– Хватит сердиться, Лив, я тебя люблю и очень хочу, чтобы и ты чувствовала ко мне что-то, только не презрение и обиду.

Его теплое дыхание шевелило тонкие волоски у ее виска. Волна дрожи прошла по ее телу. Она подняла испуганные, непонимающие глаза на Джека. Такое с ней бывало только тогда, когда мужчина привлекал ее физически. Что же происходит? Неужели она хочет Джека?!

– Ты тоже это чувствуешь? – прошептал Джек и осторожно прикоснулся языком к мочке ее уха.

Оливии показалось, что ось вращения земли как-то странно изменилась: пол накренился и медленно поплыл под ногами.

– Мы стоим под омелой, а значит, должны поцеловаться. Ты же не хочешь, чтобы у нас случилось несчастье?

Его губы были так близко, его теплое дыхание заставляло сердце сбиваться с отлаженного ритма, а запах – его пьянящий запах сильного мужчины – сводил Оливию с ума. Если бы сейчас Джек попросил ее отдаться ему здесь, прямо в гостиной, у нее не было бы сил отказать.

Тело перестало подчиняться разуму. Руки обвили шею Джека, и губы прижались к его губам в долгом страстном поцелуе.

Еще никто никогда так не целовал ее! Губы Джека были нежны, но в то же время требовательны. Терпкие и сладкие, они сводили с ума, кружили голову.

– Ох, кажется, мы не вовремя, но дверь была открыта...

Оливия вздрогнула и отодвинулась от Джека.

– Привет, мам, пап, – пробормотала она и покраснела.

– А вы и есть Джек? – спросила Эстель, старательно делая вид, что ничего не произошло.

– Моя мама – Эстель, мой отец – Уильям. Родители, это Джек Эйстон, отец моего ребенка.

– Очень рада познакомиться, Джек! – Эстель проигнорировала протянутую руку и нежно поцеловала ошеломленного Джека, словно он был ее любимым зятем уже много лет. – Если тебе можно, то почему бы и мне не попробовать? – Эстель подмигнула дочери.

– Это было вовсе не то, о чем ты думаешь! – трагическим шепотом сказала Оливия.

Эстель лишь кивнула.

– Да-да, конечно, я сразу поняла, что все только потому, что вы стояли под омелой. Примета все-таки!

Оливия закатила глаза и покачала головой. Мать в своем желании выдать ее замуж была неисправима! Уильям Хэмстон же оказался более сдержанным и поздоровался с отцом своего будущего внука за руку.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – заботливо спросил он дочь, нежно обнимая ее.

– Сейчас уже отлично! – бодро ответила Оливия. – Я рада, что вы приехали. Сама бы на это Рождество я не смогла бы приехать.

– И не нужно! – категорично сказала Эстель. – Мы хотим понянчить внука, так что, я, как мать и женщина, запрещаю тебе любые волнения. Мы тут кое-что с собой привезли для малыша. Хотите посмотреть?

– Нельзя заранее ничего покупать! – возмущенно сказала Оливия. – Плохая примета.

– С каких это пор ты стала верить в приметы, Лив? – весело поинтересовался Джек.

– С тех самых пор, как оказалась под омелой, – язвительно ответила Оливия, бросив на Джека суровый взгляд. – Давайте посмотрим все это позже, мне еще нужно управиться с индейкой.

– Я тебе помогу! – вызвалась Эстель. – А папа с Джеком пока что поговорят о своих мужских делах. – Она подхватила дочь под руку и повела ее на кухню, безошибочно угадывая, где та находится.

– Ну рассказывай! – потребовала Эстель, когда они закрыли за собой дверь.

– А что рассказывать? – удивилась Оливия. Она наклонилась над духовкой проверить, как поджаривается птица. Быстрые нервные движения выдали ее с головой.

Эстель грустно улыбнулась и покачала головой.

– Лив, дорогая, я же вижу, как ты нервничаешь. Расскажи мне, что тебя тревожит. Может быть, я сумею помочь?

– Мам, что ты можешь сделать? Я беременна от лучшего друга и самого замечательного мужчины, которому всецело доверяла уже много лет. И об этом узнала совершенно случайно. Джек сам себя выдал. Если бы не дурацкая история с запонкой, знаешь, чем бы это все закончилось?

Эстель покачала головой.

