Проверив снаряжение, Юрий Трифонович надевал белую кавказскую шляпу, широкополую, побуревшую на солнце, и давал команду:

— Пошли.

Маршрут, как обычно, намечался заранее, еще с вечера. Все молча двигались за проводником.

Проводник Бадарбай-бобо занимался глубокой разведкой. Бадарбай-бобо был местным жителем и хорошо знал окрестности урочища. Он целый день бродил по барханам или по камням высохшего русла реки и по еле заметным признакам выискивал лежки змей. К вечеру он возвращался в лагерь и о своих находках докладывал Константинову. Тот разворачивал карту и намечал район будущей охоты. Утром Бадарбай-бобо вел экспедицию к обнаруженным лежкам, а потом, простившись, снова отправлялся на разведку.

Гюрзы живут очагами. Если обнаружить одну, значит, поблизости есть еще. Но гюрза очень осторожная змея. Заметив опасность, она стремится скрыться в безопасное место, ускользает в расщелины, прячется в камнях. Если же она не успела уйти и ей угрожает опасность, тогда гюрза из обороны быстро переходит в атаку. Раскрыв пасть, оскалив два ядовитых зуба, она кидается на своего врага.

Обнаружив змею, охотники стараются зацепить ее крючком и, не давая возможности совершить бросок, волочат по земле. Второй охотник в это время рогулькой прижимает гюрзу к земле. Обычно прижимают около головы, чтобы она не могла укусить. Потом хватают ее руками у основания головы и втискивают в специальный мешок.

День выдался удачный. Поймали четыре гадюки. Три из них первой обнаружила Гульнара. Она была героем дня.

В лагерь вернулись рано. Катенька принялась готовить обед, а Мавлянберды развел костер и повесил свой закопченный чайник. В песках чай — главная еда.

Юрий Трифонович склонился над картой. Надо отметить места удачной охоты.

Гульнара нырнула в палатку, быстро переоделась и направилась к Константинову.

— Юрий Трифонович, я съезжу на станцию?

— Опять?

— Опять. Мне надо.

Константинов посмотрел на Гульнару.

— Гм… Вчера тебе потребовалось отвезти письмо. Позавчера необходимо было отправить телеграмму. А сегодня?

— Нужно, — сказала Гульнара. — Очень нужно, Юрий Трифонович.

Не могла же она сказать этому доброму и строгому Юрию Трифоновичу, что ей нужно поспеть на станцию к поезду «Душанбе — Ташкент». Этим поездом должен ехать Руслан на соревнования. А ей так хочется встретиться с ним. Увидеть его лицо, глаза, улыбку. Хоть на минуту, хоть издали.

— Так я возьму мотоцикл?

Константинов вздохнул:

— Что с тобой сделаешь! Бери, ладно.

— Рахмат, Юрий Трифонович! Спасибо!

Гульнара вывела машину, включила зажигание. Мотор взревел.

— Газеты, газеты не забудь! — крикнул ей вслед Константинов.

Новая жизнь началась у Сергея Нагорного. Она шла бурно, и у него не было времени на обдумывание: хорошо это или нет. От подъема до отбоя, казалось, даже секунды рассчитаны. Правда, есть часы личного времени. Но Сергею надо много читать, учить, чтобы догнать товарищей. Отстал он от них на полтора месяца. Скоро тактические занятия, и Нагорному хочется быть вместе со всеми.

Помогал ему рядовой Зарыка. Они быстро подружились. Правда, поначалу конфликт вышел, даже с потасовкой. И все из-за физо. Как настанет час занятий в спортивном зале, у Сергея — температура! Его и освобождают от занятий. Но «больной» вместо амбулатории направлялся в учебный класс, доставал макеты ракетного оружия и подолгу засиживался над сложной схемой.

Хроническая «болезнь» Нагорного бросилась в глаза Зарыке. Он стал следить.

Во время обеда Евгений заметил, что сосед отсыпает в клочок бумаги красный перец. Отсыпал и спрятал в карман. Зарыке все стало ясно. Вечером, после отбоя, он сказал Нагорному:

— Если еще раз у тебя подымется температура, будешь разговаривать не с врачом, а с командиром.

