ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Прохор и Настасья Петровна.
П р о х о р. Сами пожаловали…
Н а с т а с ь я П е т р о в н а (садясь). Ждала, ждала, Да уж моченьки моей нет… Часа четыре как с железной дороги приехали; сижу у окна да гляжу, как сыч.
П р о х о р. Теперь, чай, скоро будут; потому если на вечер куда, так переодеться домой заедут.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Как тебя звать-то?
П р о х о р. Прохором, сударыня!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Ты, что ли, Прохорушка, Андрюшу-то одеваешь?
П р о х о р. Нет, у них свой камердинер есть; а мое дело - передняя, да вот комнаты убрать, ну, опять у стола - мало ли дела!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. А почивают-то они где?
П р о х о р. Андрей Гаврилыч (показывая налево) вот здесь, на своей половине, а Елена Васильевна (указывая направо) - у себя, на своей-с.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Как, врозь?
П р о х о р. Так точно. Как следует.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Неужели и всё так?
П р о х о р. Всё так-с, как следует, как завсегда у господ бывает - на две половины.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Да ведь муж-то и жена - одно, какие ж тут две половины? Коли бог сочетал воедино, на что же пополам-то делить?
П р о х о р. Уж это не нашего ума дело. Стало быть, так следует. Надо полагать, что так лучше, либо мода такая, а то кто б им велел!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Что это ты, уж не врешь ли, Прохорушка?
П р о х о р. Что мне, помилуйте! Обыкновенно две половины: и гости, ежели к Андрею Гаврилычу или по делам, так они у себя принимают; а ежели к Елене Васильевне - так они на своей половине принимают.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. И гости-то разные?
П р о х о р. Разные-с.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Ну, а чай как поутру?
П р о х о р. Завсегда врозь: потому Андрей Гаврилыч раньше встают и чай пьют, а Елена Васильевна позже - и кофе кушают.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. А обедают?
П р о х о р. Кушают вместе, уж это везде так.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Ну, то-то уж, а то ведь это все одно что чужие. А согласно живут-то?
П р о х о р. А этого мы знать не можем, потому редко их и видишь: только что за столом-с. Когда Андрей Гаврилыч вечером покойной ночи желают, так ему ручку дают поцеловать; поутру тоже, когда с добрым утром - так опять ручку.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Все ручку да ручку. (Качает головой.) П р о х о р (прислушивается). А вот, должно быть, и приехали: что-то задвигали в передней, и дверями хлопают, и разговор слышно.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Так я в Андрюшины комнаты пойду. Коли это мой старик, так ты не сказывай, что я здесь. (Уходит в дверь налево.)
Прохор уходит в переднюю. За сценой голос Елены Васильевны: "Пустите, что за глупости! Пустите, говорю я!" Вбегает Елена за ней входит Андрей.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Елена и Андрей.
Е л е н а. Сумасшедший, что вы делаете?
А н д р е й. А что такое? ничего-с!..
Е л е н а. Я ведь не ребенок; можно ль носить на руках да еще на лестницу?
А н д р е й. Ничего-с, своя ноша не тянет. Я вас и дальше хотел нести, да кабы не вырвались, дотащил…
Е л е н а. Куда это дальше?
А н д р е й. До самого до места…
Е л е н а. До какого?
А н д р е й. Да ведь устали, отдохнуть захотите - так уж я прямо в спальню и хотел доставить.
Е л е н а. Вот как! Это очень мило.
А н д р е й. Так я сию минуту-с!
Е л е н а. Ну, нет, не трудитесь! Я и сама дойду, настолько-то сил у меня хватит. До свидания!
А н д р е й. Куда же вы?
Е л е н а. Я пойду переоденусь.
Идет к двери, Андрей за нею.
Нет, нет, отправляйтесь на свою половину.
А н д р е й. Только и всего-с?
Е л е н а. Чего же вам еще?
