Император не заставил себя ждать. Голограмма в полный рост немедленно возникла перед Ферусом. Капюшон Палпатина был надвинут на лицо, и Ферус мог видеть только полоску желтоватой кожи, словно прорезанную линией рта.

— Я вышел на Сопротивление и передал им ваше предложение.

— Превосходно.

— Они рассмотрят ваше предложение.

— Они примут его?

Ферус ожидал этого вопроса. Сам-то он полагал, что шансы на это были нулевые, но полагал, что лучше слегка осчастливить Палпатина — и тем самым хотя бы временно отсрочить вмешательство в этот вопрос Вейдера…

— Я думаю, небольшой шанс есть, — сказал он, — Они в немалой степени деморализованы тем, что большинство самариан не поддерживает их. Они чувствуют себя в изоляции. И мне не показалось, что их очень много. Впрочем, они, естественно, не доверяют мне.

— Продолжайте контролировать ситуацию. Вы нашли что-нибудь, что может быть полезно для Лорда Вейдера?

— Немного. Тайник, обнаруженный мной во время поиска. Это спидер на Телос-Стрит. Но я уверен, что они не будут больше им пользоваться. Но я ещё не сообщал ему об этом — ведь вы приказали докладывать обо всем сначала вам.

— Я сообщу ему. Вы преуспели, Ферус Олен.

— Лорд Вейдер недоволен тем, что я не отчитываюсь перед ним, — добавил Ферус, надеясь немного прозондировать почву.

— Это не ваша забота.

— Это создает трудности при совместной работе. Возможно, если бы я знал о нем больше…

Он видел, как внимательно взглянул на него Палпатин.

— Так. Вы заинтересовались Лордом Вейдером.

— Лорд Вейдер интересен всем.

— Он предпочитает тайну. Это полезно. Вы же имеете еще кое-что. Уникальность. Вы были обучены Силе — и вы отказались от этого. Да, все джедаи уничтожены, но Сила остается. Вы могли бы снова использовать её…

— Мои навыки несколько заржавели, — ответил Ферус. Палпатин думает, что он столь продажен?

— Вы сумели найти световой меч.

— После окончания Войн Клонов какое только оружие не продавалось. Я сумел раздобыть световой меч. Галактика — опасное место.

— Вы могли бы иметь больше власти, чем любой другой. Даже больше власти, — тут голос Палпатина перешел в режущий ухо скрежет, — Чем даже сам Лорд Вейдер.

Вот оно. Начинается.

— Меня не интересует власть, — заявил Ферус.

— Всех интересует власть, — отмахнулся Палпатин, — Но не каждому дано видеть, какой может быть реальная власть…

Ферус незаметно коснулся рукой рукояти светового меча. Джедаев не интересовала власть. Они использовали Силу, чтобы нести Галактике справедливость и мир. Но, по правде говоря, Сила давала им немалую власть, и для многих падаванов это было причиной постоянной внутренней борьбы. Когда использовать эту власть, когда отступить — и когда идти вперед; когда уничтожать врага — и когда позволить ему уйти… Это была постоянная борьба. И то, что никто из них не решился бы признать в их ночных разговорах, потому что, казалось, даже шепот мог опасно приблизить Темную Сторону: власть — это не так уж и плохо…

Ферус боролся против этого чувства, отрицая само его существование, и полагал, что он победил… Но было ли это действительно так?

Он как-то решился поговорить об этом с Сири — потому что Сири относилась к тому типу учителей, с которыми можно было говорить о подобном. Он хорошо знал: ничто из того, о чем он мог её спросить, не могло потрясти или разочаровать ее.

Они были вдвоем на одной из террас Храма. Сири лежала, закинув ноги на скамейку, глаза закрыты. Ферус сидел рядом с ней (жесткий как всегда, думал он теперь). На Корусканте уже недели шел дождь, и как только появилось солнце, она потянула его наружу.

— Для занятия? — спросил он.

— Для развлечения, — ответила она.

Он ждал, собирая всю свою храбрость. И только когда он был уверен, что она пришла в доброе расположение духа, только тогда он начал разговор. (А возможно, он надеялся, что она заснёт, и ему не придется начинать этот разговор вообще?)

— Учитель, я думал кое о чем, — сказал он, — Я чувствую возрастание Силы в себе… На этой последней миссии…, когда мы сражались… Я был… счастлив.

Она открыла один глаз и взглянула на него.

— Ты имеешь ввиду, что, когда мы сражались на Мельдазаре, ты чувствовал удовольствие от того, как ты мог перемещаться, как мог одним ударом сбивать врага?

— Да, — Ферус чувствовал себя виноватым, — Это неправильно?

— Хорошо, — она поднялась на локтях. Солнечный свет играл на её светлых волосах, которые она недавно подстригла даже короче, чем обычно.

— Да, — сказала она, — Это неправильно — эмоции в сражении. Неправильно чувствовать удовольствие, когда падает враг. Джедай должен чувствовать сожаление — сожаление о том, что была прервана жизнь, сожаление о том, что вообще оказалась нужна битва… Сила дает нам большие дары, Ферус. И нет ничего неправильного в том, чтобы получать удовольствие от своего дара. От своего мастерства. В этом борьба каждого джедая — достигнуть баланса; это так даже для мастеров-джедаев. Посмотри на Мэйса Винду. Его стиль — Форма VII. Что ты знаешь о Форме VII?

— Что только лучшие из воинов могут управлять этим.

— Точно. Форма VII может привести тебя слишком близко к Темной Стороне, к тому, на чем сосредотачивается ситх. Но Мэйс Винду может управлять этим. Но моё мнение — что даже Мэйс Винду должен признавать наличие этой опасности — удовольствия от власти. Это — единственный путь, которым он может противостоять этому. Другими словами, мой вечно беспокоящийся падаван, — и Ферус вспомнил её улыбку, в кои-то веки ласковую, а не ехидную или зловредную, — тот факт, что ты задаешься этим вопросом, оберегает тебя от этой опасности.

Это был типичный для джедая ответ: понимание проблемы — это первый шаг к её решению. Полезный ответ; но это было тогда, когда у него был Храм, куда он мог прийти, мастера-джедаи вокруг него… Всё обучение, простые и глубокие правила Ордена — всё это отвечало на каждое его сомнение.

Действительно ли уход из Ордена принес ему облегчение именно потому, что он никогда уже не был должен думать об этом снова?

Почему же он думал об этом теперь?

Память и эти вопросы были словно мгновенная вспышка, но Ферус внезапно испугался. Что, если слишком много времени прошло между словами Палпатина и его собственным ответом? Что, если Палпатин знал — знал точно, безошибочно, доподлинно — о чем он думал?

— Это интересная беседа, но я… должен идти. Я должен ещё… — сглотнув, начал Ферус, чувствуя, как пересохло во рту.

— Конечно, — ответил Император.

Голограмма исчезла. Ферус чувствовал под пальцами рукоять светового меча. Он провел кончиками пальцев по вмятинам и царапинам, покрывавшим её. Он думал о Гарене Мулне, о мастере-джедае Гарене Мулне, отдавшим ему свой световой меч. Вместе с этим даром пришла ответственность — и связь с прежним способом мышления и жизни, как тогда, когда весь Орден джедаев был его опорой.

До того, как он остался один.

Дайте мне вашу уверенность, Гарен, — подумал он, — Дайте мне вашу храбрость.