– Я рад, – сказал он, – что, беседуя друг с другом, мы не чувствуем никакого принуждения. – Он по очереди посмотрел каждому из супругов в глаза. Джон вдруг ощутил внутреннее напряжение. – Так приятно иметь с кем-то общие интересы и увлечения. – Банкир улыбнулся легкой улыбкой. – Однако у нас с вами есть еще кое-что общее.

Джон попытался затянуться потухшей сигарой и выжидательно посмотрел на мистера Сароцини. Он курил впервые за несколько лет, и ему нравился вкус, но рот от дыма обжигался и сох.

– Мистер и миссис Картер, видите ли, вы бездетны. Мы с моей женой также бездетны, но между нами есть различие: вы не имеете детей по собственному выбору, в нашем случае этому виной несчастье. – Он замолчал и сделал глоток бренди. Когда он заговорил снова, в его голосе сквозила глубокая печаль. – Моя жена не способна зачать и выносить ребенка из-за операции по удалению раковой опухоли, которую она перенесла несколько лет назад.

В глазах Сьюзан светилось сострадание к мистеру Сароцини. Она снова подумала о том, сколько ему лет. Наверное, ему по меньшей мере около шестидесяти, однако он может быть и гораздо старше. Его жена, скорее всего, намного моложе его.

Поглаживая пальцем оправу своих очков, будто мех кошки, мистер Сароцини сказал:

– И вот мое предложение. Я готов предоставить вам, мистер Картер, один миллион пятьсот тысяч фунтов, которые нужны вам для выплаты вашему банку, и еще пятьсот тысяч фунтов для погашения рассрочки за дом, путем получения Ферн-банком доли в вашей компании в размере пятидесяти одного процента от уставного капитала.

Мистер Сароцини замолчал и взял оставленную на пепельнице сигару. Джон лихорадочно думал. На первый взгляд сделка кажется выгодной – много выгоднее, чем рассчитывал Джон. Банк, желающий участвовать в бизнесе, обычно берет тридцать–тридцать пять процентов чистой доли в средствах, но если принять во внимание тот факт, что никакой другой банк не допустил бы, чтобы его инвестируемый капитал использовался в частных целях, то напрашивается вывод, что мистер Сароцини делает очень щедрое предложение.

Между тем мистер Сароцини продолжал:

– В обмен на это вы должны будете стать суррогатными родителями ребенка для меня и моей жены. – Он основательно затянулся сигарой и выпустил в потолок длинное вертикальное облако дыма.

Джон впился глазами в мистера Сароцини, спрашивая себя, не ослышался ли он. Переглянувшись с Сьюзан, он увидел в ее глазах такое же замешательство.

– Суррогатными родителями? И как это произойдет?

Мистер Сароцини посмотрел Джону прямо в глаза:

– Миссис Картер будет подвергнута искусственному оплодотворению – разумеется, в клинике. Она должна будет, как и любая мать, выносить и родить ребенка, который впоследствии будет передан мне и моей жене.

Джон обернулся к Сьюзан. Она вся побелела и застыла в кресле с жесткой спиной. «Что же здесь такое творится?» – будто спрашивала она. Джон, даже если бы и знал, не мог ей ответить. В груди у него похолодело – ему, как утопающему, бросили веревку, но не успел он как следует схватиться за нее, как ее вырвали из его рук. То, что сказал банкир, не укладывалось у него в голове.

Сьюзан спросила дрожащим голосом:

– Почему? Я имею в виду, почему я… мы? – Она, словно заведенная, переводила взгляд с мистера Сароцини на Джона, стараясь прочесть выражения их лиц.

Мистер Сароцини спокойно сказал:

– Миссис Картер, позвольте заверить вас, что ваш муж до сего момента оставался в неведении относительно того, какое предложение я намерен ему сделать. Пожалуйста, поверьте, между нами не было никакой предварительной договоренности.

Несмотря на шок, Сьюзан попыталась придумать такой ответ, который не отрезал бы Джону всех путей к заключению сделки. Наверняка существует множество женщин, которые за деньги были бы готовы выносить ребенка. Если банкиру это нужно, она может подыскать ему такую женщину – она где-то читала, что в Америке существуют занимающиеся этим организации.

– Сама я бы не хотела этого делать, но была бы рада помочь вам найти мне замену, – сказала она голосом гораздо более спокойным, чем ее состояние.

