Бакстер вспотел, волосы упали на лоб, Манчини затаил дыхание.

Салли поцеловала провожатого, прижалась к нему, мужчина пробасил непристойность. Салли довольно захихикала. Взревел двигатель, машина умчалась. Салли, никого не замечая, скрылась за дверью дома.

Бакстер грохнул кулаком о подлокотник:

- Ну? - он явно не знал что сказать, его душила злоба.

- Брось, - Манчини ткнул кулаком в жирный живот, - какая теперь разница? Все решено.

Бакстер поплелся домой. Билли хорошо говорить, сел в машину и укатил на все четыре стороны, а Бакстер сейчас столкнется с женой и сделает вид, что ничего не знает, что так и должно быть и нет ничего удивительного, что супруга с блестящими от возбуждения глазами приходит домой в первом часу.

Когда Бакстер вошел, горел только светильник в прихожей и со второго этажа из спальни струился свет ночника. Бакстер разделся. Наверху зашуршало. Шаги? Бакстер задрал голову. Салли смотрела сверху, опершись о резные перила, в ночном халате до пола, проворковала нечто вроде: ты дорогой! и в полудреме, будто стала несколько часов подряд, двинулась в туалет.

Бакстер про себя разразился самыми солеными словечками из тех, что знал. С яростью подумал, что скандал сейчас ни к чему? Сейчас чем тише, тем лучше. Смолчал. На обратном пути в спальню Салли, как бы невзначай, поинтересовалась, где будет спать Хаймен. Он ответил, что устал и приляжет у себя. Салли кивнула, пожелала спокойной ночи, в ответ получила воздушный поцелуй.

Бакстер принял душ, улегся в широкую кровать. Манчини его поддержит. Это здорово иметь такого друга, как Билли, надежного, умного, хваткого, на которого во всем можно положиться. Конечно, Мужчинка предложит кучу вариантов, как избавиться от жены. Билли человек способный, но восторженный, не всегда понимает, что в серьезных делах поспешность смертельна. А что может быть серьезнее, чем желание разделаться с человеком?

Бакстер перевернулся на живот. Разве он мог себе представить, что когда-нибудь, ворочаясь на смятых простынях, будет прикидывать, как расправиться с женой? Помнил же он и другие времена: горение, беготня на встречи с ней, ожидания ее телефонных звонков, надежда пополам со страхом, что вот-вот он дотронется до гладкой кожи или мягких волос. Сущее наказание. Чудо скрытности. Такая кроткая, внимательная, тонко чувствующая в глазах других, но он-то знает, какова она на самом деле. Только теперь он понял, что имел в виду умирающий отец Салли, когда в больнице признался: «Вместе с деньгами Салли преподнесет будущему мужу кое-что еще…» И умолк.

Так вот денег Салли Бакстеру не видать, как своих ушей, ее счета неприступны, а что касается таинственного кое-чего, так ее гульбой он сыт по горло. Хватит. Всему есть предел.

Бакстер понимал, что надо самому прикинуть, как поступить с Салли. Маленький пистолет? Лучше всего. Скажем воробьиного калибра, не больше. Не будет же он таскать чудовище вроде Магнума. И еще обязательно нужен глушитель. Где его взять? Надо позвонить в одно место, может и заехать.

С такими мыслями Бакстер уснул.

Позавтракали вместе. Салли щебетала, пропела Хаю, что ее водяная кровать - резиновый матрац, наполненный водой, кажется подтекает, не посмотрит ли Хаймен что с ним? Бакстер обещал. Когда Салли распространялась про водяную кровать, почему-то подумал: заколоть бы ее ножом на таком матраце. Слишком жестоко. Не годится. Лучше напоить, пропороть матрац и подстроить так, будто она захлебнулась. Сама. Случайно. К сожалению Бакстер понимал, что так людей не убивают. Чепуха все это.

После завтрака Салли уселась в гостиной, даже не побросав посуду в машину для мойки. Она смотрела по трем телевизорам сразу три программы и еще умудрялась болтать по телефону.

Днем Бакстер позвонил одному парню. Тот работал когда-то в их компании в отделе охраны. Встретились. Бакстер наплел, что получил письмо от брата (брата и в помине не было, слушатель Бакстера скорее всего тут же сообразил что к чему, но не подал вида), у бедняги неприятности, ему угрожают и брат просит узнать нельзя ли побыстрее раздобыть пистолет сорок пятого калибра? Просто, чтобы спокойнее спать… и заодно глушитель.

