А н д р е й. Все такой же, маменька.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Ох, Андрюша, нет, и следа твоей прежней красоты не осталось! Что ты это, Андрюша, как худ-то стал, голубчик?
А н д р е й. Что вы, маменька? Так вам показалось!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а (садясь). Нет, Андрюша, совсем цвету в тебе не стало. Ну, скажи же ты мне про ваше житье-бытье!
А н д р е й. Живем… ничсго-с… веселимся…
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Конечно, нельзя же! спервоначала надо ее потешить; ну, а потом пора и к дому приучать. Что она, с тобой-то как?
А н д р е й. Да она ничего-с… ласкова, шутит…
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Да как же это все шутит? Что уж весело ей, что ли, очень?
А н д р е й (с горькой улыбкой). Живем да радуемся-с… Вчера в маскарад, сегодня в театр, завтра на бал куда-нибудь либо за город - так тебя и носит! От веселья да от музыки голова кругом пошла, а новых друзей, новых приятелей и не сочтешь. Все тебе руки жмут, поздравляют, "счастливец, говорят, ты счастливец!" Ну, если люди счастливцем называют, так, стало быть, счастливец и есть!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Так-то так, да что-то речи-то твои не хороши! Ты бы толком поговорил со мною.
А н д р е й. А вот к вам вниз сойду, тогда и потолкуемте.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. И из-под венца-то видеть вас бог не привел: сам прихворнул, меня не пускает, плакала, обливалась. И хворает-то, да и сердится; недели две как туча черная бродил, подступу не было. А потом, как фабрику-то распустил, дела порасстроились, хороших приказчиков да мастеров своим характером поразогнал, так и поотмяк и об тебе вспомнил. Стал жаловаться, что ты его забыл да бросил. А твоя ли вина? Он не то что тебя видеть, и слышать про тебя не хотел… Ох, Андрюша, и не след бы мне, а уж скажу: не родительское в нем чувство говорит, а за карман он боится…
А н д р е й. Нешто я не понимаю. Да это все одно-с. Из меня лаской тятенька все могут сделать, потому что мы к родительской ласке не приучены и никогда ее не видим. Да и не от кого-с; лаской из нашего брата хоть веревки вей. Как Сыромятовы поживают? Что Таня?
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Видно, помнишь? Житов, мучник, за нее сватается.
А н д р е й. Да, слышал и я. Житов - человек хороший, с душой, уж пусть бы хоть ей-то бог счастья дал!
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. (вдруг встает). Батюшки, никак сам?
А н д р е й (прислушиваясь). Да, надо быть, что он-с.
Н а с т а с ь я П е т р о в н а. Вынеси, заступница!
А н д р е й. Пожалуйте сюда. (Провожает ее в дверь налево.) Там коридором пройдете.
Идет в переднюю, навстречу ему выходит Гаврила Пантелеич.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Андрей и Гаврила Пантелеич.
А н д р е й. Пожалуйте, батюшка, пожалуйте!
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Да, вот задумал побывать в Москву, поглядеть, как вы тут.
А н д р е й. Мы, слава богу-с! (Подвигая кресло.) Милости прошу, пожалуйте-с! Чайку не прикажете ли?
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Присесть присяду, а чаю не надо. (Садится.) А я вот, брат, призадумываться стал.
А н д р е й. Что же такое, насчет чего-с?
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Хворость, брат, одолевает. Да и дух не тот, не прежний. Зачем? для чего? Думаю: суета сует все это! Хочу, брат, о душе подумать, а то пристигнет час воли господней - и покаяться путем не успеешь.
А н д р е й. С чего же такие мрачности у вас в голове-с?
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Да веселиться-то мне нечего. Коли сил нет, так без помощника плохо.
А н д р е й. А я то-с?
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. На приказчиков какая уж надежда! Воровать друг перед другом взапуски - вот на это их взять!
А н д р е й. Да я-то на что же-с?
