Китц уже не сомневался, что Солис, Эрион и Тревер все же совершили совершенно невозможное — освободили Роана и Дону.

— Не сообщайте никому больше эту новость, — прошипел Сауро Зеккери, — Это не должно дойти до Императора, — Он развернулся и с ненавистью глянул на Китца и Каррана, — Я займусь ими позже, — сказал он. И поспешно вышел.

Дарт Вейдер привык к вызовам в офис Императора в любое время суток, поэтому не был удивлен и в этот раз, когда комлинк зазвонил незадолго до рассвета. Сейчас он почти не нуждался во сне. И если бы мог, то не спал бы вообще. Потому что были сны.

Он обнаружил Императора, стоящим у окна, глядя на огни Корусканта. Как обычно, когда он разрабатывал какую-либо стратегию. Они сделали уже так много, но полученную власть требовалось укреплять и расширять. Как бы было хорошо — наконец-то держать в кулаке всю Галактику, знать, что благодаря его усилиям она управляется легко и эффективно, без бесконечных локальных войн, выматывавших её в прошлом, без бестолковой многоголосицы сенаторов, каждый из которых хочет своего, а все вместе — разного и несовместимого…

— Дела на Самарии идут не так хорошо, как хотелось бы, — без предисловий сказал Император, — Я не хотел озадачивать тебя этим, потому что это не казалось серьезной проблемой. Но Самария необходима для нас как стратегическая связь с остальной частью Внутренних миров.

— Я не удивлен, Учитель, — ответил Вейдер, — Я не понимал, почему представителем Империи там был назначен Дайвиньен.

— Для этого были причины, — сказал Палпатин.

— Сано Сауро.

— Это — одна из причин. Сауро полезен. Он всячески старается угодить мне. Кстати, он прислал мне секретную записку об Академии.

Вейдер молча ждал продолжения. Сауро не был проблемой — пока не был. Но он знал, что Сенатор хочет сам занять его место, и интриги были лишь делом времени. И все же Сауро больше раздражал, чем представлял реальную угрозу.

— У него есть одна идея, — сказал Император, — Касательно детей, чувствительных к Силе.

Вейдер насторожился.

— Мы уничтожили предателей-джедаев, но не чувствительных к Силе. Сауро утверждает, что он единственный в Галактике, кто способен обнаруживать в детях связь с Силой, — Палпатин насмешливо улыбнулся, — Можешь вообразить его самомнение? Много лет назад он знался с джедаем — отступником по имени Ксанатос.

— Когда-то тот был учеником Куай-Гон Джинна, но потом обратился к темной стороне.

— Я знал его, но он не был моим учеником. Сауро говорил, что Ксанатос рассказал ему многое из тайн джедаев. Он знает о мидихлорианах.

Вейдер сдержал свой гнев.

— Он пытается набить себе цену.

— Без сомнения. Но он полагает, что это мне понравиться. Он не знает, что имеет дело с Ситхом. Его слушать весьма забавно.

— Чего он хочет?

— Забирать чувствительных к Силе детей в Академию, — ответил Палпатин, — Он верит, что Сила может использоваться для обучения пилотов. Реакция, рефлексы… Он думает, что через десять лет мы могли бы создать таким способом непобедимый флот.

— Он не понимает, что такое Сила, — презрительно бросил Вейдер, — Нельзя научить детей использовать Силу для пилотирования.

— Это говорит бывший гонщик?

Вейдер не пошевелился. Он уже понял, что его учитель время от времени касается его детских воспоминаний, ища болевые точки.

— Конечно же, ты прав, — продолжал Палпатин, — Но я собираюсь позволить ему носиться с этой идеей. Пока.

Вейдер знал, что лучше не противоречить Палпатину, но всё же он должен был возразить. Эта новость обеспокоила его. Он не хотел, чтобы опять были собраны вместе ещё какие-либо существа, способные направлять Силу. Приказ 66 устранил джедаев. Он считал, что они ушли навсегда.

— Это пустая трата времени, — сказал он своим усиленным электроникой голосом.

Палпатин развернулся к нему, и Вейдер какой уже раз увидел, какой властью тот обладает. Палпатин видел его насквозь.

