Сова встряхнулась, собираясь с мыслями, по-правила перышки под крылом, наконец решила произнести главное.

— Она узнала, — какое-то даже не движение, волнение воздуха насторожило ее. — Не кажется ли тебе, сестра, что здесь кто-то есть? — спросила Бу, прислушиваясь. — Слышишь? Шорохи под бесед-кой.

Коська похолодел. Но не от страха, нет. Он ис-пугался за тайну. Вдруг совы решат сменить ме-сто и тогда пропадай волшебные слова.

— Успокойся, сестра, — махнула крылом Гу. — Под беседкой живут семь щенят. Они ворочаются во сне. Но даже если они и не спят, нам нечего опасаться. Они еще совсем маленькие и глупень-кие — ничего не поймут и никому не расскажут.

— Мне трудно успокоиться, — призналась стар-шая сестра. — Великая тайна! Иди-ка, посмотри в беседке, а я пока дух переведу.

"Это конец," — подумал Коська и сжался в ко-мочек.

Гу расправила крылья и сделала круг, обозре-вая беседку. Из-под скамьи выскочил Пират и ки-нулся на сову, но промахнулся и убежал. Гу вер-нулась на место.

— У, котище блудливый, косоглазый, общипан-ный! — проворчала она. — Не будь я так занята, по-выщипала бы ему остатнюю шерстюку.

— Не поискать ли нам другое, более надежное место? — предложила Бу.

— Зачем? Здесь мы все проверили и можем при-ступить к разговору. На новом месте снова прове-рять? А у нас нет времени. И потом — эту беседку назначил сам король, а он знает, что делает. Дове-римся ему, сестра, и продолжим.

— Уф-уф… Что-то мне тревожно… предчувствие беды…

— Стара стала…

— Ну ладно, будь по-твоему. Слушай и запоми-най:

Я называю волшебное слово.

Слово для доброго, слово для злого.

Кто им владеет,

Тот силу имеет.

— Бу-бу-бу, — бубнила Гу, повторяя вслед за се-строй.

— Запомнила?

— Бу-бу-бу… Запомнила, — ответила Гу. — А ка-кую силу?

— Останавливать время.

— Время?

— И не только время, — пояснила Бу. — Все-все остановится. И река, и тучи в небе, и гроза, и са-молет.

— Даже самолет?

— Даже самолет.

— И не упадет?

— И не упадет.

— Мне бы такие слова, — мечтательно вздохнула Гу.

— Но-но, без глупостей, — предупредила Бу. — А теперь самое главное. Время остановится для всех и для всего, кроме того, кто соединит стрелки ча-сов и скажет волшебные слова:

Вы устали, — отдохните,

Я за вас побегаю.

— Бу-бу-бу… Все?

— Три раза можно остановить время. Только три раза. Но помни! Моя прабабушка уже забыла волшебные слова. Сейчас забуду и я. Ты пере-дашь их королю Филинов и тоже забудешь. Но если кто-то услышал или услышит их раньше ко-роля Филинов, он станет обладателем волшебной силы! Тогда нам не несдобровать. Смотри, не проболтайся! Лети, не раскрывая рта и не оста-навливаясь ни на мгновение! Вперед и только вперед! Одна лишь смерть может оправдать твою задержку, но, к счастью, тебе еще рано о ней ду-мать. А теперь — в путь!

— Уфф-уфф, — простились совы и, тяжело хло-пая крыльями, полетели в разные стороны.

А Коська еще долго лежал без движений.

Где-то вдалеке пробежал, отстукивая по рель-сам утреннюю песенку, трамвай; в одном, затем в другом окне вспыхнул свет и вычертил на земле неровные четырехугольники; заворочались, пред-чувствуя наступление утра, щенята. И лишь тогда мальчик покинул свое убежище, отряхнул пыль с одежды — пуговица с куртки сорвалась и запрыга-ла по доскам; Коська не стал искать — и побежал домой.

