Слушая рассуждения Ээро, Регина не вникала в них настолько, чтобы составить свое отношение. Она просто поняла, что люди, которые нашли себя в жизни, большая редкость. Все только ищут да ищут, пока с тревогой не обнаруживают, что отпущенное время на исходе.

Ээро и не нуждался в мнении Регины, он в себе не сомневался, не ждал, чтобы она поддакивала. Да и так ли уж важны собственные точки зрения в этом быстро текущем и меняющемся мире? У Регины хватало жизненного опыта, чтобы сознавать, насколько притягательна терпимость: значительные истины не плавают, как мусор, на поверхности, их нелегко поймать.

Медленно рассеивался сон в то утро, наконец Регина пробудилась настолько, что стала невольно прислушиваться к звукам в квартире. Ээро явно где-то притаился, потому что, кроме монотонного и далекого уличного шума, до слуха ничего не доносилось.

Регина встала, шлепая босыми ногами по полу, прошлась по квартире — Ээро нигде не было. На кухонный стол была выставлена кофемолка, и Регина поняла, что Ээро отправился в магазин за сливками.

Оно и лучше, что можно было действовать в одиночестве — принять душ, одеться, навести красоту. К приходу Ээро она должна выглядеть свежей и бодрой, затем они попьют кофе, Регина найдет в расписании подходящий автобус — программа выполнена, ей хотелось домой.

Регина привела себя в порядок и теперь, уже стуча каблуками, принялась расхаживать по квартире — что-то раздражало ее. Затем она увидела, что птичья клетка накрыта темным платком. Регина сняла его, дав канарейкам возможность порадоваться наступлению дня.

Квартира тут же наполнилась щебетом.

— ПОЛУЧИЛА, ЧТО ХОТЕЛА, — это было первое, что сказала Герта, когда Регина явилась домой. От слов соседки Регина буквально окаменела. Господи, неужели в этом насыщенном информацией постылом мире уже не осталось места никаким тайнам? — Ты такая бледная, тебе нездоровится? — сочувственно спросила Герта. — Совещание утомило? Что там говорили?

— Да как всегда, — пробормотала Регина. — Извечные проблемы. Недостаточная эффективность нынешней системы воспитания, отрицательное влияние процентомании на учащихся. Замкнутый круг: сами завышают оценки и сами же на это жалуются. Делают хорошую мину при плохой игре.

Видимо, цвет лица Регины пришел в норму, потому что Герта снова вернулась к первоначальному разговору и повторила:

— Получила, что хотела. Все эти дни Пампель таскался в «Крокодил». Тебе надо было посадить его на цепь, как собаку.

Герта язвила, раньше этого за ней не замечалось.

— Я боялась худшего, — безразлично проговорила Регина. — Думала, что в мое отсутствие в доме открылся филиал кабака, все перебито и по углам нагажено. А тут, гляди, даже дверь не сорвана, висит себе на петлях.

Герта сжала губы, вокруг рта возникла презрительная складка. Не такой уж она деликатный человек, подумала Регина, скоро совсем склеротиком станет.

Регину огорчило, что Герта изменила свое отношение к Пампелю. Пока пьяница живет сам по себе, к нему относятся терпимо. Ведь так славно, исполнясь добродушия, изумляться: хоть и опустившийся человек, а смотри, с каким усердием вскапывает землю! На пьянчужку смотрят почти как на обезьяну, которая иногда ведет себя по-человечески: просто чудо — соображает ведь! Женившись на Регине, Пампель вторгся в среду людей достойных, и этого ему не могли простить. В глазах других он сразу словно бы превратился в еще более безнравственного и грязного типа. Регина поняла: если у нее у самой теперь что-то пойдет не так, виноватым все равно сочтут Пампеля. Картина мира становится более четкой, когда найден козел отпущения.

Возможно, мысли Регины были неверными и несправедливыми?

Или она сама стала недотрогой?

Видимо, ее подсознательно задевало, что она как бы все еще колеблется между прежним и теперешним образом жизни, не сумев полностью приспособиться к новой ситуации. Противоречия в ней самой не исчезали. Наведавшись через полгода в город, Регина со смятением заметила, что в чем-то уже успела стать провинциалкой, и в то же время она все еще не могла привыкнуть к жизни в поселке. Такое состояние тревожило, город представлялся чужим, а поселок к сердцу так и не прирос. Ломка рутины оказалась делом более сложным, чем можно было ожидать, обновление образа мыслей оставалось процессом мучительным.

