– Ну, он далеко не плейбой, как может показаться со стороны, – ответила Тейлор. – Его никогда ни с кем не видели, так как он предпочитает одиночество и очень редко кормится. Он никогда не платил «кровавый долг» и не позволял кому-то платить за него.

– Значит он ни от кого не питался во время секса и никого не кормил сам? – уточнила я.

Тейлор кивнула.

– Честно говоря, не думаю, что он часто занимается сексом. В том числе и глэм-сексом.

– Да ладно, Тейлор, он же вампир, – возразила я. – Секс и кровь, это все, что они хотят и все, чем занимаются.

– Большинство из них, возможно. Но, если то, что я слышала правда, то Корбин – одиночка.

– Но почему? – спросила я, нахмурившись. – Уж точно не из-за недостатка желающих.

Корбин раздражал, как угревая сыпь, но, тем не менее, был великолепен.

– Понятия не имею, – пожала плечами Тейлор. – По слухам, он потерял любимую женщину… человека. И с тех пор хранит ей верность, из уважения к ее памяти, – я вспомнила, что Корбин рассказывал мне о человеческой женщине, ради которой боролся со своей природой и старался быть нежным, но она все равно погибла.

– Почему он просто не связался с ней? – спросила я. По слухам, вампиры, если захотят, могут создать связь с любым человеком, и пока жив вампир, то будет жить и его связанная. От подобного союза человек практически приобретал бессмертие и силу. Но по закону им все же запрещалось заниматься сексом.

– Не знаю, – покачала головой Тейлор. – Мне лишь известно то, что за все это время ты единственная девушка, которой он заинтересовался. Ты же понимаешь, что даже вампиры любят пофлиртовать?

– Конечно, понимаю, – кивнула я. – Никто лучше Корбина не мог так трахнуть взглядом.

– Да только без толку. Я имею в виду, что никогда не слышала, чтобы он приводил кого-то, как тебя сегодня, в свое тайное логово для дневного сна. Ни вампира, ни человека – никого, – подчеркнула Тейлор.

Я неловко поежилась.

– Слушай, Тейлор, мне действительно пора. Я вернусь завтра вечером, чтобы сыграть роль маленькой послушной женушки во время суда над Селестой.

– Хорошо, – подруга вздохнула и улыбнулась. – Спасибо за то, что спасла меня, моя любимая соседка.

– Пожалуйста, соседка, – неожиданно мое горло сжалось от огорчения. – Хотела бы я... поступить так раньше.

Тейлор покачала головой.

– Не казни себя. Если бы ты не пришла... Проехали! – Тейлор, стараясь сдержать снова навернувшиеся на глаза кровавые слезы, одарила меня нервной улыбкой. – Ты самая лучшая подруга, Эддисон. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, дорогая, – обняв ее, я почувствовала, как меня, словно в стальных тисках, сжали в ответ. Я беспомощно замерла, ощущая, как подруга задрожала и заплакала. А я просто гладила ее по волосам, не в силах излечить израненную душу подруги.

Я не могла ничего сделать или что-то сказать, не могла забрать ее боль и стереть из сознания ужасные воспоминания об изнасилованиях, которые ей пришлось пережить. Я могла только обнимать ее, позволяя выплакаться, при этом проклиная все на свете. Именно в этот момент я поклялась себе, что если мне представится шанс, то я без колебаний пристрелю этого ублюдка Родерика, всадив в него всю обойму с патронами. 

– Ладно, я пришла. Каков план? – спокойно и беззаботно спросила я, входя в офис Корбина, но натолкнулась на его угрожающий серебристо-голубой взгляд, который лишил меня остатка хорошего настроения.

– Ты опоздала, – он взглянул на старинные настенные часы. – На пятнадцать минут, если быть точным, – облаченный в идеально пошитый темно-серый костюм с белоснежной рубашкой, Корбин напоминал наделенного властью чиновника. Расположившись за столом, он выглядел настолько безукоризненно, что я, в своем темно-синем помятом брючном костюме, почувствовала себя замарашкой.

Я пожала плечами.

– Сожалею. Я работала, приводила в исполнение приговор суда.

Корбин нахмурился.

