Из Малой Азии Митридат, окрыленный своими успехами, направил войска на Балканский полуостров для захвата Греции. Таким образом, римляне стояли перед вполне реальной угрозой — быть вытесненными из стран эллинистического Востока. Это означало бы полный крах римской политики и даже римского влияния в восточной части Средиземноморья.

Не менее сложным и напряженным оказалось в том же году внутреннее положение Рима. Чрезвычайно обострились отношения между сенатскими кругами и противниками сената. К последним принадлежала значительная часть всадничества и так называемые популяры, т.е. те, кто под лозунгами защиты прав и интересов «народа» выступал против сенатской олигархии. Причем одним из наиболее острых вопросов, вокруг которого и развернулась ожесточенная борьба, оказался вопрос о предстоящей войне с Митридатом. В сохранении восточных владений, конечно, были заинтересованы и сенатские и всаднические круги. Но они были заинтересованы по–разному. Если для сенаторов сохранение влияния и территорий на Востоке было главным образом проблемой престижа Римского государства, то для всадников, выступавших, как известно, в роли ростовщиков и публиканов, дело обстояло проще и конкретнее: речь для них шла об источниках дохода. Перед многими из них вставал страшный призрак нищеты и разорения.

На фоне этих событий совершенно неожиданный поворот, совершенно новый аспект приобрело соперничество между Марием и Суллой, носившее до сих пор сугубо личный характер. Как только что избранный консул и уже зарекомендовавший себя первоклассным полководцем, Сулла оказался главным и наиболее бесспорным кандидатом на пост командующего в войне против Митридата. Но вместе с тем он был уже достаточно известен как безусловный сторонник сената и враг всяких демократических реформ и тенденций. Поэтому его кандидатура не устраивала ни всадников, ни популяров.

Однако противопоставить ему следовало человека с достаточно громким именем. Таким человеком в это время мог быть лишь Гай Марий. Правда, как уже говорилось, его репутация непобедимого полководца в последние годы несколько померкла. Да и его политическая репутация — а он начинал свою карьеру как ставленник римского плебса, римской «демократии» — тоже была сильно подмочена: несколько лет назад, когда его сторонники — народный трибун Сатурнин и претор Главция — возглавили открытое восстание против сената, он изменил им и подавил восстание вооруженной силой. Наконец, помимо всего прочего, Марий был уже стар, ему шел шестьдесят восьмой год, и хотя он ежедневно занимался военными упражнениями на Марсовом поле наряду с римской молодежью, тем не менее его грузность и неповоротливость служили предметом насмешек. Но все же Марий оказался единственной кандидатурой, которую можно было противопоставить Сулле. Таким образом, возник блок всадников и популяров, направленный против сената, а личное соперничество между Марием и Суллой переросло в борьбу марианцев и сулланцев, которая привела в конечном счете к кровопролитной гражданской войне.

Сульпиций Руф, народный трибун 88 г., выступавший в данном случае как глава антисенатской оппозиции, внес в народное собрание ряд законопроектов. Во–первых, предлагалось вернуть всех изгнанных в 100 г. из Рима в связи с движением Сатурнина. Затем — и это был прямой удар по сенату — ставился вопрос об исключении из сената всех, кто имел более 2 тыс. денариев долга (а таких сенаторов было немало!). И, наконец, Сульпиций Руф предлагал всех «новых граждан» т.е. италиков, получивших ныне гражданские права, распределить по всем 35 трибам (а не только по 8, как до сих пор), что, конечно, резко меняло соотношение сил в народном собрании.

Законопроекты Сульпиция Руфа, несмотря на противодействие сената, были приняты. Тогда, опираясь на своих сторонников и на ветеранов Мария, он проводит через комиции новое предложение: Марию присваивается проконсульская власть, и он вместо Суллы назначается командующим в предстоящей войне с Митридатом.

Сулла еще до начала голосования — он, вероятно, предвидел неблагоприятный для себя исход — покинул Рим и спешно отправился в город Нолу, где стояли навербованные им для похода на Восток войска. Вскоре сюда прибыли посланные Сульпицием военные трибуны, которым поручалось принять войско и привести его к Марию.

