Все были так увлечены, что не заметили, как вошла Валерия Михайловна. Петр Владимирович в этот момент взгромоздился на учительский стол.

Глядя сверху на черную пышную прическу Валерии Михайловны, он смущенно и торопливо ответил:

– Сейчас пойдут! – Его пальцы как бы невзначай дотронулись до виска. И он загремел зычным басом: – Ребята, слушать меня! Все, кроме Игоря и Аллы, немедленно из класса! Быстро во двор! И там чтобы полный порядок! Галя Крайнова, ты командуешь. Поняли меня?

– Поняли! – прозвенел дружный ответ.

И тут же их как ветром сдуло. О, они знали, Крокозавра подводить нельзя!

Валерия Михайловна никак не уходила.

– Алла, давай «Незнакомку»! Алла, давай «Трех богатырей»! Быстренько! Игорь, четыре прокладки и два гвоздя! – торопил сверху Петр Владимирович.

Он уже успел перепрыгнуть со стола на парту.

– А вы не боитесь, что во время уроков ваши воспитанники, – спросила Валерия Михайловна, – вместо того чтобы углубиться в учебники, будут вертеть головами?

– Голые стены – слишком унылое зрелище, – возразил Петр Владимирович и с еще большим азартом застучал молотком. С соседней стены отозвался молоток Игоря Ершова.

Валерия Михайловна молча вышла. А Петр Владимирович заколотил последний гвоздь, спрыгнул на пол и подошел к окну.

Сегодня выпал первый снег. Он лег на землю толстым нетронутым одеялом. В конце двора старшеклассники воздвигали снежного «космонавта». Дружно катали они большой белый валун размером со стол. Младшие толпились вокруг. А вот шестиклассники. Они сбились в кучку. Галя Крышечкина, взобравшись на лавочку, дирижировала, остальные пели. Что именно пели – отсюда не было слышно.

«Молодцы! Не подвели!» – усмехнулся про себя Петр Владимирович. Вместе с Игорем и Аллой он также поспешил во двор.

И вдруг ему стало так радостно от ослепляющей белизны снега, от ребячьих возгласов и улыбок…

– А ну давайте в снежки! – крикнул он и сам первый наклонился лепить снежный ком.

Тут же со всех сторон в него полетели белые шары. Крики, визг наполнили весь двор и сад. Светлана и две девушки-воспитательницы не выдержали и ринулись на подмогу. Помчались в атаку другие классы.

В снежных клубах с неистовыми криками носились ребята, прыгали, налетали, отступали, вновь устремлялись вперед…

Люба Райкова принялась было под диктовку подруги торопливо записывать фамилии самых буйных, но бросила, вскочила на лавочку и с любопытством начала наблюдать за всеми издали сквозь свои толстые очки.

Две пожилые воспитательницы топтались сзади; сперва они было призывали к порядку, но вскоре успокоились, убедившись, что, в сущности, никакой опасности нет. Глядя на залепленных снегом, ошалелых от веселья ребят, слушая их визги, раскаты смеха, они даже улыбались…

Петр Владимирович выпрямился. Светлана, румяная, задыхающаяся, с улыбкой одобрения смотрела на него.

– Сегодня вы покорили всех!

– Тем, что метко кидаю снежки?

– Наверное, со дня основания интерната никогда такой битвы не было! – крикнула Светлана, убегая.

Тут шальной снежок попал Петру Владимировичу прямо в лицо. Он нагнулся, запустил крепким комком убегавших девочек, погнался за ними и вдруг услышал предостерегающий возглас: Петр Владимирович! Галя Крышечкина стояла против него, держа руку на виске. Ее длинные, запушенные снегом ресницы учащенно моргали.

В ту же минуту стихли крики, смешки, битва сразу прекратилась. Все начали спешно стряхивать комья снега. Петр Владимирович оглянулся.

Валерия Михайловна, закутанная в меховую черную шубку, медленно приближалась по расчищенной от снега темной асфальтовой дорожке.

Все тут же рассыпались в разные стороны.

Перед ужином воспитатели собрались в кабинете директора на очередную «летучку». Валерия Михайловна сидела в кресле Веры Александровны и перебирала какие-то бумажки на столе.

