— Я должна буду делать то же самое?! — ужаснулась Эмер.

— Разве в этом есть что-то сложное? — высокомерно спросила свекровь, и Эмер подавленно замолчала.

Когда они вышли из кухни, ей казалось, что из подземного пекла она попала в небесный сад.

Был май месяц, и воздух вокруг Дарема благоухал цветущим боярышником. Эмер жадно вдыхала свежий воздух, приятно охладивший разгорячённое от жара печей лицо. Тут она заметила на крепостной стене медные чаши, расставленные через каждые десять шагов, а рядом с каждой чашей — до блеска начищенные медные щиты.

— А это что, дорогая свекровь? — спросила она, донельзя заинтересованная.

— Сигнальные щиты, — ответила равнодушно леди Фледа. — Пойдем, я покажу тебе огород и сад.

— Подождите! — взмолилась Эмер. — Позвольте посмотреть поближе на это чудо. Для чего они, и как действуют?

— Этим занимается начальник стражи…

— Тилвин?

— Сэр Тюдда, — поправила свекровь. — А вы с ним знакомы, невестка?

— Хозяйка Дарема должна знать всё и обо всех, — переиначила её слова Эмер. — Давайте подойдем? Вон там я вижу стражника, хочу расспросить его…

Добрых четверть часа благородным дамам пришлось ждать, пока молодая леди Дарем разговаривала с седоусым рыцарем, который обстоятельно объяснил ей хитрое устройство щитов, поворачивавшихся вокруг свой оси вправо и влево.

— Каждый полдень и каждую полночь, миледи, мы подаём сигнал на сторожевые башни, которые стоят на границе. Спрашиваем, всё ли хорошо и получаем ответ. Шифром владеют только начальники гарнизонов, и если нападёт враг, мы здесь узнаем об этом сразу же и успеем подготовиться к встрече.

— Кто придумал такое чудо? — спросила она.

— Сэр Тилвин, — охотно объяснил рыцарь. — Он следит за охраной замка и гарнизонов.

Эмер пришла в восторг, узнав, что сигналы подаются при помощи солнечного света и огня, который разводится в медных чашах, и долго не желала уходить, потому что оборона замка занимала её больше, нежели огороды.

Но свекровь настояла, и в трапезный зал, к завтраку, Эмер пришла с опозданием. Она была голодна, как волк, и набросилась на холодное мясо и хлеб с завидным аппетитом. Леди Фледа посматривала на неё неодобрительно, а Острюд откровенно задирала нос. Они-то ели, как мышки — чуть пригубили напитки, откусили от половинок хлебных ломтей. Эмер решила не обращать на это внимания. Пусть едят меньше трехлетних детишек, она не намерена голодать. Ей хватило и десятидневного поста.

Когда с едой было покончено, свекровь разрешила провести свободное полуденное время на своё усмотрение. Больше всего Эмер хотелось узнать, где Годрик, но она постеснялась спросить об этом у леди Фледы, которая отправилась к себе в сопровождении Острюд.

Поразмыслив, чем бы заняться, Эмер вышла на крепостную стену, чтобы посмотреть, как будут отправлять сигналы пограничным гарнизонам. Эмер поставила ногу на выступ перед бойницей, совсем не страшась высоты. Ветер развевал вуаль на генине, и сердце девушки горело в ожидании встречи с оружейными мастерскими, где она никогда не была, и попасть куда было заветной мечтой.

Такой и увидел её Тилвин — разрумянившуюся от свежего воздуха, с горящими глазами, яркую и порывистую, и в уборе замужней дамы.

Начальник стражи хотел пройти мимо, но Эмер заметила его и с радостным криком подбежала, приветствуя без стеснения, хотя на них глазела вся дневная стража.

— Как хорошо, что я встретила тебя! — она схватила Тилвина за руки и встряхнула. — Мне сказали, что эти медные щиты — твоеизобретение! Великолепно! Тыгениальный мастер!

— Это не моё изобретение, миледи, — разуверил рыцарь. Он заметно смутился и пытался освободиться от Эмер, но она в порыве восторга держала его крепко. — Так поступали ещё в древнейшие времена. Я прочитал об этом в старинной книге и претворил прочитанное в жизнь.

— О! — Эмер изумленно открыла рот, но сразу нашлась: — Всё равно, это замечательное устройство. Я никогда о таком не слышала, и счастлива, что привелось увидеть подобное в Дареме. А ещё что-нибудь есть? Какие-нибудь древние оборонительные штуки? Или оружие? Леди Фледа сказала, что Годрик покажет мне оружейные мастерские. Ты не знаешь, где Годрик?