— Если это доставляет тебе неудобства, ты можешь найти свой собственный способ остановить это, — сказал Палпатин, — Вы с Сауро встретитесь для откровенного обмена мнениями. Ты сам решишь, когда это произойдет. Я не буду вмешиваться.

— Да, Учитель.

— Я только что получил известие, что «Истинное Правосудие» было захвачено. Сауро думает, что мне это ещё неизвестно.

— Это ещё один пример его неумения предвидеть последствия, — сказал Вейдер, — Корабль может быть более уязвим, чем традиционный зал судебных заседаний.

Палпатин махнул рукой:

— Это была интересная идея — пробовать. Но это то, почему я тебя вызвал. Сауро сейчас будет слишком занят. Он же должен найти тот корабль — и скрыть следы… Ему будет не до Бага Дайвиньена.

Вейдер полагал, что так оно и есть.

— И я должен…

— Ты должен взять ситуацию под контроль. Самария должна быть наша.

— Это будет сделано, Учитель.

Вейдер развернулся и вышел, метнулся черный плащ.

Палпатин услышал шипение закрывающихся дверей.

Его ученик волновал его. Дарт Вейдер не хотел, чтобы Сауро собирал чувствительных к Силе существ. Особенно детей. Потому что это служило бы напоминанием о том, что он предпочел бы забыть.

Но он не должен был забывать.

Он должен был гордиться тем, что он сделал. И презирать то, что потерял…

Поиски Сауро ничего не дадут. Сенатор не был столь умен, как он сам полагал. Только ситх или джедай могли найти чувствительных к Силе существ. Да, возможно Сауро мог наткнуться на одного — двух и кричать о своём успехе… Это не имело значения.

То, что имело значение — был Ферус Олен.

Император усмехнулся. Все учителя время от времени устраивали испытания своим ученикам. Это станет лучшей проверкой для Дарта Вейдера…

Квинтус — или кто бы ни изображал из себя погибшего Квинтуса — находился за этой дверью. Вопрос был, как войти.

— Почему мы не стучим? — шепотом спросил Клайв.

— У них наверняка есть запасной выход, — покачал головой Ферус, — Можешь вскрыть?

— Я оскорблен! Я не вор! Что заставляет тебя думать, что я могу вскрывать системы безопасности дверей?!

— Просто сделай.

— Ладно, — Клайв полез в карман туники, вытащил маленький фузионный нож, монету и заостренный кусок пластоида, и склонился над контрольной панелью. Несколько секунд, чуть слышный щелчок — и дверь открылась.

Они тихо зашли и оказались в маленькой прихожей. Справа была дверь, ведущая в комнату.

Ферус ждал, прислушиваясь, ища свидетельства присутствия людей.

— Здесь никого нет, — сказал он наконец.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — он прошел в квартиру. Она была едва обставлена. Ферус внимательно осмотрел все вокруг, потом зашел на небольшую кухню и открыл шкаф.

— Проголодался? — хмыкнул Клайв.

— Здесь никто не живет. Но кто-то создает видимость, что квартира жилая.

— Так что очередной тупик.

Ферус вернулся в комнату и подошел к окну, выходящему на недостроенную соседнюю башню.

— Я знаю, где искать, — сказал он.

Шахты турболифтов ещё не были закончены, был только наружный подъемник для рабочих, работавших на верхних этажах. Ферус и Клайв двинулись вверх по лестнице. Строители в этот день были на крыше, здесь же слышался лишь смутный шум работающих инструментов.

Ферус изучал покрытый строительной пылью пол, ища следы, как если бы он выслеживал кого-то в лесу. Он видел отпечатки рабочих ботинок, но он искал нечто совсем другое — следы обуви, принадлежащей ребенку.

Он обнаружил их на посадочной площадке двадцать второго этажа, потерял на тридцатом и снова нашел на тридцать шестом. И наконец остановился на шестьдесят втором этаже.

На этаже — самом верхнем из уже законченных — было всего четыре квартиры. Одна из них была ещё даже без дверей, там все еще шли работы. Ферус прислушался, поочередно наклоняясь к дверям оставшихся трех.