– Я не много знаю об этих людях, – начал Максвелл, – но задал бы кое-какие вопросы, прежде чем отдать мальчиков. Не думаю, что они из тех, кто будет обращаться с ребятами так, как вы хотели бы.

– Если вы их совсем не знаете, как вы можете так говорить?

– Они явились сюда, пока меня не было, и устроились на моих лучших землях. А месяц назад притащились с исками о возмещении ущерба, который мои коровы нанесли их полям. Известно, что у меня нет денег, так они предложили плату скотом.

– И что же?

– Они пытаются разорить меня. Позаботились, чтобы я не мог найти работников. Это должно сказать вам кое-что.

Изабель смотрела на Максвелла с презрением.

– Это говорит мне о многом. О том, что вы обижаете людей, которые своими руками зарабатывают право на землю, строят дома и возделывают поля, чтобы прокормить семьи. Вам нет дела до того, что ваш скот уничтожает плоды их трудов. Вы хотите уклониться от уплаты долгов, вашей прямой обязанности. Это говорит мне, что вы не гнушаетесь порочить репутацию людей, которых, по собственному признанию, мало знаете.

К тому времени как девушка закончила свою речь, Джейк был готов отдать ее фермерам. Ради мальчишек он попытался предостеречь, забыв о своих благих намерениях, а она в ответ накинулась на него.

Джейк опрокинул тарелку с остатками завтрака и вылил кофе в пыль.

– Как только проглотите свой завтрак, чтобы духа вашего и этих малолетних бандитов здесь не было. И потрудитесь проверить, черт подери, что тот, кто пользовался моей кроватью, не оставил в ней вшей. Это мой единственный матрас, и я бы не хотел сжигать его.

Джейк сунул в руку Изабель чашку и тарелку. Та во все глаза смотрела на него, онемев от оскорбления.

– Ради вашей совести я советовал бы вернуться в Остин в ту же минуту, как сдадите свою команду. Таким образом вы никогда не узнаете, что им пришлось работать, пока не упадут от усталости, или есть помои, от которых откажутся даже свиньи.

– Мистер Максвелл, – процедила Изабель сквозь зубы. – У каждого из этих людей отличные отзывы.

– Вы лично их видели?

– Нет, но…

– Тогда посмотрите, и только потом рассказывайте об их прекрасных характеристиках. Ладно, у меня есть коровы, которых нужно клеймить, пока мои соседи с их замечательными отзывами не сделали это за меня.

– Ну, если они собираются клеймить для вас скот…

– Не будьте дурой. Они пользуются не моим клеймом.

Изабель побледнела от растерянности, вполне объяснимой. Она ничего не знает о Техасе и грубых людях, живущих здесь. Ей не нужно было уезжать из Остина, или откуда она там. Изабель не больше приспособлена жить в сельской местности, чем он – в городе.

Джейк гордо поднял голову и сел в седло. Гнев продолжал глодать его, как голодный волк, но он оглянулся на Мэтта Хаскинса. Мальчик закончил свой завтрак и сидел, уставясь перед собой пустыми глазами.

Эта картина неотступно преследовала Джейка, пока он возвращался к своему стаду.

Когда Максвелл уехал, Изабель ощутила огромное облегчение. Со вчерашнего дня она несколько раз вспоминала о нем, думая, что бы ей хотелось изменить в этом человеке – одежду, грубую внешность, поведение, напоминавшее дикого зверя на привязи. Но девушка понимала – даже в Саванне мужчина типа Джейка игнорировал бы общественные устои.

Изабель не могла разобраться, почему эта мысль волновала ее. Она не настолько глупа, чтобы позволить себе увлечься совершенно неподходящим мужчиной, и не могла вообразить худшей доли, чем оказаться здесь беспомощной, вынужденной зависеть от Джейка Максвелла.

У этого человека нет гордости. Неужели он не понимает, насколько прозрачны его нападки на фермеров? Или думает, что Изабель собирается считаться с его словами только потому, что он сказал их?

Интересно, почему Максвелл управляется на ранчо один? Но, впрочем, у него, может быть, и нет скота. Она не видела ни одного животного. Судя по всему, он ворует скот у фермеров.