Парень выслушал внимательно, то и дело царапая нечистую угреватую кожу на кончике носа.

Дело в том, прогнусавил он, что для пистолета сорок пятого калибра не так-то просто смастерить глушитель, нужно делать внутреннюю нарезку, а с ней возни не оберешься. К тому же, парень обстоятельно поскреб картофелину носа, глушители ставятся только с одной целью - совершить убийство, для обороны они ни к чему.

Бакстер вздрогнул. Разговор явно не клеился. Хаймен скучно заметил, что, пожалуй, не полезет в дела брата. Прыщавый подтвердил, что это самое лучшее и улыбнулся странной улыбкой, с издевкой, но не без жалости.

Часам к пяти Бакстер встретился с Манчини. Поговорили об ассигнованиях на вооружение, которые не без скрипа протащили через конгресс, но главное… протащили. Новые программы сулили хорошие деньги. Манчини говорил о прибыли, о Монсоне, который пошел на попятный, стоило ввести в бой старика Стэмп-хэда, коньюктуре благоприятной, как иногда; затем перешли к последнему футбольному матчу, к тому, что сломанных шей становится все больше.

Давно собирались в кино, наконец выбрались. Надо же, совпадение! Фильм о футболе. Команда заключенных против команды охранников. В конце фильма, когда охранник целил в спину герою, Бакстер внезапно схватил Манчини за руку и прошептал: «По-моему лучше всего маленький пистолет и чтоб без шума.»

Манчини ничего не ответил, он и так с трудом переносил бремя сидения на одном месте.

Вышли на улицу, и, как бы продолжая начатый разговор, Манчини обронил:

- Никаких пистолетов. С ума сошел! Опасно. Их моментально находят.

Он не сказал, но подумал о Федеральном управлении по контролю за спиртными напитками, табачными изделиями и огнестрельном оружии, его агенты рыщут повсюду. Бакстер и не спросил ни о чем - привык, если Манчини говорит нет, значит так оно и есть. Выяснять почему? Пустая трата времени.

Шли молча, Манчини, между прочим, уточнил, зачем Бакстеру деньги Салли, у него своих, слава богу, хватает. Бакстер не нашелся, что ответить и только через минуту уныло забубнил, повторяясь про премию за потерянные годы, Билли слышал это день или два назад.

Манчини напирал: «Как ты думаешь сколько у нее всего и во что вложено?» Бакстер пожал плечами, приблизились к стоянке, Хай уселся в машину, спросил не поведет ли ее Билли? Он что-то не в себе. И только уже на ходу ответил на вопрос Манчини о деньгах Салли.

- Думаю раз в десять больше, чем у меня, а может… и в сто!

- Ого! - Манчини не скрыл удивления, умножал он мгновенно, а сколько у Бакстера мог прикинуть с точностью до сотни другой.

Вечером Хай пригласил жену в ресторан. Мило провели время, танцевали и Салли не раз говорила мужу приятное.

Дома пили кофе, Бакстер сказался больным и снова Салли в одиночку отправилась почивать на водяную кровать.

Бакстер лежал в постели и мучался. Первый его шаг с пистолетом и сразу глупость: и Манчини высмеял, и прыщавый ублюдок явно издевался. Утешало только, что уже перед тем, как расстаться - Манчини ехал за город, веселиться - Билли утешил Бакстера: «Не волнуйся. Что-нибудь придумаю в ближайшее время. Пистолет не годится, поверь мне, велика вероятность, что полиция сможет выйти на тебя из-за этой штуковины. Я придумаю такое, чтоб ты был чист как ангел. Вот посмотришь. И придумаю скоро». За годы их совместной работы Бакстеру еще не подворачивался повод не верить другу. Про себя он решил, что если все пройдет благополучно и деньги Салли достанутся ему, он обязательно отблагодарит Билли.

Бакстер ворочался, листал газету: разбушевавшийся тип по фамилии Плоу пристрелил любовницу и тут же попался; в полиции распустил нюни, дрожа, рассказал, как в последние мгновения девица судорожно глотала воздух - неудивительно: вскрытие показало, что одна пуля прошла через гортань.