Так любитель сказок и поклонник всех вол-шебников девятилетний Коська из третьего "Г" класса и сам стал волшебником. Он считал себя наисчастливейшим человеком не только в своем классе, но и на всей земле. Ему захотелось сразу совершить такое великое волшебство, чтобы оно сделало каждого почти таким же счастливым, как и он. Заметьте — почти. Даже среди счастливых он хотел оставаться наисчастливейшим. И Коська мучительно перебирал в голове различные чудеса, которые можно совершить для всех. Но чем больше он думал, тем яснее понимал, как мало может. Хоть он и волшебник, а умеет только ос-танавливать время, да и то всего три раза. А тремя остановками стрелок не сделаешь всех счастли-выми. Да и для себя надо что-то совершить. Кому дана волшебная сила? Ему, Коське! И думать надо прежде всего о себе. Три раза на всех не разде-лишь. Никто и не заметит. Никто и спасибо не скажет. Нет! Тратить зря волшебство он не соби-рается! Это Боровичок виноват, что доверил ему так мало. Мог бы подарить волшебную палочку — взмахнул ей и раз — все готово; получай в упако-вочке. Или Джина. Это тоже как волшебная па-лочка, только не совсем удобно вечно таскать с собой кувшин или лампу. Джин это из древних времен. А волшебная палочка — чудо современной техники!

Вы не подумайте, что Коська эгоист или про-сто жадина. Нет, он хороший мальчик. Но с ним приключилась такая необычная история, что еще неизвестно, как на его месте поступили бы вы. А потому, давайте не будем делать поспешных вы-водов — они чаще всего бывают не верны, — а луч-ше подождем — что дальше будет.

Разрезая широкими крыльями прохладный предутренний воздух, летела сова Гу над лесами и полями туда, где звезды ярче, небо темнее, а ночь гуще — на запад. Как ни старалась она перегнать стремительно приближающееся утро, как ни то-ропилась, солнце летело быстрее. Вот оно робко высветило уголок неба за ее спиной, вяло пере-ползло на высокие крыши домов недавно покину-того совой города, и уже заиграло веселыми зай-чиками в лужах и ручейках, покрывшихся за ночь тонкой узорной корочкой льда; отразилось от них как от зеркала и разлилось вокруг прозрачным голубым светом.

Лес ожил.

Птицы спросонок еще не вылетали на поиски мошек и личинок, дружно сидели на ветках де-ревьев и кустов — приветствовали солнце и делали зарядку крыльям и хвостам; белки и зайцы умы-вались пушистыми лапками, опасливо поглядывая по сторонам — не крадется ли охотник по их душу; бесцеремонно трещали сороки, рассказывая всему лесу увиденные сны и пересказывая каждая на свой лад ночные новости; лениво каркали лени-вые вороны; по кустам к своей норе пробиралась с ночной охоты рыжая лиса, оставляя на колючих ветках клочья ненужной выгоревшей шерсти.

Утро.

Ничего не поделаешь, против законов природы бессильна и сова. Надо прятаться от любопытных глаз.

Выруливая хвостом, опустилась она ближе к земле и замелькала между деревьями. Это удли-нило ее путь, но сова, задевая крыльями кусты и ветви, упорно пробивалась вперед и вперед. На-глые сороки погнались за ней, затеяли игру, — им хорошо, они выспались и отдохнули. Да и нахо-дились не на работе, потому и дразнились, потому и приставали.

— Сова — сова! Пустая голова!

— Сова — совушка! Дырявая головушка!

— Мышеедка!

— Крысоловка!

Но сова, помня приказ старшей сестры, молча выслушивала обидные окрики трещоток, а про себя думала: — "Погодите, выполню задание — раз-берусь с вами!"

Сорокам стало неинтересно — если бы сова хоть разок огрызнулась, они бы ей показали! А она ле-тит себе и летит, как заведенная игрушка. Или трусливая, или совсем глупая? Ну ее, такую скуч-ную, пусть проваливает.

Силы Гу были уже на исходе, когда наконец добралась она до заветного безжизненного леса. Здесь, среди безмолвия и мрака, среди густых бо-лотных туманов, сырости и косматых болотных кочек, отыскала она самое толстое, самое старое и самое скрипучее дерево. Дерево это, как и все его собратья вокруг, за долгую жизнь утратило снача-ла листву, затем ветки, на которых некогда зеле-нела и шелестела от малейшего дуновения ветерка эта листва. За ними наступил черед облетать тол-стой коре в частых и глубоких морщинах. И те-перь стояло оно, мрачно поблескивая высохшим стволом в уродливых сучках, лишенное всех пе-речисленных прелестей и даже своего законного названия.