Однако Сулла сумел их опередить. Войско вовсе не желало перемены командования, тем более что воинам дали понять: новый полководец, несомненно, наберет новых солдат и тем самым лишит их надежд на богатую добычу, которую сулил нетяжелый и безусловно победоносный поход на Восток. Поэтому на бурной солдатской сходке посланцев Сульпиция побили камнями, а от Суллы войско потребовало вести его на Рим. Это было нечто неслыханное, небывалое, многие командиры в ужасе отказались принять участие в братоубийственной войне, но Сулла — хотя и не без некоторых колебаний — двинул армию на Рим.

По дороге его дважды пытались остановить посланцы сената (их направили под давлением Сульпиция и Мария), но Сулла, громогласно заявив, что он выступает против тиранов, продолжал двигаться к Риму. Сульпиций Руф и Марий пытались организовать оборону, последний обратился за помощью даже к рабам, но, как рассказывает Плутарх, к нему присоединилось всего лишь трое. Преодолев сопротивление отдельных отрядов и почти невооруженной толпы, которая только могла осыпать вступающее в Рим войско градом черепицы и камней с крыш домов, Сулла взял город. Впервые за всю свою многовековую историю Рим был взят римскими же войсками!

Сразу же начались жестокие репрессии. Сулла, созвав сенат, осудил на смерть несколько человек, в том числе Мария и Сульпиция Руфа. Сульпиций, преданный своим рабом, был убит, причем Сулла сначала в награду освободил этого раба, а затем приказал сбросить его со скалы за предательство. За голову Мария назначалась особо крупная награда, но ему удалось бежать. Многие марианцы, хотя и не приговоренные к смерти, тоже вынуждены были бежать, опасаясь, не без основания, за жизнь.

Расправившись с главными из своих политических противников, Сулла приступил к государственным реформам. Все законы Сульпиция Руфа были отменены, трибутные комиции — наиболее демократичный вид народных собраний в Риме — отодвинуты на задний план по сравнению с собраниями по центуриям, где, как известно (еще со времен Сервия Туллия!), зажиточные граждане пользовались решающим преимуществом при голосовании. Вообще роль наиболее демократических элементов римского государственного устройства сильно принижалась и ограничивалась: народные трибуны не имели теперь права обращаться со своими законопроектами непосредственно к комициям, а требовалась предварительная санкция сената. Это, конечно, был удар, наносимый одновременно и самостоятельности комиций, и независимости трибуната. Зато, несомненно, усиливалась руководящая роль сената, состав которой увеличивался вдвое и доводился до 600 человек. Само собой разумеется, что новые сенаторы вербовались главным образом из сторонников Суллы.

Проводя все эти реформы, Сулла вынужден был спешить. Ближайшая и неотложная задача, от которой зависело все его будущее, заключалась в другом. Он был обязан в кратчайший срок оплатить вексель, выданный им своим солдатам, — обеспечить удачный поход, победу, богатую добычу. Поэтому он задержался в Риме только до новых консульских выборов.

Однако исход этих выборов был для Суллы не вполне благоприятен. Если одним из консулов он сумел провести своего явного сторонника Гнея Октавия, то на второе место прошел кандидат, для него весьма мало приемлемый, — Луций Корнелий Цинна. И хотя Цинна сразу же и при свидетелях поклялся в верности порядкам, установленным Суллой, тот еще не успел уехать из Рима, как Цинна уже начал — конечно, не своими руками — готовить обвинение и судебное дело против Суллы. Но Сулле было не до того, он больше уже не мог мешкать и потому, как иронически замечает Плутарх, «пожелав и судьям и обвинителям доброго здравия», Сулла отбыл на войну с Митридатом.

Сразу же после его отъезда положение в Риме изменилось самым решительным образом. Цинна, искавший себе опору в «новых гражданах» (а по некоторым данным даже получивший из этих кругов взятку в 300 талантов), внес законопроект, повторявший аннулированный lex Sulpicia, о распределении новых граждан по 35 трибам. Кроме того, предлагалось вернуть в Рим всех тех, кто при Сулле был признан врагом народа и изгнан из города.