Мистер Сароцини улыбнулся:

– Миссис Картер, найти родителя ребенку того, чьи требования заоблачно высоки, – непростая задача. Суррогатной матери абсолютно необходимо иметь хорошие внешние данные, безукоризненное здоровье и острый, отточенный образованием ум. Вы обладаете всеми этими качествами.

– Неужели? – Ее ответ звучал резко, потому что она не смогла сдержать злости при виде его спокойного высокомерия. – Откуда вы знаете, что я обладаю всеми этими качествами? Откуда вы знаете, что у меня все в порядке с головой и что я не страдаю от какой-либо наследственной болезни?

Банкир выслушал ее с невозмутимым видом.

– Потому что – простите за бесцеремонность – я счел необходимым собрать о вас нужную мне информацию. – Он развел руками и примирительно улыбнулся. Его голос стал проникновенным и искренним. – Миссис Картер, я, как никто другой, понимаю, что мое предложение вызывает у вас бурю эмоций и некоторое смятение чувств. Я не жду, чтобы вы дали мне ответ сегодня же, и не приму его у вас, если вы вдруг мне его дадите. Вы должны все тщательно обдумать и обсудить друг с другом наедине. Давая мне ответ, вы должны быть абсолютно уверены в том, что он верен, а вы поступаете правильно.

Сьюзан повернулась к Джону и сказала:

– Что ты рассказал ему обо мне? Что ты ему сказал?

– Ничего. – Он покачал головой и повторил: – Ничего. Я и понятия не имел, как все обернется.

Возникла долгая пауза. Сьюзан не могла выдержать прямой взгляд мистера Сароцини, и ее взгляд блуждал по сторонам. Она смотрела на картины и выцветшие портьеры, на мебель и вытертый ковер. Она сильно испугалась, почувствовав надвигающуюся опасность. Она незаметно сняла руку с подлокотника кресла, ища руку Джона – она хотела коснуться ее, ощутить ее. Но не смогла найти.

Когда они ехали домой на заднем сиденье «мерседеса» мистера Сароцини, она вдруг отпустила руку Джона, отпрянула от него в самый угол, прижалась к стеклу окна. Она почувствовала, как внутрь ее забирается холод и поглощает окружающая автомобиль темнота, пронизанная беззвучно плывущими назад огнями уличных фонарей.

Кроме шофера, в машине больше никого не было. Мистер Сароцини остался в клубе – возможно, и на ночь, она не знала его планов. Она испытывала огромное облегчение оттого, что убралась от него подальше. Ей хотелось сказать шоферу, чтобы он остановил машину, ей хотелось выйти и пойти пешком – только бы не зависеть от мистера Сароцини ни одной лишней секунды. Ее сердце стучало, словно молот. Она злилась на Джона. Это он все подстроил, наверняка он знал обо всем. Они вдвоем все спланировали – мистер Сароцини и Джон.

Почему он ей ничего не сказал? Неужели он и вправду рассчитывал, что она спокойно скажет: «Да, конечно, дорогой, все, что угодно, ради твоего бизнеса».

Она вдруг почувствовала к нему острую ненависть.

После ухода из клуба Джон не сказал и двух слов. Он обнял ее и попытался притянуть к себе, но она не двинулась с места.

– Сьюзан, прости. Я и понятия не имел. Никак не ожидал. Поверь.

Его голос был таким слабым, несчастным, беспомощным. Может быть, это и правда. Она снова взяла его за руку и сжала ее – это была ее опора.

Она подумала о том, как хорошо начинался этот вечер и каким кошмаром он закончился. О поглощении «Магеллан Лоури» и о том, что через месяц она, возможно, лишится работы. О «Диджитраке». О доме. О Кейси.

О полутора миллионах фунтов.

Девять месяцев – это не так долго. И кто знает, может, она вообще не забеременеет. Если она попробует, то мистер Сароцини, возможно, оставит им эти деньги за попытку. Не так уж это страшно – выносить ребенка. Какого черта! Она выносит и родит ребенка, его заберут и взамен отдадут назад их жизнь.

Затем она начала думать о том, как беременность может повлиять на их с Джоном любовь друг к другу. В ней же будет расти ребенок от другого мужчины. Останется ли все по-прежнему? Она повернулась к Джону и посмотрела ему в глаза. Она любит его. Он – ее мир. Стоит ли ради чего бы то ни было рисковать такой любовью?