Помимо кентавров на поле брани лежали и другие тела, принадлежащие вовсе непонятным существам. Их было меньше — всего штук пять. Пронзенные копьями по нескольку раз, угольно-черные монстры, отдаленно напоминающие летучих мышей или горгулий с декораций темы собора Парижской Богоматери. Даже издали Николай смог по достоинству оценить ужасный облик этих тварей, их мерзкие морды с алыми даже после смерти губами и длинными клыками.

Пораженный и обескураженный видом разгромленной деревни, Николай забыл об осторожности, покинул укрытие за скалами и вышел на свет. Он уже не помнил о звуке, который, собственно, и привел в деревню. Фантастические существа продолжали лежать на земле, мертвые, убитые друг другом. Было ясно, что археолог очутился в деревне, принадлежавшей кентаврам. А напали на них эти ужасные создания с черными кожаными крыльями и клыками тигров. И напали не так давно…

Неясный звук повторился. Николай вмиг покрылся холодным потом и медленно повернул голову туда, откуда пришел звук. Если бы археолог мог видеть себя со стороны, он непременно удивился бы той скорости, с которой побледнело его лицо, едва взгляд уперся в источник звука.

По визуальной картине мозг быстро идентифицировал звук. То было влажное хлюпанье и похрюкивание, ворчание и тихий рык твари, сосавшей кровь из раны кентавра. Горгулья, раскинув крылья так, что они почти полностью накрыли труп, копалась мордой в глубине раны, выгрызая и высасывая плоть. Периодически горгулья что-то приглушенно выкрикивала, и именно этот выкрик Николай слышал в ущелье.

Не дыша, не в силах оторвать взгляда от страшной картины трапезы крылатого монстра, археолог стал пятиться. Один шаг, два шага, три шага. Десять шагов. Скоро он сумеет спрятаться за скалами, ну а потом со всех ног помчится к берегу Фермодонта и далее — вверх по течению. подальше от монстра-людоеда.

В том, что горгулья не побрезгует его бренным телом, Николай не сомневался. Ведь кентавры, хоть и не очень-то похожи на людей, судя по всему, имеют сходный с человеческим вкус…

…Под ногами хрустнул черепок разбитого кувшина…

От этого громкого, чертовски громкого звука Николая повело: по телу заструились новые ручейки пота, взгляд затуманился, нарушилась координация. Где-то в дальнем уголке сознания Николай подумал, что было бы скверным рухнуть сейчас в обморок. Очень скверным.

Хотя, если посмотреть иначе, я не увижу собственной смерти…

Горгулья оторвалась от поедания кентавра, подняла мерзкую лысую голову.

— Ке?

Казалось, она удивлена. Неужто один из кентавров все еще жив? Удивление или иной фактор не позволили горгулье сразу заметить обратившегося в истукана человека.

— Ке? — повторила горгулья каркающим, истинно вороньим голосом.

И тут пылающий дьявольским огнем взгляд монстра остановился на Николае.

— Рааааааа!!.. — взорвалась горгулья.

Черные крылья чудовища встрепенулись и расправились во всю ширь. Под ними обнаружилось худое, но крепкое тело с ногами, гнущимися в коленном суставе в противоположную для человека сторону. Были и руки — черные, лоснящиеся, с цепкими пальцами, оканчивающимися длинными острыми когтями. Крылья же росли прямо из спины там, где у людей находятся лопатки.

— Рааааааа!! — опять завопила горгулья. Вместе с этим воплем она взмахнула крыльями и на удивление резко бросила свое тело в сторону человека. Приличное расстояние она покрыла за секунду. С расправленными руками и раскрытой окровавленной пастью она свалила Николая на землю.

Археолога от мгновенной смерти спасло то, что он успел выставить вперед собственные руки. Чудовище ударилось о них, не дав зубам вгрызться в лицо — они клацнули в сантиметре от носа Николая. Противный запах гниющего мяса вырвался из пасти горгульи.