– Я бы вышла замуж за Джека, он бы усыновил собственного ребенка. И до конца жизни я бы считала его благодетелем. Одно сплошное сослагательное наклонение!

– Мне кажется, Джек честный человек, – осторожно заметила Эстель.

– Может быть, – не стала спорить Оливия. – Вот только жаль, что не со мной!

– Зачем ты так говоришь, Лив? – Мать осуждающе поджала губы.

– Потому что так оно и есть!

– Ладно, Джек, конечно, был не прав, когда ничего тебе не сказал. Но и его можно понять! Представь себя на его месте: если скажешь, сразу же потеряешь и любимую женщину и ребенка. Он тебя очень хорошо знает.

– Если он меня хорошо знает, он отлично представлял себе, на что идет, когда врал мне!

– Почему же тогда ты живешь у него?

– Только потому, что мне больше некуда податься.

– Неправда, Оливия, – жестко сказала мать. – Если бы ты хотела, ты бы уже давно придумала какой-нибудь выход. Я твоя мать и знаю тебя лучше, чем кто бы то ни был. Ты всегда могла что-то придумать, чтобы не делать того, что тебе не нравится.

– А сейчас не смогла.

Эстель поморщилась.

– Прекрати, пожалуйста! Ты можешь обманывать себя сколько угодно, но со мной будь честной. Я терпеть не могу, когда ты пытаешься лгать мне.

– Что ты хочешь услышать?!

– Я хочу услышать, что ты собираешься делать дальше. Если ты намерена дать второй шанс Джеку, так прямо ему и скажи. Если не намерена, мы немедленно забираем тебя и уезжаем. Хотя мне жаль Джека. Он отличный парень, как раз то, что тебе нужно. Когда же ты наконец перестанешь бояться серьезных отношений?

– Можно я сама буду решать, что мне нужно, а что нет? – разозлилась Оливия. – И ничего я не боюсь!

– Только не волнуйся, дорогая! Но я никак не могу понять, что у вас происходит...

– Мы уже взрослые, разберемся сами, – отрезала она.

– А мне кажется, что не разберетесь. Разве что Джек возьмет тебя за руку и силком потащит к алтарю.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Оливия. – Я не выйду за него замуж. Никогда. Да, он отец моего ребенка, но это не значит, что я должна ради него все забыть и отказаться от личной жизни. Я и так много для него делаю.

– Например?

– Например, живу с ним. Я позволю ему видеться с ребенком в любое время. Да, я приняла бесповоротное решение. Теперь у меня есть сын...

– Или дочь, – прервала ее Эстель.

– Да, – согласилась Оливия. – И я должна жить ради него. Но ставить крест на своей жизни тоже не собираюсь. Я молодая, красивая, успешная. Что же мне теперь привязать себя на всю жизнь к одному мужчине?

– Я привязала себя к одному мужчине, и, хотя он меня порой раздражает, особенно когда начинает что-то ремонтировать в доме, я не могу пожаловаться на свою судьбу.

– Мы с тобой разные, мама.

– Мы обе женщины, а значит, можем понять друг друга. Вот я сейчас и хочу это сделать.

– Мамочка, я очень устала за эти дни. Если бы ты только знала, что я передумала и перечувствовала!

– Я не хочу, чтобы ты страдала, детка. – Эстель встала, подошла к Оливии, положила руку ей на плечо и улыбнулась. – Я просто хочу помочь тебе, Лив. Чем дольше ты будешь колебаться, тем сложнее будет сделать выбор. А выбор нужно делать...

– Какой выбор? Мне не из чего выбирать.

– Перед тобой стоит очень простая дилемма: простить Джека и начать с ним новую жизнь или всеми силами подавить симпатию, нежность, или как ты называешь то, что к нему чувствуешь, и навсегда вычеркнуть его из своей жизни.

– Тут нет никакой дилеммы! Как только я приду в себя, а Джек успокоится, я уйду и начну новую жизнь, где ему не будет места.

– Все же он отец твоего ребенка.

– И что мне теперь – заставить его жениться на мне?

– Судя по всему, он очень даже не против.

Оливия тяжело вздохнула и закатила глаза. Мать опять оседлала своего любимого конька.

– Мамочка, я не хочу замуж за Джека!

– Но ведь он тебе нравится!

– Да, он хороший человек и до недавних пор был отличным другом.