Изабель приказала себе выбросить Джейка Максвелла из головы. Кто он такой и чем занимается – не ее дело. Ее задача – проследить, чтобы мальчики устроились в новых домах. Что до мистера Максвелла – что ж, она полагает, фермеры позаботятся о нем.

Пора двигаться, или они опоздают. Изабель оглянулась в поисках братьев Аттмор.

– Чет, скажи Хоуку, чтобы запрягал лошадей.

– Да, мадам, – вежливо ответил мальчик. Чет и Люк Аттморы оставались загадкой для Изабель. Она не могла понять, почему никто не хотел брать их. Они были рослыми, приятными мальчиками, очень взрослыми для тринадцати и четырнадцати лет, хорошо воспитаны и делали все, о чем она просила.

– Шон, ты и Пит поторопитесь с уборкой. Я хочу, чтобы мы выехали через полчаса.

Эти двое были странной парой – высокий, неуклюжий Шон с широким лицом и Пит, с вьющимися волосами и резкими острыми чертами лица. Зеленые глаза Шона весело подмигивали, темно-карие Пита были полны недоверия.

Мальчики двигались медленно. Изабель понимала – они так же волнуются по поводу новых мест, как и она, но под влиянием времени и жестоких обстоятельств их чувства очерствели настолько, что ребята легко делали безразличный вид. Однако вокруг них витало ощущение отчаянной надежды.

– Я еще не доел, – сказал Брет, когда Пит попытался взять его тарелку. Он бросился на Пита, но малыш отпрыгнул. От удара большого кулака Шона Брет упал. Пит поднял отлетевшую в сторону тарелку, они с Шоном отвернулись, словно ничего не случилось. Никто из ребят не обратил внимания на инцидент.

– Поторапливайтесь и снимайте ботинки, – приказал Мерсер.

– Нельзя ли оставить их? – спросил Чет. – Я не хочу показываться босым.

– Ты получишь их, когда будет нужно, – ответил Мерсер. – Ну, живее, лезьте в фургон.

Изабель хотелось размозжить ему голову за бесчувствие. Она дала слово больше никогда не ездить с ним. Есть много способов держать мальчиков в повиновении, но обращаться с ними как с узниками – совершенно лишнее.

Ребята так толкались и отпихивали друг друга, залезая в старый армейский фургон, что Изабель едва не пропустила момент, когда Пит выхватил из кармана штанов нож, которым Мэтт резал бекон, поднял его над головой и кинулся на Хоука. Она была слишком далеко, чтобы остановить.

– Хоук!

Мальчик упал на землю, перевернулся на бок и мгновенно вскочил на ноги. Схватив Пита за руку, швырнул его на землю и навалился сверху, приставив нож к горлу.

Мерсер, очнувшись от столбняка, приставил винтовку к голове Хоука.

– Брось нож, метис, или я продырявлю тебя. Изабель схватилась за ствол, отвела его от Хоука и свирепо уставилась на Мерсера.

– Если вы еще раз направите ружье на кого-то из этих детей, я добьюсь, чтобы вас расстреляли сразу же по возвращении в Остин.

– Он собирался снять с него скальп.

– Не говорите глупости. Он просто устал от попыток Пита убить его. Хоук, отпусти его.

Мальчик немедленно отпустил Пита, но взгляд его был холоден и беспощаден.

– Шон, ты должен присматривать за Питом.

Шон был добрым мальчиком. Он всегда чувствовал себя виноватым, когда не делал чего-то, что от него ждали.

– Я не могу следить за ним каждую секунду.

Пит видел, как команчи убивают его родителей, и ненавидел всех индейцев, даже полукровок.

– Пит, сядь передо мной. Если ты снова набросишься на Хоука, я скажу Мерсеру, чтобы он связал тебе руки за спиной.

Большую часть времени Пит был весел и счастлив, но внезапно им овладевало черное настроение. За две недели пути он кидался на Хоука пять раз.

Вскоре все устроились и тронулись в путь. Мальчики сидели, скрестив ноги, на койке фургона, прислонившись к стенке. Пожитки кучей лежали в середине. Изабель сидела на скамье спиной к вознице, чтобы видеть всех. Сиденье казалось жестким и неудобным, особенно к концу дня.

– Вы думаете, этот человек сказал правду? – спросил Вилл, когда ранчо скрылось из вида.

– О чем ты?