– Ты пришла после казни вампира и заявляешь об этом, как ни в чем не бывало? Скажи, Эддисон, как почувствовала бы себя ты, услышав от меня нечто подобное? Извини, я опоздал, так как осушить человека до смерти заняло у меня больше времени, чем я рассчитывал.

Я неловко поежилась.

– Это другое. Вампир, которого я сегодня казнила – серийный убийца и насильник. Он относится к И.З.. Ублюдок замучил двадцать женщин до смерти и не все из них были людьми.

Корбин приподнял бровь.

– И.З.?

– Иссушил и затрахал, – я прочистила горло. – Я понимаю, что это звучит не очень, но, черт, намного лучше, чем описывать то, что осталось от несчастных после связи с ним.

– Ах, да... – Корбин устало вздохнул. – Все эти прекрасные достопримечательности, которые ты видишь на работе.

Я снова пожала плечами.

– Это моя обязанность.

Он скрестил руки на широкой груди и снова нахмурился.

– Обязанность, которая убедила тебя в том, что все вампиры такие же, как и тот, кого ты сегодня казнила.

– А разве это не так? – с вызовом спросила я. – По крайней мере, своей сутью?

Корбин окинул меня своим серебристо-голубым непроницаемым взглядом. Наконец, нарушив продолжительное и неловкое молчание, он решил продолжить эту болезненную тему, и поэтому спросил:

– Пожалуйста скажи, что ты на самом деле не веришь в это, Эддисон, – тихо попросил он. – Если ты видишь мой вид только в таком свете, то у меня нет ни единого шанса завоевать твое сердце.

Его слова задели меня, и я почувствовала, как в животе будто запорхали бабочки, из-за чего мои щеки опалил горячий румянец... Я не понимала своих ощущений, но по какой-то причине захотела отвести взгляд.

– Эддисон? – тихо переспросил он.

– Перестань валять дурака, Корбин, – грубо ответила я. – Это... просто сделка, вот и все. Мы оба все понимаем. Я играю роль твоей «сладкой конфетки» до тех пор, пока этот больной ублюдок не уедет. А после наша сделка будет расторгнута.

– Да, ты же постоянно напоминаешь мне об этом, – вздохнул он. – Значит, если ты всего лишь «сладкая конфетка», то нам необходимо слегка подсластить твой образ.

– Что? – я скрестила руки на мятой блузе. – Тебе не нравится моя рабочая одежда?

– Мне она никогда не нравилась, – прямо заявил Корбин. – Но я воздерживался от замечаний, не желая получить еще больше повесток в суд. Подобную красоту не нужно скрывать под мешковатыми балахонами.

Я снова посмотрела на него.

– Тебе напомнить, что я работаю аудитором, а не девочкой по вызову в твоем клубе?

– Я не нанимаю проституток, и тебе прекрасно об этом известно, – ответил он спокойно. – Но факт остается фактом, я не позволил бы своей супруге одеваться настолько неряшливо и немодно. Родерик знает это, поэтому мы поменяем твой гардероб.

– Извини? Ты только что назвал меня неряшливой и немодной? Серьезно?

– Разве похоже, что я шучу? – я даже не успела моргнуть, а Корбин уже встал из-за стола и оказался передо мной. – Вот, – еще одно молниеносное движение и у него в руке оказалось платье. Я нахмурилась, чертова вампирская скорость.

– Надень это, – приказал он.

Я окинула взглядом платье и покачала головой.

– Эээ, нет.

Он приподнял бровь.

– А могу ли я узнать, почему ты отказываешься? Разве оно недостаточно скромное на твой вкус?

Оно было действительно скромным. Простое платье из шелковистого полупрозрачного струящегося материала в стиле «ампир», длиной чуть выше колен. Слегка глубокий, но аккуратный и совсем не вульгарный вырез. Кокетливые маленькие рукава-фонарики, которые полностью обнажали мои исцеленные Корбином руки.

– Проблема в красном цвете, – пробормотала я, рассматривая платье насыщенного ярко-красного цвета, на оттенок темнее свежей крови. – Взгляни на него, Корбин. Всем известно, что рыжим нельзя носить красное, так как это не сочетается.

– Цвет не просто красный, а багряный, – он приложил платье к моей коже. – Я заказал его специально для тебя, Эддисон. Этот оттенок не будет дисгармонировать с твоими волосами, а наоборот подчеркнет их.