— И будете правы, невестка, — весело отозвался Тилвин, необычайно довольный, что угодил ей. — Леди Фледа крута нравом, и лучше её не злить. Но вы же меня не выдадите?
— Да я скорее отрежу себе язык! — возмутилась Эмер, едва прожевав.
— Нет, такие жертвы не нужны, — засмеялся рыцарь. — Но если я могу просить за то, что помогаю вам…
— Просите, что угодно, — заявила девушка, не подумав, что поступает опрометчиво.
— Называйте меня по имени и обращайтесь ко мне на «ты». Это будет лучшей наградой.
— Разве это награда? Это моя обязанность. Ведь вы — брат моего мужа, и старше его, если не ошибаюсь.
— На два года, — подтвердил Тилвин, — что же касается остального, то Годрик не считает меня братом. Да и леди Фледа очень редко вспоминает о нашем родстве. Здесь я всего лишь безземельный рыцарь на службе.
— О! — только и могла вымолвить Эмер, чувствуя, что терпеть не может заносчивую леди Фледу. К Годрику таких чувств она испытать не смогла, но ещё раз от души обозвала его напыщенным петухом.
— Я говорю это не для того, чтобы вызвать жалость, — сказал Тилвин, — а чтобы вы не относились ко мне слишком уж уважительно. Леди Фледа будет недовольна, да и Годрик не придёт в восторг.
Эмер отложила недоеденный пирог и очень серьезно, и даже торжественно взяла рыцаря за руки.
— Мне нет дела до того, что думают и как поступают остальные, — сказала она. — Я вижу, что ты добрый человек, Тилвин Тюдда. И пока ты добр, ты заслуживаешь моего уважения. Но и ты должен обращаться ко мне, как к родственнице. Ведь я твоя невестка. И говорить «ты». В моих краях это знак доверия.
Она поколебалась и добавила совсем другим тоном:
— И мне плевать, будут леди Фледа и Годрик довольны или нет.
— Миледи! — воскликнул Тилвин.
— Чего ты испугался? — Эмер покраснела, но только выше вскинула нос. — Ты же знаешь, что я из Вудшира. Там все поступают, как велит сердце, и не скрывают истинные чувства за словесными вензелями.
— Тогда мне очень нравится Вудшир, — сказал Тилвин.
— Поверишь ли, мне тоже, — ответила Эмер.
Они посмеялись и расстались весьма довольные друг другом.
Это был третий пир, посвящённый её свадьбе.
Эмер была разрешена от поста, исповедовалась и очистилась от грехов. Сейчас перед ней стояли изысканные кушанья, но она едва пробовала от каждого, что не могло не вызвать подозрений Годрика.
— Наверняка, пронесла что-нибудь под юбкой, — проворчал он, когда Эмер равнодушно посмотрела на крохотные пончики, пропитанные вишневым сиропом. — Судя по твоему обжорству, после поста ты сжевала бы барашка вместе со скатертью.
Вилки он предусмотрительно убрал.
— Надо было проверить, а не быть скромником, — ответила Эмер.
— Ты и вправду такая бесстыдная?! — изумился Годрик.
— Разумеется, — вскипела новобрачная, — ведь именно я затащила тебя под лестницу и целовала насильно, а не наоборот!
— Мне надо выйти, — ответил Годрик, вскакивая.
— Главное, не сбеги с собственной свадьбы, — напутствовала его Эмер на прощание. — Помни, что я тоже умею быстро бегать.
— Не сомневаюсь, — бросил он через плечо.
Оставшись в одиночестве, новобрачная не успела совсем пасть духом, потому что на стол вдруг положили букет первых весенних примул. Нежные бело-голубые цветы с жёлтыми сердцевинками распространяли запах весны и свежести. Эмер тут же схватила букетик и поднесла к лицу, вдыхая горьковатый аромат. И только потом подняла глаза на дарителя. Это был Тилвин. Даже ради свадебного пира он не сменил квезот с гербом Фламбаров, и меч тоже находился при нём.
— Подарок невестке, — сказал рыцарь. — Не роскошный, но от чистого сердца.
— Подарок прекрасен, — сказала Эмер, любуясь цветами. — Я приколю их к платью. Помоги расстегнуть брошь?
Тилвин заколебался, и Эмер вскинула брови:
— Что такое?
— Будет ли это уместным, госпожа?