Нагорный разозлился:

— Не твое дело. А рыпнешься — рога обломаю! — И для вящей убедительности потряс кулаком. — И без бокса, по-русски…

Нагорный был рослее и здоровее. Но Зарыка не струсил.

— Идем хоть сейчас.

— Где?

Евгений махнул рукой в сторону спортивного зала. Там было темно и пусто.

— Только не фискальничать, — предупредил Нагорный.

В спортивном зале Зарыка достал две пары боксерских перчаток:

— Чтоб без следов.

Нагорный криво усмехнулся. Надел перчатки.

Схватка была короткой. Кулаки Нагорного, как тяжелые молоты, обрушились на Зарыку. Сергей бил без всяких правил и техники, размашисто и резко. Сжав губы, Зарыка выдержал шквал ударов и, как учил Коржавин, улучив момент, бросил вперед правый кулак…

Удар был точный. У Сергея подкосились ноги, и он рухнул на пол.

Зарыка сначала не поверил своим глазам. Неужели он так ударил? Не притворяется ли Сергей?

Он наклонился, потряс. Но тот не реагировал.

Зарыка сбросил перчатки и, схватив ведро, нагнулся к крану.

Нагорный очнулся от холодной воды. Он медленно встал, вытер рукавом мокрое лицо, выругался и, зло бросив перчатки, ушел.

А ночью разбудил Зарыку:

— Ты на меня сердишься?

— Нет.

— Давай дружить? Вот тебе моя рука. А температуры больше не будет. Слово!

Нагорному но душе пришелся смелый сосед, прямой и открытый, не умеющий кривить душой. Ему очень нравилось, что Евгений умеет любую работу выполнять быстро и красиво. Даже такое простое дело, как заправка койки или чистка картошки на кухне, он выполняет так, что залюбуешься. Нагорный тайно восхищался и даже завидовал его ловкости и проворству и старался подражать своему другу, к месту и не к месту повторяя его пословицу: «Нет плохой работы, есть плохие руки. А солдат должен все уметь!»

Сергей, сам того не подозревая, постоянно находился под неослабным наблюдением командиров и товарищей. Он никогда не оставался один, везде с ним кто-нибудь был. То Зарыка помогает ему по физо или по теории, то сержант Мощенко проводит отдельные занятия или консультации, то комсорг младший лейтенант Базашвили проверяет работу кружка самодеятельности. Нагорный неплохо танцевал и стал незаменимым в самодеятельности. А тут ему серьезное задание поручили. Вызвал его к себе капитан Юферов и говорит:

— Рядовой Лазанов отстает в учебе, особенно в освоении материальной части.

— Трудно ему, товарищ капитан, — ответил Нагорный, — чуваш он по национальности, и по-русски трудно ему заниматься.

— Значит, надо помочь товарищу, — сказал капитан, — и это я поручаю вам. Поработайте с ним, помогите.

— Есть!

Раньше с Нагорным так не разговаривали. Если и вызывал к себе командир, то лишь за тем, чтобы прочесть нотацию или отругать. А тут — доверие! И этот разговор с командиром перевернул его душу. Ему, Нагорному, доверяют как лучшему воину!

Проводы боксеров были шумными. На окружные соревнования ехали лучшие спортсмены части. Поезд отходил утром. На торжественном завтраке с кратким напутствием выступил подполковник Афонин.

— Спортивные состязания — это не только проба сил, но и инспекторская проверка проделанной работы, — сказал замполит. — Лучшие спортсмены округа будут оспаривать высокое звание чемпиона. Так что, друзья, путь к победе будет весьма и весьма труден. Но мы надеемся на вас, мы верим вам! Знайте, что весь личный состав части сердцем с вами. От всей души желаем каждому добиться самых больших успехов!

Старший лейтенант Никифоров заверил, что боксеры части приложат все силы, чтобы на таких ответственных соревнованиях оправдать высокое звание воинов-ракетчиков.

Спортсмены дружно зааплодировали.

— Постараемся, товарищ подполковник!

Афонин, тепло улыбнувшись, погрозил пальцем:

— Стараться старайтесь, но не зарывайтесь.

— Что вы, товарищ подполковник!

— Да, да, на ринге всякое бывает. Так что помните мой совет!

Афонин каждому пожал руку, сказал ласковое слово.