Фигура перед внутренним взором Александра закрыла глаза руками.
- Я не хочу больше ничего знать. Заканчивай.
Парень окинул душу сочувственным взглядом:
- Это будет очень больно.
Монстр истерически захихикал:
- Вся моя жизнь сплошная рана. Ты странный человек, но душа чиста, хоть и запрятана очень глубоко. Так что я счастлив, что погибну от твоей руки. Не медли, заканчивай то, что начал.
Парень еще раз вздохнул.
- Больно будет не тебе. Я тоже по локоть в крови, хоть и ненастоящей.
Он вытянул вперед левую руку и сжал ее в районе запястья. Пульс Ауры начал набирать бешеный ритм. Когда он стал стучать с частотой Адских Барабанов, все вдруг затихло. Вокруг начали проявляться настоящие цвета. Багровое полотно как будто стягивалось с концов прохода под ноги Александру. Потом внезапно исчезло. Зато в его руке сотрясая кости нервной дрожью засверкала темная сфера, покрытая сеточкой мелких разрядов.
Парень сделал глубокий вдох и выдох, нормализуя внутреннее кровообращение. И проронил:
- Я Александр, я демон-божество, я существо из рас людей, я червь, что не имеет цели в жизни. Именем моим вершились судьбы истории… Пятерка, что на землю снизошла, объяв крылом планеты жизнь. И защищать ее поклялись все они. Беллерафон и Валаам, Баал, Зебуб и Александр. А может Люцифер. Неважно. Наверное, устали все они. Нельзя такого больше допустить. Пятерка Ада. Судьи, палачи и стража. И я последний среди них. Я выношу свой приговор, чтоб никогда не повторилось преступление сие. Мне стержень дайте, если мне не хватит сил, взяв за который можно уничтожить мир, душа моя, ты дай мне мощи обратить невинных смерть во благо. И не терзай мне совесть бытие, - У монстра при звуках заклинания ощутимо стало дрожать все ество. А Александр все продолжал.
- Я заплачу, а как же быть без платы – та власть, которою желал, но не просил, та мощь, что может смерть нести с собой, а может и нести добро, теперь мне стало все равно … - Последовала живая человеческая улыбка, - я, наконец, избавлюсь от нее, как хорошо.… И серость жизни станет мне расплатой. Но может встречу я ее, Мою Мечту – найду когда-то?
Его глаза в последний раз блеснули адским огнем. Древние силы приняли плату за свободу. Для душ, что были погружены в темень мантии монстра и для Александра. В голове у человека прозвучал гадкий вкрадчивый голос. «За свободу всегда надо платить, ты еще пожалеешь о своем ребячестве и попросишь вернуть все вспять, но цена будет намного выше, она может оказаться непомерной». Саня гневно улыбнулся, выказывая свое презрение к таким речам, и торжественно выкрикнул:
- Я тверд в своем стремлении к свободе. Так будет Ад. Амбу Хоши (яп.) – звезды чернейшей сторона. – Все замерло.
Саня посмотрел на свои руки, как будто впервые их видел и с силой сжал пальцы. Клубок Ауры, приняв последние капли темной энергии, был смят как воздушный шарик и естественно… лопнул. Со всех сторон к нему потянулись потоки воздуха, а потом испуганно отпрянули, открывая дорогу разгорающемуся черным светом погребальному костру. В его центре время застыло и пошло вспять. Там виднелось ядро этого ужаса. Темный омут, где вечно пляшут черти. Оно легко воспрянул вверх и перышком стал падать на окровавленное тело. Уже почти вплотную приблизилось к обездвиженному монстру. Темная сторона звезды – Черная Дыра!
- Может, предостережение от меня позвучит странно, но будь осторожен. На тебя положили глаз страшные силы. И… прощай человек, моя душа навеки в долгу перед тобой. И их души тоже.
Тело Джуккая разорвало на мелкие, почти незаметные кусочки и втянуло в червоточину. Его время закончилось.