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Ну, где уж тебе? Нет, не туда дело поехало!
А н д р е й. Почему же так? Я при деле быть могу.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Ты-то пожалуй, да прынцесса-то твоя - не низко ли ей покажется?
А н д р е й. Это дело до нее не касающее.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Ну, как, братец! Она, к примеру, такое пирожное, сидит и на фортепьяне играет, а ты из красильни, как шут какой, в кубовой краске в залу-то ввалился! Так одно к другому не подходит.
А н д р е й. Ничего-с! Коли им не угодно, я один уеду; а они могут в Москве остаться.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. В конторе беспорядки, книги позапущены, приказчиков поразогнал, получения плохи!
А н д р е й. Это уж на что хуже-с!
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Пока ты наблюдал, так дело шло в лучшем виде, а теперь не скоро и распутаешь. До того дошло, что хоть прикончить фабрику-то, так в ту ж пору.
А н д р е й. Нет, как можно-с, дело миллионное! Для вас все суета, а я - человек молодой, я жить хочу.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Убытков боюсь. Фабрика - такая машина, что коли она в порядке, так барыш, а коли порядку нет, так она года в два все твое состояние съест. Так вот я затем в Москву-то поговорить с тобой. Приходи вниз завтра пораньше, потолкуем, на чем-нибудь надо решить. Я думаю здесь Москве пожить: захвораешь, так дохтура близко; помолиться когда, так святыни много.
А н д р е й. Милости просим: я низ отделал, там для вас всякое спокойствие будет.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Уж видел, что отделал - швыряй деньги-то! (Заметя портреты.) Эге! вот ты их куда разжаловал, стариков-то!
А н д р е й. Я хотел их туда вниз-с…
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Ну да, подальше куда-нибудь, чтоб с глаз долой: на чердак или в сарай их, чтоб не зазорно было, что у нас, мол, деды - не князья, не бояре…
А н д р е й. Нет-с, не потому-с…
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. А кто, Андрей, нам с тобой деньги-то дал? откуда все эти шелки да бархаты, и кто нам эти палаты выстроил?
А н д р е й. Все это я понимаю-с…
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. А каково было наживать-то ему? Ведь он в лапотках в Москву-то пришел, на себе воду возил, недоедал, недосыпал, и под дождем, и на морозе…
А н д р е й. Все это при нем и останется-с.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Коли ты труды его ни во что ставишь, так хоть за ум-то почти! Ума-то в этой голове было не то, что у нас с тобой!
А н д р е й. Да я за все его почитаю и уважаю-с.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Поглядывай на него почаще, так сам умней будешь. (Строго.) Подай мне их, я им место найду!
А н д р е й. Извольте-с. Я давно Прохору говорю, чтоб он их вниз снес. Вы напрасно в сердце приходить изволите.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Не напрасно! Погляди на себя хорошенько, то ли ты делаешь-то? Ты, может, думаешь, что родители-то - звери, что они к детям все с сердцем да с грозой; так нет, брат, и тоскуют по вас иногда, бывает, что и до слез… (Утирает глаза и, махнув рукой, идет к двери.) А н д р е й (останавливая отца). Позвольте-с! Что же так со слезами уходить, будто я вас обидел? Ведь я ваш сын-то; нужды нет, что я хожу во фраке, а и во мне тоже этой дикости довольно, достаточно. Вы меня за самое сердце задели, а я - русский человек: в таком разе могу все, что для меня дорогого, сейчас пополам да надвое. Скажите одно ласковое слово, так все брошу и не то что конторщиком или машинистом - кочегаром у вас на фабрике буду.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Ну, ну, бог с тобой! Родня мы, родня, вижу.
А н д р е й. Крутое сердце у меня, тятенька.
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Да вижу, вижу…
А н д р е й. Но и не дурак притом…
Г а в р и л а П а н т е л е и ч. Заходи завтра утром, столкуемся. (Уходит.)