— Он здесь, — раздалось за её спиной.

А потом Эмер просто-напросто оторвали от Тилвина, и Годрик даже не постарался сделать это помягче. Девушка вскрикнула, когда он вывернул ей запястье, заставляя разжать руку

— Что ты делаешь, Годрик! Ей больно! — Тилвин шагнул вперёд, но Годрик остановил его одним взглядом.

— Тебе лучше держаться подальше от моей жены. Как с ней поступить, я разберусь без помощи слуг. А тебя ждут стражники на южной стене.

— Эй! Ведёшь себя, словно медведь! — Эмер была возмущена всей душой, потому что лицо Тилвина окаменело, и пальцы, словно невзначай, легли на рукоять меча. — Кто дал тебе право оскорблять людей?

— А вы с ним болтаете, будто старые друзья, — теперь Годрик взглянул на неё, и Эмер сразу присмирела, увидев синяки у него под глазами.

Наверное, не следовало быть его так сильно. Она почти пожалела об опрометчивом гневе вчера вечером и позволила себя увести, больше не вырываясь и не прекословя.

Они поднялись по витой лестнице и оказались в небольшой светлой комнате, окна которой выходили на реку Уир, открывая во всем великолепии равнину перед замком.

Здесь Годрик выпустил Эмер, и она потёрла запястье, смятое его пальцами, поджимая губы и всем видом показывая, как недовольна мужем.

— Может, объяснишься? — спросил Годрик, становясь против окна и складывая руки на груди, подобно статуе короля Кнута, прославившегося жестокими походами на южан.

— Мне? Объясняться? — фыркнула Эмер. — С чего бы? Может, это тебе надо объясниться? По какому праву ты таскаешь меня за собой, как нашкодившего щенка, почему ты разговариваешь с братом, как будто он — последний нищий в этом королевстве, почему…

— Я про прошедшую ночь, — сказал Годрик.

Эмер тут же уставилась в пол, чувствуя, как румянец заливает щеки.

— Слушаю, — повторил Годрик, и в голосе его появилась опасная мягкость.

— Ты сам во всём виноват! — сказала Эмер, сжимая кулаки. — Хочешь переложить вину на меня? Не выйдет!

— Обвиняешь меня?

— И только тебя! — она выкрикнула ему это в лицо со всей страстью и обидой, на которые была способна. — Ты вёл себя, как отвратительное, грубое животное! И я не понимаю, что сделала, чтобы заслужить это!

Он вдруг побледнел, но Эмер, охваченная праведным гневом, не заметила этого.

— Тебе было очень больно? — спросил Годрик, пряча глаза.

— О да! Это было так больно, так унизительно, что я до сих пор не могу придти в себя!

На карниз окна села большая чёрная птица. Ворон. Эмер уставилась на него, вспоминая, хорошим или плохим знаком был его прилёт. Ворон разевал клюв и вертел головой, разглядывая людей в комнате. Порыв ветра сбросил птицу с карниза, и она полетела к реке, распластав крылья. Когда Эмер опомнилась, Годрик был уже у порога и застыл, как застигнутый при бегстве.

— Эта комната теперь твоя, — сказал он. — Устраивай всё по своем вкусу. Если захочешь поселиться здесь и не заходить больше в спальню, я не стану возражать.

Он бочком протиснулся в двери, и Эмер осталась одна в пустой комнате.

— Я подумаю об этом, Годрик Фламбар! — крикнула она запоздало, но гнев уже улетучился.

Личные покои! Не так уж и плохо. Она обнаружила маленькую кладовую и потаённые двери, выходившие в соседний коридор. И вид из окна был чудесный. Эмер распахнула решётчатые рамы, наслаждаясь высотой и простором. А ведь здесь можно устроить… комнату для тренировок! Места много, потолок высокий, и никто не услышит топота и грохота в этой части замка.

Эмер забегала от стены к стене, мысленно уже видя свои покои. Вот здесь будет стоять сундук с одеждой. Причем не с шелковыми платьями, а с простыми мужскими штанами и туниками, в которых легче всего орудовать деревянным мечом и перекатываться через голову, чтобы добавить гибкости костям. Пол нужно посыпать соломой, а посредине поставить чучело — мешок, набитый сеном, чтобы отрабатывать удары.