— Лук всегда остается луком, — поучительно сказал Александр, подняв указательный палец вверх. — А женщина всегда остается женщиной. Добровольно лишать себя своей красоты — подчас единственной ценности — ни одна не согласится. Более того, существовавший в те времена куль женщины, характерный обожествлением женского существа и женской первозданной красоты, не принимал никаких физических отклонений в эталонном женском образе. Ни естественных отклонений, ни искусственных.

— Добровольно амазонок груди не лишали. Девушкам прижигали грудь, когда они были еще молодыми, детьми фактически. Насильно, иными словами. За одно отсутствие груди являлось своеобразным опознавательным знаком в среде амазонок. А упомянутый тобою культ женщины, матриархальные настроения — далеко не повсеместное явление.

— Но если они жили в племенах наравне с мужчинами, то как мужчины могли позволить такие изуверства над телами своих же дочерей и жен?

Николай фыркнул.

— Давай доберемся до места, а там спросим непосредственно у самих амазонок, как обстояли и ныне обстоят дела, хорошо?

Александр кивнул, соглашаясь. Держась на расстоянии десятка метров от черных всадников Фобоса и Деймоса, друзья скакали выполнить второе поручение Танатоса из трех. Похитить пояс Ипполиты — вот что они должны выполнить.

Фермодонт появился в поле зрения на исходе второго дня пути, после того как было преодолено непонятное расстояние (непонятное, потому что и расстояние, и время в подземном мире имеют совершенно другие свойства, нежели на поверхности. Так, проведя всего день верхом, ты можешь преодолеть половину кругосветного пути, но, с другой стороны, находясь в пути неделю, отдалишься от точки выезда незначительно. Археологи вскоре решили, что все зависит от выбора дороги. Пойдешь по одной дороге, время и расстояние будут иметь одни свойства. Пойдешь по другой, пусть параллельной первой — и время, и расстояние изменятся). Река была не очень широкой, но довольно глубокой, о чем свидетельствовало ее спокойное и быстрое течение. Не говоря ни слова, Фобос и Деймос направили коней к системе высоких остроконечных скал, вершины которых терялись в тумане на высоте. Археологи последовали за ними, и вскоре четверка всадников въехала в грот, дающий начало узкому туннелю под руслом Фермодонта. Спрашивать о мостах друзья не стали.

— Слушай, мне тут кое-что вспомнилось, — улыбался Александр. — Вот подумай, как в пятницу ясным солнечным вечером человек может пройти по Москве от Кремля до зоопарка, и притом никого не увидеть, да к тому же остаться совершенно незамеченным для других людей? Никто не страдал слепотой, и этот человек шел пешком.

— Он был человеком-невидимкой, — предположил Николай.

— Неверно.

Они остановились у входа в туннель. Пришлось спешиться, чтобы ненароком не разбить голову о низкий свод туннеля. Коней вели под уздцы. Там, где по предположению Александра, прямо над путниками должна находиться середина реки, Николай вдруг вскрикнул и подозвал приятеля. Осветив стену туннеля небольшим факелом, Николай ткнул в то, что привлекло его внимание.

Александр с интересом уставился на надпись, начертанную чем-то вроде химического карандаша. Поначалу он в странных символах не увидел ничего необычного, лишь бессвязный набор каких-то загогулин.

— Что это такое?

— Не могу сказать, — задумчиво ответил Александр. — На первый взгляд похоже на древнеславянское письмо, но способ начертания мне не знаком.

Получше осветив загадочную надпись, Александр уткнулся в каменную стену буквально носом. Внешне символы действительно напоминали глаголицу, но Александр готов был поклясться, что не встречал еще подобного написания. Да и что здесь, в подземном царстве, могут делать надписи на глаголице?

— Ты можешь расшифровать? — заинтересованно спросил Николай. — Кажется, это глаголический алфавит.

— Но на глаголице ТАК не писали, — напомнил Александр.

— Какая разница, как НЕ ПИСАЛИ на глаголице? Попробуй прочитать, ты ведь знаешь этот язык.

