Оказавшись в плену потаённых коридоров королевского замка, Эмер первым делом обшарила стену в поисках рычага, открывающего дверь. Девушка нажимала на каждый выступ, и каждую щербинку, но стена оставалась неподвижной.

— Только будь спокойна, — сказала Эмер вслух, чтобы подбодрить саму себя.

Голос её прозвучал глухо, как через подушку, даже эхо не откликнулось от сводов. Было ли это магией, или мастерством древних зодчих — неизвестно, но спокойствия точно не прибавило. Эмер почти испугалась. Услышат ли её снаружи, если приведётся позвать на помощь?

«Что делать? — размышляя, она кусала губы. — Сидеть здесь? Бессмысленно. Идти вперёд? Опасно, но так можно найти хоть какой-то выход».

Она двинулась наугад, в темноте, держась рукой за стену и нашаривая ногой перед каждым шагом. О потайных ходах Драконьего замка ей было хорошо известно. Кто же не слышал о них? В байки о запрятанных королевских сокровищах Эмер не верила, но вот ловушки, устроенные для любопытных, могли оказаться реальностью. Проваливающиеся полы, кинжалы, летящие из скрытых бойниц — не слишком-то обнадёживает, когда идешь в темноте, один-одинёшенек.

Потайной ход вёл её вокруг замка, постепенно забирая вправо. Несколько раз она спускалась по лестницам, но в них было не больше пяти ступеней, а значит, ход шёл на уровне второго этажа.

Мужские голоса заставили девушку замереть и затаиться. Но шагов не было слышно, и она, осмелев, двинулась вперёд. Вскоре она увидела полоску света на стене, а разговор стал отчётливей. Подойдя ближе, Эмер обнаружила, что свет проникал через неплотно прикрытую дверь, оттуда же слышались и голоса. Беседовали два человека, и один рассказывал второму о каких-то деревьях, а второй задавал короткие вопросы.

Эмер заглянула через щёлку.

Это была комната замка — на окнах цветные витражные стёкла, стены облицованы дубовыми плашками. Но грубо сработанные стол и стулья больше походили на мебель в доме какого-нибудь виллана, чем правителя государства. За столом сидел человек в балахоне священника, с изображением яркого пламени на капюшоне. Капюшон закрывал его лицо, зато хорошо были видны руки — с желтоватой нездоровой кожей, державшие тонкий трёхгранный кинжал старинной работы.

Перед священником стоял монах — его балахон был не коричневым, а чёрным, что означало низшую ступень посвящения. Монах стоял к Эмер спиной, и девушка могла видеть только капюшон, на котором горела алой нитью вышивка, изображавшая знак яркого пламени.

— Он уже приехал? — спросил священник, поигрывая кинжалом.

— Приехал, — с отвращением ответил монах, — и сразу отправился к этой шлюхе, Кютерейе.

Голос у него был молодой, полнозвучный, но подобно священнику монах говорил вполголоса, иногда переходя на шёпот.

Священник, поигрывая кинжалом, несколько раз кивнул:

— Очень хорошо.

Эмер вдруг вспомнила, что ей знакомо это имя. Кютерейя… женщина во дворе с волкодавами. Она слышала её голос, когда пряталась от грабителей после тараканьих гонок. Можно догадаться, что порядочная женщина не станет встречаться ночью с мужчиной, да ещё в Нижнем Городе. И слово «шлюха» Эмер знала. Не понятно только, зачем священнослужителям, не терпящим сквернословия, говорить о такой женщине?

— Следи за ним, — сказал священник. — Где он сейчас?

— Здесь, в замке, — ответил монах. — Мне надо что-то предпринять в отношении Кютерейи?

Священник задумался и несколько раз прочертил острием кинжала по столу.

— Не надо, не делай ничего, — произнёс он, наконец. — Пусть всё идёт своим чередом.

— Слушаюсь, господин.

— Чем больше козней они строят, тем больше запутаются в них, как мухи в паутине. Пусть запутываются.

— Да, господин.

Эмер подумала, что обычно служители яркого пламени не называют друг друга господами. Какие-то странные служители.