А н д р е й. Не много-с…
Е л е н а. Ах, нет! вы очень нынче умно вели себя вас следует наградить. (Гладит по голове Андрея и целует.) А н д р е й. Что же это, насмешка-с? Нет-с, уж лучше не дразните меня и не играйте со мною. У меня натура горячая и силы довольно-с. Другой раз заиграете, так, пожалуй, и не отыграетесь от меня.
Е л е н а. А, вот как! Ну, так я буду осторожнее. Прощайте!
А н д р е й. Однако что ж это за тиранство, Елена Васильевна?
Е л е н а. Какое тиранство? Ах, оставьте, пожалуйста!
А н д р е й. Как оставить? Поговорить надо, я желаю-с!
Е л е н а. После как-нибудь. (Хочет идти.) А н д р е й (берет ее за руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же - очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь? Забрался было в мечтах-то выше облака, да вот и свалился. Ведь я вас любил, выше всего на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь в глаза, что вы меня обманули?
Е л е н а. Чем обманула? Как?
А н д р е й. Да так, хуже чего не бывает; и обманывали нас и грабили - это с нами за нашу глупость случалось, а такой обиды и во сне не снилось, и врагу не пожелаем. Что я для вас сделал - об этом я говорить не стану, потому что вы за попрек сочтете, но я вам душу, душу отдал-с… Понимаете ли, душу отдал…
Е л е н а. Ах, тише, пожалуйста.
А н д р е й. Да что мне тише? Я у себя дома. Я со всем трепетом просил руки вашей, вы изволили согласиться; какие же мысли вы тогда в голове держали? Опять же в церкви вы очень веселым духом объявили ваше желание. Значит: стоя-то под венцом, обещаясь перед богом быть мне женой, вы задумывали из меня, на потеху своим приятелям, сделать шута…
Е л е н а. Какой вздор вы говорите!
А н д р е й. Не вздор, а все так точно-с. Ваши приятели меня поздравляют, счастливцем зовут, а вы на их слова подсмеиваетесь. Разве я не вижу? Эх!
Е л е н а. К чему этот разговор?
А н д р е й. А вот к чему-с: целый месяц я делал для вашего удовольствия все, что вам было угодно; дела свои бросил и чуть не молился на вас; но только из этого хорошего ничего для меня не вышло, окромя стыда и конфуза… Но я имею свою гордость - довольно дурака-то корчить! Я теперь займусь своим купеческим делом, а вы живите как знаете, я вам мешать не буду. Уж на вашу половину я проситься больше не стану, а если вы, паче чаяния, почувствуете ко мне расположение, так милости просим ко мне, на мою-с.
Е л е н а. Вы нынче не в духе…
А н д р е й. Нет, я довольно равнодушен, а если меня что за сердце возьмет, так я с вами не так заговорю, да не дай бог нам с вами этого дождаться!
Елена, с удивлением взглянув на Андрея, уходит в дверь направо.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Андрей, потом Настасья Петровна.
А н д р е й (подумав). Думай не думай, а дело - дрянь. Пойти счетами заняться. (Идет к двери налево.)
Настасья Петровна выходит ему навстречу.
Маменька!.. (Целует мать.) Ну, слава богу, насилу-то вы собрались!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Слышала твой голос, да боялась войти: думала, с кем чужим разговариваешь. С самим, Андрюша, приехала, с самим; все хворал, да вот собрался, с тобой об делах потолковать хочет.
А н д р е й. Ну, уж обрадовали, маменька! Чайку не угодно ли?
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Мы давно с машины-то; Уж два раза напилась от скуки, ожидамши вас.
А н д р е й. Да присядьте, потолкуем.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Ох, нет, нет! (Садясь) Разве на минутку… Ведь гроза надо мной: украдкой Андрюша, к вам взошла-то; а то не велел: строго-настрого приказывал, чтоб не смела. Теперь отдохнуть лег - так я сюда: сердце-то уж очень рвалось. (Встает и обнимает Андрея.) Дай же мне хоть посмотреть на тебя хорошенько!