Георгий, что интересно, остается лежать. А он тяжелый. И липкий. С чего бы это? Ну вот, вся куртка в крови. Сергей стаскивает с меня тело брата. Георгий дышит, что радует, но со свистами, что предполагает пневмоторакс, а это уже нехорошо. Егор маячит где-то неподалеку. Но что с него возьмешь, с болезного?

Основы медицины нам в Школе СИ, конечно, преподавали. Как и основы высшей математики. Спросите вот у меня сейчас, что такое логарифм. Иными словами, моих познаний хватило только на то, чтобы остановить кровь и сделать какую-никакую перевязку. Усилить регенерацию тканей я не смогла, поскольку, несмотря на все мои усилия, в разум Георгия не пробилась. Ну не Мастер я врачевания, не могу с тканями напрямую работать!

Сижу, устав от бесполезных усилий, размышляю о том, где бы врача найти.

Сергей как-то робко трогает меня за плечо.

— Что там?

— Не знаю, — вздыхаю я, — он меня не пускает. Лекарства нужны. Бинты, перевязку все равно менять придется, пенициллин.

— Дай, я сам попробую.

Сергей присаживается возле Георгия на корточки, долго глядит на него, будто взглядом пытается поправить что-то в организме брата.

— Все, — наконец выдыхает он, — что мог, я сделал. Но, не уверен, что поможет. Ты права, лекарства нужны. А лучше в комплекте с медиком.

А у самого лицо белое до синевы, зрачки расширены, на висках пот. Да, думаю, у людей в мозгах копаться, на это практика нужна. Это не по лесу со зверями бегать.

— Ладно, — решаюсь я, — ты говорил, тут городок неподалеку. Я найду помощь.

— Ты в розыске, — напоминает Сергей.

— В курсе. Но вдруг прокатит.

И начинаю вытаскивать из сумки свою любимую униформу. Почти не помялась, ткань хорошая. Эх! Это все, что осталось от любимой работы. Не считая воспоминаний, конечно.

— Иди так, — советует он, — ты на плакате в форме. Так будет безопаснее.

— Ну да, — говорю, — я в будний день буду по улице без униформы прогуливаться начну. Ты что, шутишь, что ли? Да это все равно, что объявление на грудь повесить — берите меня, я беглая преступница. Так хоть попробую отвертеться, если что. И вообще, ты знаешь, в лицо инквизиторам как-то мало кто заглядывает. Нас все больше по знакам отличия опознают. В смысле по погонам. И вообще, не отвлекай меня, займись братьями и не лезь под руку.

— Я с тобой пойду, — произносит Сергей, правда, несколько неуверенно.

— Ну да, конечно. Конечно, ты пойдешь со мной. А к вечеру мы вернемся как раз, чтобы похоронить успевшее остыть тело твоего брата. От меня тут помощи, как от козла молока, а ты хоть что-то можешь. И не дергайся. Мастер Идеи — вполне полноценная боевая единица. Ты в этом, полагаю, уже убедился.

Он неуверенно кивает. Переводит взгляд на Георгия, но тот ему пока помочь не может. А в их тройке решения принимает именно старший. Егор, кстати, снова куда-то подевался.

— Давай, солнце, не дрейфь! — бодро заявляю я и хлопаю его по плечу, — смотри за братом, я скоро вернусь.

Как-то вот я незаметность инквизиторов переоценила. Нет, на нас, действительно, не смотрят, но когда нас много. А здесь городок-то крохотный! Я иду по улице, и только ленивый в мою сторону не пялится. Хорошо хоть плакатов на столбах не видно с моей физиономией. Может, в эту глушь сводка еще не пришла? Будем надеяться, благо больше ничего не остается.

Где же тут больница? Ага, вижу аккуратный белый домик среди лохматых высоких рябин. Двухэтажный. Скорая рядом стоит. Вхожу внутрь. В приемном покое два человека — старичок и девочка четырех-пяти лет. Рядом с ними дама в белом халате. И лицо у нее такое располагающее, и испуганное, но чуть-чуть. Ровно настолько, насколько обычно пугаются люди при виде инквизитора в непосредственной близости.

— Что-то случилось, советник? — спрашивает она.

— Здравствуйте, да, есть небольшая проблема. Мой коллега был ранен в перестрелке. Я боюсь его переносить. Повязку я сделала, конечно, но…

— Вы хотите, чтобы доктор проехал к Вам?

— Да, конечно!