Она готова была поклясться, что не шелохнулась и не вздрхнула слишком громко, но священник вдруг поднял голову и посмотрел в ту строну, где Эмер пряталась, словно услышал её мысли. Капюшон упал на плечи, и открылось ужасное и уродливое лицо — крючковатый нос, набрякшие нижние веки. Лысый череп неправильной формы и короткая седая бородка придавали ему еще более зловещий вид. У Эмер захватило дух. Она уже видела этого человека. Там, под боярышником, на королевском пикнике, где она убила гвардейца, покусившегося на жизнь Её Величества.

Замерев, как мышка, Эмер смотрела на священника. На несколько секунд их взгляды встретились, но потом служитель яркого пламени снова обратился к своему молодому брату по вере.

«Он не мог меня видеть, — сказала себе Эмер. — У них там горят свечи, а я стою в темноте. Когда-нибудь они закончат разговор и уберутся. Тогда я смогу выйти. А если они пойдут потайным ходом, спрячусь в темноте, а потом попробую выйти».

— Я доволен твоей службой, — продолжал уродливый священник. — Преданных людей сейчас трудно найти.

— Вы же знаете, я верен вам, — отозвался монах и почтительно поклонился. — Моя верность — она как скала Дувра. Никто её не замечает, но она переживёт вечность.

— Хорошо сказано. Но твоя верность не останется незамеченной…

Священник замолчал и перевёл взгляд в сторону двери, за которой стояла Эмер. Глаза его засветились приглушённым красным светом, как уголья в камине. Девушке опять показалось, что он видит её, и она в ужасе отпрянула от потаённого отверстия. Пятясь, отступила на несколько шагов, а потом развернулась и бросилась бежать по коридору, насколько это возможно было в полной темноте. Этот крючконосый священник внушил ей страх ещё с первой их встречи, а причастность к тайнам королевского замка могла обойтись слишком дорого для некой глупой девицы, которая сунула нос, куда не следовало. И никто не станет слушать её оправданий и стенаний о плохой памяти.

Но её не преследовали, и голоса затихли где-то позади. Эмер прислонилась спиной к стене, чтобы отдышаться, и упёрлась ладонью в металлическую петлю, вкрученную в камень. Эмер попыталась её повернуть, потом поднять, а потом повисла на нёй всем телом. Петля скрипнула и подалась, а вместе с ней подалась и стена.

Свет от свечей показался настолько ярким, что девушка зажмурилась. Стена за её спиной бесшумно затворилась, отрезщав путь к отступлению. Проморгавшись, Эмер огляделась, чтобы понять, куда её занесло. Уютная комната была обставлена роскошно и красиво, в камине горели яблоневые поленья, и дым был ароматным, как из курильницы. На столе, покрытом тяжёлой вышитой птицами скатертью, стояло блюдо с прошлогодними яблоками. Кровать под балдахином, изображение яркого пламени в маленькой молельнице, а перед изображением на коленях стояли женщина в домашнем платье и чепце и мужчина в черной котте. До появления Эмер, они молилась, и теперь с изумлением смотрели на неожиданную посетительницу, соединив ладони в молитвенном жесте и забыв опустить руки.

— Простите, леди, милорд… — сказала Эмер покаянно, оглядываясь на дверь. — Я не хотела беспокоить вас и сейчас же удалюсь…

— Как мило, — сказала женщина, и Эмер немедленно узнала этот голос.

Простое платье необыкновенно изменило облик Её Величества королевы Элеоноры, но никакой чепец не мог заставить её голос звучать иначе.

— Ваше Величество! — ахнула Эмер, бросаясь на колени. Она готова была умереть от стыда прямо здесь, но яркое пламя не послало ей немедленной смерти.

— С вами не соскучишься, девица Роренброк, — сказала королева. — А теперь помолчите несколько минут, нам надо закончить молитву.

Она повернулась к алтарю и склонила голову.

Зато мужчина в чёрной котте не сразу обратился к молитве. Он тайком подмигнул Эмер и улыбнулся ей ободряюще.

Глядя на его набожно согбенную спину, Эмер пыталась припомнить, кто он такой, и почему оказался в спальне королевы в такой час. Она тоже стояла на коленях, и даже осенила себя знаком яркого пламени, хотя думала не о молитве, а решала: не лучше ли сбежать прямо сейчас? Но от побега, по здравому размышлению, пришлось отказаться. Дальше Эстландии не убежишь, поэтому лучше принять наказание сейчас и надеяться на королевское милосердие, чем попытаться спастись бесполезным бегством.