— Можно подумать, я прошу тебя совершить кражу. Что предосудительного в том, что ты расстегнешь брошь? Или в Дареме это расценивают, как покушение на честь девицы?
— Нет, не расценивают, — ответ его посмешил, и он послушно склонился к украшению, запиравшемуся хитрым замочком.
С помощью Тилвина Эмер прикрепила букетик к платью и горделиво повела плечом:
— Вот, теперь я — настоящая невеста. Даже с цветами. Ведь болван Годрик не додумался подарить мне свадебный букет.
— Он обязательно исправится, — сказал Тилвин. — А мне пора идти.
— Ну уж нет, — Эмер схватила его за руку и насильно усадила подле себя. — Ты тоже гость на пиру. И можешь забыть об обязанностях на четверть часа. Давай я налью тебе воды? Вино, наверное, ты не будешь? А вода подслащена и в неё добавлен анис. Это очень вкусно и бодрит.
— Воду с анисом пьют молодожёны, — осторожно заметил Тилвин, — чтобы… чтобы… — он замялся. — Чтобы кровь быстрее бежала по жилам в первую брачную ночь.
— Ах, рогатая звезда, — бросила досадливо Эмер, — я и забыла.
И тут же прикрыла рот рукой.
Тилвин закусил губу, чтобы не рассмеяться.
— Нет, я никогда не ругаюсь, — попыталась оправдаться Эмер, — это сейчас нечаянно вылетело.
— Конечно, я понимаю. И уже обо всём забыл.
— Вот бы и у Годрика была такая короткая память, — опрометчиво пожелала девушка.
На этот раз Тилвин не смог сдержаться и засмеялся, и Эмер рассмеялась вместе с ним. Спустя несколько минут, они увлечённо болтали. Эмер попросила рыцаря рассказать о гостях. Тот охотно назвал ей самых важных и знатных, с которыми ей предстояло встречаться на протяжении недели празднеств. Эмер слушала с любопытством, потому что говорил Тилвин хорошо и складно, вспоминая по ходу разговора забавные происшествия с тем или иным лордом.
— У лорда Бернара хорошенькая и юная жена, — рассказывал он. — Вон она, в красном платье. Лорд Бернар безумно её ревнует, и бедняжка даже на общественных праздниках появляется редко.
— То-то она сейчас веселится, как будто увидела королевских шутов, — протянула Эмер, разглядывая миловидную леди с волосами золотистыми, как солнце.
Её внимание привлек мужчина в черном, сидевший за столом для почетных гостей, но не принимавший участия в общем веселье. Странно, но время от времени он испытующе смотрел на Эмер, и взгляд его пронзал ледяными иглами. Мужчина был худощав, и лицо его — суровое, с резкими чертами, казалось осунувшимся. Щеки немного запали, и длинный острый нос становился от этого ещё длиннее. Небрежно причесанные волосы, спадавшие ниже плеч, придавали ему вид диковатый и пугающий. Одежда была грубой, но на груди блестела золотая цепь с медальоном. С ним разговаривали редко, но уважительно, а слуги, наливая вино и подавая кушанья, старались держаться как можно дальше.
— Кто это? — спросила Эмер у Тилвина. — Выглядит, как голодный волк.
— Не следует смотреть на него, невестка, — тихо ответил Тилвин. — Это Ларгель Азо, епископ Дарема. Правая рука тайного лорда.
— Лорда Саби? — переспросила Эмер, уставившись на епископа с удвоенным интересом.
— Не смотрина него слишком пристально, он заметит, и ему это не понравится, — торопливо сказал Тилвин, переставляя тарелки на столе.
— Даже если ему что-то не понравится, мне это совершенно ничем не грозит, — легкомысленно ответила девушка.
Чем больше она рассматривала «правую руку тайного лорда», тем больше она — рука — ей не нравилась. Нет, во внешности епископа не было ничего отталкивающего. Наоборот, он выглядел впечатляюще, несмотря на полное пренебрежение своим внешним видом.
— Он видный мужчина, — сказала Эмер Тилвину, позабыв, что благородной девице не пристало выражаться, как простолюдинке, — но один вид его вызывает страх и омерзение, как чумная жаба.
— Ты очень точно передали его сущность, невестка, — сказал Тилвин сквозь зубы. — Мир не видел такого сумасшедшего фанатика и такого кровожадного палача, как епископ Ларгель. Одни небеса знают, скольких он замучил, сжег и утопил.