Петр Владимирович ждал, что сейчас начнется неприятный разговор о снежной битве. Конечно, успели передать Валерии Михайловне, кто первый кинул снежок. Но нет, завуч ни разу даже не взглянула на него, разобрала два каких-то незначительных происшествия в старших классах и замолчала. Потом дрогнувшим голосом начала, ни на кого не глядя:

– Я просто не нахожу слов…

– А вы и не ищите. Не надо искать, – с мягкой усмешкой перебила ее Мария Петровна. – Все ясно, ну порезвились, ну пошвырялись снежками.

– Дети – еще понятно, но взрослые, притом педагоги. Один из них стал даже инициатором…

Петр Владимирович, не поднимая головы, скосил глаза направо, где, прижавшись одна к другой, сидели па диване девушки.

– А что, педагоги, тем более молодые, разве должны быть эдакими ходячими перпендикулярами? – Мария Петровна добродушно оглядела всех из-под очков. – В свободное от занятий время немного побаловались с ребятишками, ничего тут зазорного не вижу. Никто ни шишек, ни царапин не получил, только щеки мороз выкрасил. Я, признаться, позавидовала. Чуть-чуть бы – и в самое пекло кинулась.

Тут Светлана не удержалась и фыркнула в ладонь. Засмеялись и остальные девушки. Им ясно представилась совершенно невероятная картина: солидная Мария Петровна, придерживая рукой очки, пыхтя и отдуваясь, лезет в самую гущу потасовки, ее закидывают снежками, а она, расталкивая ребят, наступает.

Засмеялись пожилые педагоги. И даже Валерия Михайловна не могла сдержать улыбки.

И тотчас в директорском кабинете словно светлее стало.

– Ну довольно! – совсем другим, твердым голосом заговорила Мария Петровна. – Давайте перейдем к тому главному вопросу, из-за которого мы собрались.

Речь пошла о подготовке к дню рождения интерната. Валерия Михайловна объявила, что ожидается важное начальство, – поэтому надо показать себя во всем блеске.

Принялись обсуждать, каким будет концерт самодеятельности, как украсить большой зал, как навести порядок во всех помещениях.

Потом Светлана попросила слова и сказала:

– Я считаю, что рапортовать должен Дима Топорков, а не Люба Райкова, – щеки девушки от волнения то краснели, то бледнели.

Вопрос был принципиальным. Дима – председатель совета дружины, а Люба – председатель Совета Справедливых. Кому отдать предпочтение – пионерской организации или недавно созданному органу интернатского самоуправления?

Валерия Михайловна нервно скомкала бумажку и отбросила ее на край стола.

Мария Петровна, сидевшая рядом со Светланой, ласково положила руку на плечо девушки.

– Светочка, я тебя вдвое старше, в матери гожусь, – сказала она, и морщинки собрались в уголках ее глаз. – Брось ершиться, уступи.

– Мне кажется, что при всех случаях преимущество должно быть за пионерской организацией, – не удержался Петр Владимирович.

– Валерия Михайловна проводит интересный педагогический опыт, – возразила Мария Петровна, – а наше дело ей помогать, советовать, а может быть, и поправлять.

И все согласились: «Да, конечно, интересный опыт, поэтому пусть рапорт отдаст Люба Райкова».

А у Светланы глаза под опущенными ресницами наполнились слезами.

После ужина Петр Владимирович вместе с Вовой Драчевым забрался в воспитательскую. Они занялись русским языком. Вдруг в дверь постучали. Вошла пожилая худощавая женщина. Это была Екатерина Семеновна – бывшая балерина, руководительница танцевального кружка.

– Я к вам с жалобой, – заговорила она.

– Что такое? – Петр Владимирович встал.

– В жизни не видела девчонки с таким самомнением.

– Да что случилось? Какая девчонка?

– Она только и делает, что ссорится со своим партнером, не желает помогать шить для него костюм, а сейчас мне нагрубила.

Петр Владимирович наконец понял: речь шла о Нине Вьюшиной. Он уже успел заметить, что она постоянно ссорилась со своим соседом по парте Васей Круговым, но ему казалось, что не стоит вмешиваться в эти пустяковые стычки. А тут добавилось недоразумение из-за какого-то костюма, да еще непростительная грубость.