— Что ты со мной сделаешь? — спросила разбойница, не отвечая на вопросы. — Почему не зовешь стражу?

— А зачем нам стража? — искренне удивилась Эмер. — Ты и без стражи все расскажешь.

— Расскажу?! — взвизгнула разбойница. — Хоть на куски режь, буду молчать!

— Неплохая мысль! — порадовалась идее Эмер. — Только крови будет много. Не хочу пачкать дом Сесилии, она такая чистюля… Лучше суну тебя пятками в жаровню — и чище, и толку больше.

Не отделяя слов от дела, она схватила разбойницу за шиворот и потащила к жаровне, в которой алели угли. На подступах пришлось повозиться, потому что разбойница сопротивлялась, норовя укусить. Эмер схватила ее поперек шеи, чтобы вела себя поспокойнее.

— Какая несговорчивая, — попеняла Эмер, словно говорила не с женщиной, только что размахивавшей кинжалом, а с лучшей подругой. — Ведь была бы целее, — и она почти любовно уложила ее на пол, придавив коленом, а потом схватила за лодыжки и сунула пятками прямо в жаровню.

— Ты что это делаешь?! — раздался крик, но голос был вовсе не женский.

От неожиданности Эмер выпустила жертву, и та проворно, насколько позволили связанные руки, уползла к противоположной стене, заливаясь слезами и подстанывая от боли.

— Что тут творится? — в спальню вошел Годрик.

Он во все глаза смотрел на происходящее, не забыв между тем закрыть за собой двери.

— Кто это?

— Помнишь несчастную лань, которая попалась нам, когда мы ловили разбойников? — сказала Эмер, деловито отряхивая руки и снова направляясь к связанной женщине. — Я еще выбила ей зубик, красоту попортила. Так вот, это она и есть. Пришла меня убивать, мстит за дружков. Да убивалка оказалась маленькая. Сейчас я ее…

— Убивать?! — Годрик заступил дорогу жене. — А что ты собиралась с ней сделать?

— Хотела порасспросить кое о чем, да ведь молчит, проклятая! Но я ее разговорю, вот увидишь.

— Ты ее пытала! Женщину!

— Эй! Вообще-то, она пришла меня убить, — помахала Эмер рукой перед его лицом. — Меня — женщину.

— Убить? Она? — Годрик оглянулся, посмотрев на щуплое тельце, свернувшееся у стены. — Да она же маленькая…

— А кинжалом чуть не пырнула! — разозлилась Эмер. — Дай потолковать с ней, и она все выложит.

Разбойница забилась, как в силках, когда Эмер шагнула вперед, но Годрик снова заступил жене путь.

— Подожди, сгоряча это не делается. Зачем тебе пытать ее? Она и так все расскажет.

— Да-да, в подробностях, — закивала Эмер. — Ты в уме ли? Не хочешь помочь — не мешай.

— Защитите меня от нее, добрый господин! — взмолилась разбойница плаксивым голосом.

— Не пытайся разжалобить моего мужа!

— Тише, тише, — Годрик приобнял Эмер за плечи и увел в сторону. — Не надо шуметь, не надо кричать и угрожать. Эта милая девушка сейчас очень напугана…

— Эта милая девушка — отчаянный головорез! — завопила Эмер. — Это они хотели убить тебя отравленной стрелой, и они напали на нашу деревню, чтобы избавиться от тебя! И я уверена, что это она хотела убить меня тогда, в церкви!

— Нет! Отравленные стрелы — это твоя ловушка! — разбойница мигом оставила жалобный тон. — Почти весь мой отряд погиб там, на лесной дороге!

— Лгунья! — Эмер бросилась к ней, но Годрик перехватил ее и оттащил. — Но ведь лжет же! — не унималась Эмер, пытаясь вырваться. — Я чуть не умерла от яда! А сколько наших рыцарей погибло от ничтожных царапин! Только за это ее надо колесовать!

— Спокойно, жена! — прикрикнул Годрик, и Эмер мигом утихла. Слово «жена» действовало на нее волшебным образом. — Я сам с ней поговорю, ясно? А ты сидишь и не вмешиваешься.

— Да-да, так я и послушалась, — огрызнулась она, но села в кресло, перебросив ноги через подлокотник, и мрачно смотрела, как Годрик подходит к разбойнице и распутывает ей руки. Ему пришлось повозиться с узлами — уж что-что, а затягивать узлы Эмер умела.

— Не бойся, — подбодрил он разбойницу. — Если будешь честной, я не позволю тебя наказать. И отпущу тут же.