Вокруг, над местом, где только что покоилась уродливая туша, начали проявляться маленькие светящиеся бледным, тусклым, голубим светом огоньки. Так как и должны выглядеть души. Вокруг них еле видны силуэты призрачных тел. Их было много. Каждый медленно подлетал и дотрагивался до какой-нибудь части тела парня. После этого они ярко разгорались и исчезали. Почти все касались ног и ступней. Некоторые прикасались к рукам. И только трое из них были особенными. Красный, черный и зеленый. Красный был явно душой самого Джуккая, он прикоснулся к каждой руке и наклонился прямо перед глазами Сани, отвешивая изысканный поклон. После чего быстро завертелся вокруг своей оси и втянулся в центр, оставив облачко мерцающих в полумраке блесток. Черный шарик переливался по ободку всеми цветами радуги. Он дождался своей очереди и вместо того чтобы как и все прикоснутся к телу юноши, описал круг вокруг лба и по спирали вошел в землю. Последний бледно-зеленый огонек дергался как припадочный как будто не знаю что делать, и в итоге угодил прямо в лицо Александру, как бы целуя его в губы. Отпрянул, смутившись, и унесся прямо по коридору.
Саня осторожно поднял на руки все еще бесчувственное тело девушки и прижал к груди. Его аж заломило от чувства неизвестности, так как и совсем недавно. Хотелось творить. Mp3 самопроизвольно включил песню. Странно, что он остался цел... Дэвид Ашер – Черное, черное сердце. Настоящий реквием. Губы сами стали читать стихи, постепенно набирая ритм и становясь сложнее, изысканней..
-
Средь туч увидел я глаза,
Смотрели гордо, но печально,
И тихо капнула слеза,
Приоткрывая клетку тайны,
Там Музы спрятано перо,
Наверно даже не случайно,
Увидеть детство так легко,
Ты окунись в воспоминанья.
Но нет их более у нас,
И нету в жизни у меня,
Мечты превыше состраданья.
Но станут люди ли жалеть
Того к кому им нету дела?
И муки продолжаются ужаснейшие тела.
Внутри тюрьмы моей души наверно нету больше птицы,
Мой идеал разбился на куски,
Со мной осталась только ты,
Моя Любовь.
Не дрогнет же рука, и мысль останется тверда,
У них - кто гроб для моей жизни сотворил,
Тем более того, что изваять посмел я сам,
Никчемный человек.
Седая древность мне порукой,
Да Винчи, греки и Роден,
Смешное у меня искусство.
И та скульптура, что казалась воплощеньем чувства,
Поперек горла стала каплей кислоты,
Меня похвалишь даже ты,
Но умерло в душе желание творить,
И нужно положить конец несчетному ваянью,
Пусть даже ваше состраданье,
Падет на сердце черствое мое,
Оно не сможет пробудить те чувства,
Осталось мало их,
Всего лишь грусть,
И глупое искусство.
Во тьме столь мглистой пустоты,
Где нету серости и нет любви,
Летают жизней светлячки,
Те души радуги цветов,
Который же из них пустой?
Конечно мой!
Но вы взгляните на сию скульптуру,
Разве не это пустота?
Ее я воплотил, вложивши ветреную душу,
Ну, так зачем ей жить,
Страдая, как и я?
Лишь ты Моя Любовь,
Увидела во мне добро.
Рассейся же твореньем света,
И сокруши мою печаль,
Пусть от меня уйдет то лето,
Где одиночества врата.
Ты ключиком мечты своей,
Открой-ка ту пошире дверь,
И выпусти меня через нее вовне…
Туда, где мерно плачут небеса,
Не в силах поменять мой жребий
Хочу, но не могу я изменить судьбу,
Уничтожать и созидать – нет продыху для мыслей о ином,
Из лета в зиму, мыслью и движением руки,
Веянием идеи вертится планета,
Две стороны одной монеты…
Я кровью подписал свой договор,
Не разделяй его со мной,
Моя Любовь.
Ведь то искусство темное, что сотворило свет,
Мне не нужно оно,
Но что поделать?
Жизнь моя лишь танец на воде.
Круги расходятся и снова затихают.
Так пусть же статуя надменная сия,
Твоей улыбкой и моей рукой,
Сейчас же и немедля обратиться в пепел.
Хотя вокруг никого уже не было, Александр знал, что все его слышали… и благодарны. Воронка затряслась как от сильной боли и разлетелась тучей пыли, коллапсировав. Черная дыра, выполнив свое задание, ушла туда, откуда и была вызвана – далеко в космос, а может в небытие…