Сбитый с ног, Николай вместе с атаковавшим его чудовищем прокатился по земле и врезался в скалу. Теперь ладони его крепко держали горгулью за горло. Но задушить чудовище не получалось: не хватало сил, да и кожа на шее горгульи была толстой и грубой.

Чудовище рычало и хлопало крыльями. Пасть беспрестанно клацала, голова чудовища рвалась вперед в попытке достать-таки человека. Не смотря на размах крыльев, горгулья оказалась не очень тяжелой, потому Николаю удалось сбросить ее с себя ногами. Отлетев в сторону, горгулья рухнула на камни.

— Ке?! — рыкнула она, очевидно, не ожидая такого удара.

Но тут же с новым «Рааааааа!!» бросилась в очередную атаку. На ее исходе Николай опять был сбит с ног и держал чудовище за горло. Длинные когти впились ему в грудь, притом глубоко, почти доставая легкие. Чудовищная боль взорвалась вспышкой, изо рта брызнула струя крови. Горгулья, не в силах достать человека пастью, взялась за дело лапами. Она вынула свои когти и вновь вонзила их, оставляя новые раны. Пальцы горгульи сжались, и несколько ребер тут же захрустели, трескаясь. Николай закричал, руки его ослабли, и пасть тут же сомкнулась на его шее.

Это было еще больнее. Острые зубы проткнули кожу, располосовали мышцы, порвали нервные волокна и добрались до артерий. Раны закипели — так археологу казалось. Не кусали его вовсе, но разрубили шею, вывернули края разруба и влили внутрь кипящую смолу…

В последней попытке освободиться Николай вложил всю свою силу в кулак и ударил горгулью по уху — остроконечному.

С каркающим «Ке?!» горгулья отлетела в сторону. Даже невероятная боль в груди и шее не помешали Николаю удивиться. Он и не предполагал, что способен ТАК двинуть кулаком…

Но реальность оказалась иной. В тот момент, когда археолог ударил горгулью, она получила под дых еще и от… Деймоса.

Рыцарь с обнаженным двуручным мечом угрюмо смотрел сквозь щель забрала на чудовище. Ему потребовалось три шага, чтобы встать рядом с горгульей, и еще одно движение — чтобы разрубить ее поперек на два трепещущих куска.

Николай все еще пытался кричать от боли, но вместо крика из горла рвалось наружу противное клокотание. Не обращая больше внимания на грудь, он обеими руками прижимал рану на горле, пытался остановить кровь и уже позабыл о Деймосе. Боль же, сообщив об опасном ранении, вскоре отступила, и этот факт напугал Николая. Если перестаешь чувствовать боль, ты стоишь одной ногой в могиле.

А могильный холод, холод, струящийся липким промозглым туманом из могилы, Николай уже ощущал. Даже запах смерти он уловил: терпкий, отдающий железом и землей, а еще — чесноком и ладаном.

Те силы, что еще остались, иссякали стремительно. Молчаливый Деймос, легко расправившись с тварью, присел на одно колено подле бьющегося в конвульсиях человека. Николай уже не видел, как Деймос достал из недр своей брони пузырек с желчно-янтарной жидкостью, откупорил и вылил часть содержимого на рану в шее, а часть — в рот Николая. То что осталось, он побрызгал на истерзанную грудь.

Кипящая смола стала остывать. Клокотание в горле сменилось стоном. Николай, закрыв глаза, попытался успокоиться, убрал руки от шеи. Хоть он и не видел манипуляций Деймоса, но понял: рыцарь пытается ему помочь. В подземном царстве ведь наверняка есть сказочное зелье вроде живой воды. Нектар, например…

Хотелось впасть в забвение, но обморок в этот раз проигнорировал свои обязательства. Деймос, выждав полчаса, поднял бессильное тело Николая и донес до ожидавшего поблизости коня. Перекинутый через спину животного, Николай поехал. Куда — знал только Деймос.

Хоть куда. Лишь бы все несчастья поскорее кончились…

Укаченный, Николай все же заснул, когда Деймос вывел коня под уздцы из ущелья и торопливо зашагал вверх по руслу Фермодонта.