Александр, припомнив институтские занятия по древнеславянской письменности, напрягся и принялся расшифровывать надпись. Для упрощения задачи он достал маркер, с которым никогда не расставался (нимфы приходили в восторг от умения юноши рисовать различных животных и предметы на камнях и кусках кожи; нечастое использование этого «артефакта» и бережное хранение продлили маркеру жизнь). Маркером Александр стал выводить буквы перевода рядом с исходным текстом.

Пока шел процесс расшифровки, Фобос и Деймос топтались рядом. Но вскоре им это надоело, что стало ясно по презрительному фырканью рыцарей. Толкнув Николая в плечо, Деймос сделал знак головой следовать далее, и за Фобосом повел своего скакуна по туннелю.

— Ну как там? — любопытствовал Николай. — Получается?

— Вроде… — неопределенно ответил Александр. Отойдя в сторону, он осветил своим факелом то, что смог написать.

Николай прочел:

— Что это значит?

— Ты читать разучился?

— Так о каком змее идет речь? И где его дом?

— Возможно, это некое предостережение, — предположил, хмурясь, Александр. — Предостережение о многоглавом змее, преграждающем путь. Змей боится света, потому скрывает солнце.

— Гениально… А почему на глаголице?

— Мы подошли к владениям амазонок. По преданиям, амазонки жили в Причерноморье, у Кавказа и, вероятно, на берегах Волги. В древние времена в этих краях могла существовать славянская письменность.

Археологам пришлось еще давно признать, что Аид — это не просто мифический мир греческих эпосов. Аид — пересечение времен и культур многих народов. Потому обнаружить в одной из пещер надпись на славянском — не самое удивительное, что можно вообще здесь обнаружить.

Николай, знающий о подземном царстве и другое, забеспокоился:

— Слушай, раз речь идет о змее, мы рискуем с ним повстречаться! Куда пропали эти чертовы рыцари?

Александр же, повинуясь инстинктивному любопытству ученого-археолога, стал ощупывать каждый сантиметр стены, на которой чернела надпись вместе с переводом. Пальцы елозили по шершавому камню, но не могли найти ничего примечательного. Потеряв десять минут на обследование стены, Александр в сердцах сплюнул и оперся двумя руками о скалу. Древнеславянская надпись располагалась прямо напротив его лица, понятная и непонятная одновременно.

И вдруг стена с легкостью подалась вперед, опрокинулась, а Александр, потеряв точку опоры, повалился в образовавшийся темный проход. Он вскрикнул, тут же вскочил с пола, но вновь свалился — Николай, испугавшись за друга, бросился следом и в темноте не разобрал дороги, сшиб приятеля и сам кубарем полетел куда-то.

У археологов сердце упало к пяткам, когда они услышали глухой удар закрывшейся стены. Пятно слабого света от оброненных факелов, оставшихся там, в туннеле, исчезло.

Друзей накрыла непроницаемая мгла.

— О, черт! Проклятие! Мы в ловушке!

— Тише ты! — прошипел Александр. Он помнил о змее.

На ощупь они отыскали свои шлемы, друг друга и закрывшуюся стену — дверцу ловушки. Не могло быть и речи, чтобы найти какой-то рычажок или надпись, дающую ключ к потайному замку, в такой темноте.

— Что нам делать-то? — начинал паниковать Николай. — У тебя хоть зажигалка есть?

— В ней давно кончился газ, — со скорбью сообщил Александр, стараясь подавить внезапный приступ клаустрофобии.

На четвереньках, чтобы ненароком не провалиться в яму, археологи стали ощупывать пол ловушки, в которой по роковой случайности оказались. Но ничего кроме толстого слоя пыли найти не удалось. И все же вскоре Николай подозвал друга:

— Саня, я, кажется, нашел люк.

Александр подполз на голос и смог убедиться, что Николай действительно что-то нашел. Холодное, идеально круглое кольцо, намертво прикрепленное к небольшой плите. На ощупь и впрямь похоже на люк.