Раньше Регина считала естественным, что в обществе Тийта или какого-нибудь другого мужчины она время от времени появляется у дверей баров и кафе. В последний свой приезд, гуляя вечерами по городу, Регина то и дело останавливалась и как дурочка глядела на толпившихся перед увеселительными заведениями людей. И чувствовала, что к лицу приливает краска стыда: и как только они могут там стоять, глядя с мольбой через стекло на швейцара, точно на Петра у райских врат! Зачем они себя унижают? Какое чудо и великолепие они надеются найти по ту сторону дверей? Отчего им хочется оказаться среди незнакомых людей, сидеть в накуренном помещении, которое до отказа заставлено столиками — из-за тесноты даже спинки стульев готовы сцепиться друг с другом. Почему люди стали стремиться к безликому и изматывающему нервы окружению? Какую радость доставляют бесцеремонные или тупые взгляды — возможно, в них ищут собственное отражение? Или грохочущая музыка действует на них как наркотик и они получают мазохистское наслаждение, когда наваливаются лавиной звуки в сотню децибел и заглушают ритм сердца?

Оглядывая толпившихся за дверьми людей, Регина думала: бездомность становится характерной чертой образа жизни. Конечно, она не имеет в виду, будто у кого-то из них нет крыши над головой. Но им почему-то неуютно в своем заполненном всеми удобствами микромире. Каким же холодным и казенным должно казаться им собственное жилье, если они стремятся убегать оттуда как можно чаще. Видимо, этим нетерпеливо переминавшимся с ноги на ногу людям даже собственная кровать представляется постылым и навязанным ложем, подобно жесткой скамье в зале ожидания на вокзале. Иначе отчего они за полночь терпят бессвязную речь чужих людей?

Однажды Тийт сказал:

— Я пригласил бы тебя к себе, если бы смог надеть на свою мамочку намордник.

Регину, приехавшую после долгого перерыва в город, ошеломляла текущая по улицам масса. Прожив сама многие годы среди сутолоки и толчеи, всегда сосредоточенно спеша с одной улицы на другую, она словно бы и не заметила того момента, когда их тихий город превратился в стольный град, хотя и не самый большой.

Находясь в городе, Регина не могла полностью вытеснить из головы Антса Пампеля. Она с особым интересом наблюдала за пьяницами, которые осаждали винные магазины и пивные ларьки. Посмеиваясь над собой, Регина обратила внимание, что она уже умеет классифицировать пьянчужек. Почерпнутый у «Крокодила» опыт не пропал даром. К тому же она могла считать себя специалистом еще и потому, что была женой выпивохи. Раньше она считала всех пьяниц просто асоциальными элементами. Теперь же Регина научилась отличать безнадежных алкоголиков от случайных пьянчужек, которые, чтобы развеять скуку жизни — а таких людей невозможно загнать в обществе Герты в театр, — хватались за бутылку и, к радости своих приятелей, немного сумасбродили. Среди них, подобно теням, скользили и вовсе своеобразные личности, которые, казалось, все время испуганно вглядываются в самих себя, они словно отказывались верить тому, что уже давно вытолкнуты из круга близких, да и вообще людей. Такого рода пьяницы никак не могли смириться с фактом, что никому ни до кого нет дела.

Наблюдая за этими типами, похожими чем-то на растрепанных призраков, Регина с нежностью думала об Антсе Пампеле и о собаке. Даже неловко, что ее в равной степени заботили как человек, так и животное. В ней все сильнее укоренялось сознание: я их к себе привязала и теперь отвечаю за них. Неважно, что она поставила в один ряд человека и собаку — кто не любит животных, тот не сможет понять и себе подобных. Столь простые параллели нужны для того, чтобы можно было снова воспринимать мир во всей его непосредственности. Регина не могла забыть, как при ее отъезде собака привстала за воротами и в ее глазах были необъяснимое смятение и мольба: ты ведь не бросишь меня? Когда Регина гуляла по городу, в ее воображении то и дело вставал и Антс Пампель, который смотрел на нее тем же преданным и доверчивым взглядом. Он так же понуро стоял за воротами рядом с собакой и старался глядеть мимо Регины, и все же в нем ощущалось внутреннее напряжение. Удивительно, что за время недолгого супружества между ними успели возникнуть какие-то необъяснимые связи. Непривычно: тебя провожают в дорогу и ждут твоего возвращения.