Люблю таких догадливых.

— Хорошо, — произносит она и улыбается, — Вы пройдите пока в соседнюю комнату. Подождите пару минут. Сейчас доктор освободится, и Вы ему все расскажете. Кофе будете?

— Буду, — скромно отвечаю я. Еще как буду!

Прохожу в соседний кабинет, присаживаюсь в креслице. Симпатичная девушка в униформе медика приносит мне крохотную чашечку горячего кофе. Кажется, все хорошо, только вот привкус какой-то странный…

Дура я. Расслабилась не вовремя. Ну кто мне мешал докторицу ту отсканировать? Кто? Совесть? Да шла бы она лесом, эта совесть! В результате меня, Мастера Идеи шестого уровня, полноценную боевую единицу, как я тут недавно утверждала, банально опоили. Нам наркотики нельзя. Мы под их воздействием вектор приложения силы найти не можем. Долго, они, правда не действуют. Так, минут сорок, не более. Но этих сорока минут вполне хватило, чтобы докторша успела вызвать СИ. Те, в свою очередь, убедились, что моя физиономия очень смахивает на ту, изображенную в сводке, которую они, естественно, получили. А дальше дело техники. Берем вяло сопротивляющегося Мастера и запихиваем его в изолятор временного содержания.

М-да, вот ты какая, помощь медицинская. Врача я нашла. В камере. Городок тут маленький, тихий. Ну, был раньше тихим, по крайней мере. Так что наличием нормальной тюрьмы власти пока не озаботились. А даже, если и озаботились (что я на их месте, учитывая растущую активность так и норовящих сдать с потрохами всех подозрительных лиц горожан, непременно бы сделала), то задумки свои еще не реализовали. Короче, камера эта, куда меня втолкнули без особых церемоний — и не камера вовсе, а часть подвала под мэрией. Кстати, похоже, представительство СИ тут же в мэрии и находится. Все власти, так сказать, в одном флаконе. Хороший выстрел из гранатомета и анархия гарантирована.

Здесь, кстати, сухо и тепло, хотя и темновато. Маты физкультурные на полу валяются. И крыс не видно. Если не считать крысой невысокое, худенькое и невзрачное на вид существо мужского пола, нервно вжимающееся в угол.

— Здрасте, — говорю, — девочек по вызову заказывали?

Фыркает и отворачивается. Ну, понимаю, что выгляжу я сейчас, мягко говоря, не как краса полей и огородов. Нос разбит, волосы дыбом, ногти обломаны (ну, это потому, что я, поняв, что с ментальным воздействием у меня нелады, начала царапаться, кусаться и лягаться. Не помогло). А форму СИ, надетую на меня, можно признать таковой только по сохранившемуся местами оливковому цвету. Согласна, не мечта поэта, но все же, можно и пообщаться. Тем более, что этого мне сейчас очень хочется.

— Майя Дровник, Мастер Идеи шестого уровня, экс-Советник Святейшей Инквизиции, — кокетливо заявляю я, — Вы кто?

— Артем Боровиков, — глухо доносится из угла, — Мастер Врачевания третьего уровня.

Вздыхает.

— Экс-главврач местной больницы, экс-хирург, экс… Сплошное экс.

— Ну что ж! — радостно восклицаю я, — есть повод начать жизнь с чистого листа.

Артем Боровиков начинает было смеяться, но охает и прижимает локоть к груди.

— Извините, — говорит, — не могу оценить Ваш юмор в полной мере. Мне благодарные пациенты ребро сломали. Точнее два.

— Ну, давайте, посмотрю, — великодушно предлагаю я.

— Спасибо, — хмыкает он, — нет необходимости. Повесить меня могут и со сломанными ребрами. Шея же цела.

Тут уже я начинаю нервно ржать.

— Повесить? Серьезно?

— Я-то? — ухмыляется Боровиков, — мне, знаете ли, приговор уже вынесен. Полагаю, и Вам решение по Вашему поводу огласят часа через два. Сейчас это быстро делается. Тройки собираются в этом же здании на втором этаже. А разводить церемонии с Мастерами они не будут. Считают нас особо опасными для общества. И, заметьте, небезосновательно.

А мне он нравится. Веселый такой парнишка. Оптимист. И левый глаз красивый — прозрачный, серо-голубой, реснички черные топорщатся. Правого не видно, потому что заплыл весь, как видно, от соприкосновения с рукой "благодарного пациента".