Послышался тихий скрип. Створка немного поддалась. Повторив попытку с большим усилием, археологи смогли приоткрыть одну створку на расстояние, позволяющее протиснуться внутрь. Вооружившись мечами, друзья по очереди пролезли в щель и замерли во внутреннем пространстве города, обнесенного стеной.

Николай комично похлопал глазами.

— Мне это снится?

Александр, не выпуская меча, продвинулся на несколько шагов вглубь.

— Тебе — нет. Но вот им определенно что-то снится.

Женщины в доспехах у ворот — очевидно, стражницы — спали крепким сном. Они именно спали, а не лежали убитыми, о чем свидетельствовали ритмично опускающиеся и поднимающиеся грудные клетки, раздувающиеся ноздри, сопение и храп. Просто удивительно, как этот храп не слышен по ту сторону стены.

— Да тут весь город дрыхнет! — присвистнул Николай. Он видел лежащих ничком и навзничь, на боку и в неудобных позах женщин разных возрастов, облаченных преимущественно в доспехи, с мечами в ножнах, с колчанами за спинами и на бедрах, с луками и кинжалами. Все они спали, будто сон в один миг сморил всю Феминискиру, застав его обитательниц за обычными делами.

Будто их усыпили.

Пройдя на площадь подле ворот, археологи более не сомневались в том, что кто-то или что-то заставило всех амазонок разом отключиться. Это мог сделать газ, не иначе.

Или магия подземных богов.

— Не нравится мне всё это, — сказал Александр банальную фразу.

— Да черт с ним! — тихо, стараясь ненароком не разбудить амазонок, ответил Николай. — Давай искать проклятый пояс. Кажется, Танатос говорил о женщине по имени Аэлла…

— Где ж ты тут найдешь Аэллу? — Александр захотел почесать затылок, но пальцы уткнулись в заднюю часть шлема. — И спросить не у кого.

— Посмотрим там.

Николай указывал рукой вглубь Феминискиры, где за рядами приземистых одноэтажных домов из глины и булыжников возвышалось нечто вроде дворца. Если в селении амазонок существует аристократия, жить она должна непременно в том дворце, прямоугольной коробке с неказистой колоннадой по периметру и плоской крышей. Вблизи дворец походил скорее на амбар, какие возводят в хозяйственных нуждах североамериканские фермеры. Вокруг на открытом пространстве спали глубоким сном застигнутые врасплох неведомой силой амазонки.

Александр отметил, что амазонки не могут соперничать с нимфами в красоте, в изящных линиях тела, в чистоте и опрятности волос. Грязные, с засаленными волосами и черными от копоти печей руками, в рваных кожаных доспехах и с плохо обработанными короткими мечами амазонки могли бы посостязаться в красоте разве что с каким-нибудь племенем Каменного века, затерянным в горах Кавказа. Эти женщины, ушедшие вслед за богами в подземелья, обрекшие себя на жизнь без солнца, стали наглядным символом упадка олимпийской эпохи, эпохи светлых чудотворных божеств и героического духа.

А еще Александр узнал, наконец, совершенно точно: амазонки не прижигали, не уродовали иными способами свою грудь. Да, у некоторых женщин она была довольно большой, но тугие бинты и не менее тугие доспехи, надетые поверх бинтов, избавляли от всяческих недостатков, связанных с неспособностью эффективно сражаться на поле боя.

— Интересно знать, зачем смертные женщины поперлись под землю, — проворчал Николай. — Ладно — боги. Их можно более или менее понять. Но эти-то на кой черт?

— Уклад их жизни не позволил им оставаться вместе с людьми. Амазонки изжили себя, как и олимпийские боги.

— Думаешь, в наше время фраза «женщина-воин» звучит абсурдно?

— В наше может и нет, но во времена прочного, я бы сказал — незыблемого патриархата, женщины-воины не могли существовать. Возьми Жанну Д'Арк хотя бы. Героического бойца в образе женщины стеснялась Франция и ненавидела Церковь.

— Причем тут Жанна Д'Арк? Амазонки существовали задолго до нее. Да и Жанну, насколько мне помнится, все же причислили к лику святых.