— Отпустите? — спросила разбойница недоверчиво.

— Конечно, — сказал Годрик. — Я же вижу, что ты — всего лишь несчастная девушка, которая вынуждена выживать в жестоком мире. Моя жена — она всю жизнь прожила в богатстве и неге, ей не понять твоих страданий. А мне пришлось побыть вилланом, и я прекрасно знаю, что это — когда хочется есть, и нечего, и когда твои родные берегут последний медяк, чтобы хватило похоронить их честно. Ты ведь не от хорошей жизни стала разбойничать, дитя?

Эмер фыркнула, когда беззубая девица начала скулить и жаловаться на жизнь, рассказывая, как рано осталась без отца, а потом и без матери, и обитала в Нижнем городе в столице, а потом спуталась с бандитами и начала промышлять на дорогах.

— Полгода назад нас поймал начальник стражи из Дарема. Меня и моих людей, нас было восемь, — поверяла она, размазывая слезы по щекам. — Мы сидели в подземелье, и нас должны были казнить. И вдруг пришел он — человек в маске. Он сказал, что мы сможем спастись, если будем верны. Мы согласились, и он отпустил нас.

— Вот так, просто? — поразился Годрик. — Почему ты не убежала после этого? Зачем служила ему?

— Он хорошо платил, — ответила разбойница, но взгляд у нее стал затравленный.

— И только в этом дело? В хорошей плате? — продолжал допытываться Годрик.

— Подожди-ка, — Эмер внезапно поняла, в чем была причина покорности разбойницы.

Она загасила фитиль в масляном светильнике и взяла чашку с маслом, чтобы не расплескать. Разбойница засучила ногами, пытаясь отползти, когда Эмер направилась к ней. Годрик не успел остановить жену, как она схватила разбойницу за руку и вылила на ладони масло.

Почти сразу после того, как тайный лорд Саби поставил ей на руку шпионскую метку, она точно также вылила масло на собственную ладонь. И сейчас на коже разбойницы проступил точно такой же знак — две руки, соединившиеся указательными и большими пальцами, и корона над ними.

— Её заклеймили королевские шпионы. Вот и вся верность.

Годрик внимательно осмотрел шпионский знак и спросил:

— А ты откуда об этом знаешь?

— Чего только не услышишь в королевском замке! — сказала Эмер, честно глядя ему в глаза.

Он поверил и нахмурился.

— Я не хотела этого, — угрюмо сказала разбойница. — Но он сказал, что так призовет меня, когда я буду нужна.

— И призывал? — поинтересовался Годрик.

Разбойница засопела.

— Попробуй ослушайся, — ответила вместо нее Эмер. — Зажжет так, что побежишь вприпрыжку, — и добавила для убедительности: — так мне рассказывали сплетницы при дворе.

— Зачем ты пыталась убить мою жену в церкви? — спросил Годрик, пропуская болтовню Эмер мимо ушей. — Это тоже приказал тот богатый человек?

— Нет, умереть должна была не она, — процедила разбойница, глядя на Эмер с ненавистью.

— Кто? — пошел Годрик напрямик. — Королева или я?

— Вы, милорд.

— Вот как…

— Не умереть, — быстро поправилась разбойница. — Сказано было только обездвижить ядом, а потом я должна была подать сигнал и уйти.

— А кинжал зачем прихватила? — насмешливо спросила Эмер. — В зубах ковырять?

— Только дура пойдет к врагу без кинжала, — не осталась та в долгу.

— Ах ты, маленькая дрянь! — Эмер замахнулась, но Годрик не позволил ударить.

— Значит, они не хотели проливать кровь в церкви? Или просто решили избавиться от меня не вызывая подозрений? Дескать, удрал от строптивой супруги…

— Я не знаю! — взгляд разбойницы стал затравленным. — Я ничего не знаю, мне просто…

Она внезапно закашлялась, по подбородку потекла кровь, и через пару минут на полу перед Годриком и Эмер лежал труп.

— Небеса святые, — Эмер набожно осенила себя святым знаком. — И такое бывает в этом мире. Она сделала много зла, вот и поплатилась. Даже страшно становится. Я ведь тоже не ягненок, вдруг и…

— Не говори глупостей, — сказал Годрик, пытаясь нащупать живчик на шее разбойницы, а потом снял накидку с ближайшего кресла и укрыл покойную. — Так убивают предателей служители яркого пламени. Эта метка как удавка на шее. В нужный момент достаточно затянуть. Бедняга вряд ли знала об этом. Эй, что с тобой? — он с беспокойством посмотрел на Эмер. — Побледнела, как снег.