— Причислили не так давно, — кивнул Александр, — когда патриархальный уклад изжил себя точно также, как выродились и олимпийцы, и амазонки. Женщина должна быть хранительницей домашнего очага и воспитательницей детей. А вот заботу о войне и добыче берет на себя мужчина.

— Ты шовинист.

— Не отрицаю. Сама природа наделила мужчин силой и выносливостью, не сравнимыми с женскими. А против природы переть так же бесполезно, как против локомотива.

— С выносливостью у них всё в порядке. Ты знаешь, какие нагрузки испытывает женский организм во время беременности и родов?

— Беременность и роды — это отдельная глава. К войне они не имеют отношения.

— Но все же воины среди женщин были, и немало! Целые племена полудиких фурий, которых боялись даже великолепно обученные и прекрасно экипированные римские легионы! Зачем им было покидать поверхность? Ладно, согласен, образ женщины-воина в определенное время стал очень непопулярным, но не проще ли было в таком случае ассимилироваться их племенам? Перестали бы воевать, да и дело с концом.

— Уходу амазонок с поверхности есть и другое объяснение, — продолжал Александр. — Ты ведь знаешь, они присягнули богиням, в частности, Артемиде. Поклялись всегда сопровождать ее, быть рядом и так далее. А к подобным клятвам отношение у древних было весьма серьезным. Как и у богов. Одни по объективным причинам вынуждены были уйти в подземное царство, другие же, сами того не желая, вынуждены были последовать за своими покровителями, за теми, кому они принесли клятву верности.

Перед входом во дворец амазонок прямо на глиняном полу, истоптанном до плотности бетона, разлеглись четыре молодых девушки с внешностью гораздо более привлекательной, нежели прочие встреченные обитательницы Феминискиры. Девушки лежали в обнимку с длинными копьями — стражницы входа.

Археологи аккуратно перешагнули их и вошли внутрь. Полумрак дворца и сонная тишина отчего-то нагнали непреодолимую тоску.

— Давай быстрее обыщем тут всё, — поторопил приятеля Николай.

Когда глаза привыкли с тусклому освещению, археологи взялись за обыск. Как оказалось, внутри дворец состоял из нескольких комнат, самой просторной из которых была центральная. Нечто вроде тронного зала. Там за длинным деревянным столом, уронив головы на руки, спали еще несколько женщин. А на одной из них красовался пояс, спутать который ни с чем не удастся.

— Думаешь, это то, что нам нужно? — спросил Александр, нагнувшись над плотно сбитой женщиной лет сорока пяти, с длинными каштановыми волосами, сплетенными в косы. На женщине красовался превосходный пояс вроде тех, какими награждают чемпионов мира по боксу.

— Скорее всего, — неопределенно ответил Николай. Ошибиться ему очень не хотелось.

Он отыскал на поясе кожаные завязки. Промучившись пару минут, археолог наконец снял пояс и поднял на уровень глаз его центральную часть — большой диск золотого цвета с гравировкой. На гравировке был изображен дракон с янтарными глазами. Заметив кое-что еще, Николай указал пальцем:

— Здесь написано, смотри: «AREZ».

Александр прочитал надпись на латинском. Сомнений в том, кому принадлежал этот пояс, больше не осталось.

— Значит, эта милая женщина — Аэлла.

— Не важно, — отмахнулся Николай. — Мы нашли то что искали. Давай убираться восвояси, пока эта сонная лощина не пробудилась и не надавала нам по первое число.

Горящий в глубоких нишах стен слабый огонь блеснул на голоменях мечей, когда археологи поспешили наружу. Тишина и покой были здесь, как и три минуты ранее. Никто не собирался просыпаться, никого не волновало присутствие в городе двоих смертных, выкравших символ власти племени амазонок. Никто не противился, когда друзья быстро пересекли площадь перед воротами и, не захлопывая за собой створок, запрыгнули в седла.

Кони быстро доставили археологов в кипарисовые заросли, где Фобос и Деймос с успехом прикидывались статуями.

— Эй, ребята, смотрите! — Николай, державший пояс поперек седла, показал трофей рыцарям Танатоса. — Это тот самый пояс Ипполиты, так?