Возле дверного проема стояла женщина.

Блондинка.

Она виделась яснее, чем люди вокруг Холлис, как-то ярче и более четко. Она была красивой, с тонкими чертами лица. Ее волосы сверкали отполированным золотом, глаза были голубыми, яркими и пронзительными.

Глаза, сфокусированные на Холлис.

Она разомкнула губы и начала говорить.

Прохлада волной хлынула сквозь Холлис, и она быстро отвела взгляд, инстинктивно пытаясь закрыть дверь, разорвать связь между собой и местом, откуда эта женщина появилась

Это было холодное, темное место, и оно до ужаса пугало Холлис.

Потому что это была смерть.

Мэллори снова помассировала висок:

— О’кей, возвращаясь к тому, что его заводит. Что же его заводит?

Изабелл ответила охотно, хотя и не слишком информативно.

— Нечто необычное, но мы не знаем, что это, по крайней мере, пока не знаем. Перерывы между всплесками его активности могут и могли бы быть объяснены его потребностью в изучении этих женщин.

— Могли бы, — сказал Рэйф. — Но вы не уверены?

— Я уверена, что ему нужно ощутить, что он знает их. Какой бы ни была причина, они не могут быть совершенными незнакомками для него. Возможно, стараясь их узнать, он выясняет нечто такое о них — по крайней мере, о первой жертве — что срывает его с катушек, нечто, что нажимает на его спусковой крючок. Или, возможно, он должен завоевать их доверие, это могло бы быть частью его ритуала, особенно в свете того, что эти женщины добровольно покидают свои машины и следуют за ним.

— Он ведь не выбирает всех шестерых женщин, прежде чем начинает убивать, так? В противном случае, вы не смогли бы попасть в его список.

— Хороший вопрос, — согласилась Изабелл. — Еще один интересный момент, как он ухитряется, выслеживая одну женщину, замечать или даже выбирать в качестве будущей жертвы другую женщину. Даже не смотря на то, что сами убийства этого парня безумны, становится ясно, что он вполне способен думать спокойно и хладнокровно вплоть до момента, когда он их убивает.

— Мы должны найти ее.

Все посмотрели на Холлис. Голос звучал сдавленно, лицо явно выражало напряжение. Она жевала ноготь на большом пальце, который, как отметил Рэйф, уже был обкусан почти под корень.

— Он даже сейчас ее выслеживает. Наблюдает за ней. Думает о том, что он с ней сделает. Мы должны…

— Холлис, — тихо позвала ее Изабелл. — Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее прежде, чем он до нее доберется. Но единственный способ этого добиться, начать с тех женщин, которых он уже убил. Мы должны выяснить, что их всех объединяет, кроме цвета волос. Что их связывает между собой. И с ним.

Холлис слепо уставилась на напарницу.

— Как ты можешь так спокойно к этому относиться? Ты же знаешь, что с ней может произойти. Мы обе знаем. Мы обе знаем, каково это ощущать. Беспомощный ужас, агонию…

— Холлис, — голос Изабелл по-прежнему звучал тихо, но что-то в нем заставило ее напарницу моргнуть и застыть в своем кресле.

— Прошу прощения, — очнулась Холлис. Она на мгновение прижала кончики пальцев к глазам, затем снова посмотрела на них.

— Просто это… — на этот раз никто не прерывал ее.

Но что-то прервало.

Она вдруг повернула голову, словно ее кто-то позвал по имени, уставившись в направлении закрытой двери. Ее глаза расширились, пока от радужки не осталось тонкое голубое кольцо, окружающее огромные зрачки.

Рэйф бросил быстрый взгляд на Изабелл и обнаружил, что она пристально смотрит на свою напарницу, сузив глаза. Когда он снова взглянул на Холлис, то увидел, что она стала еще более бледной, чем была до этого, и заметно дрожит.

— Почему ты здесь? — прошептала она, всматриваясь в нечто, никому кроме нее не видимое. — Погоди, я не слышу тебя. Я хочу. Я хочу тебе помочь. Но…

Изабелл мягко спросила:

— Кто там, Холлис? Кого ты видишь?

— Я не слышу ее. Она пытается мне что-то сказать, но я ее не слышу.

— Прислушайся. Сконцентрируйся.

— Я пытаюсь. Я вижу ее, но… Она качает головой. Она сдается. Нет, подожди…

Рэйф был немного напуган, почувствовав, как у него заложило уши за мгновение до того, как Холлис сползла в своем кресле. Он твердил себе, что это всего лишь его воображение, даже когда услышал себя, задающего вопрос:

— Кто это был? Кого ты видела?

Мгновение Холлис слепо смотрела на него, потом указала на доску объявлений, где они разместили фотографии и другую информацию о жертвах.

— Ее. Первую жертву. Джейми Брауэр.

Пятница, 13 июня, 14.30

ЭМИЛИ БРАУЭР ДАЖЕ В ГЛУБИНЕ ДУШИ не призналась бы в этом, но она была ужасным человеком. Ужасной дочерью. По-настоящему ужасной сестрой. К ней продолжали подходить люди с потрясенными взглядами и тихими голосами, рассказывая ей, как они сожалеют о Джейми, спрашивая ее, как она держится.

— В порядке, я в порядке, — неизменно отвечала Эмили.

В порядке. Справляюсь. Держусь. Продолжаю жить.

— У меня все нормально, правда.

Находясь там ради своих убивающихся родителей. Позволяя людям, которых она едва знала или не знала вообще, обнимать ее, пока они шепотом выражали свои соболезнования. Подписывая все эти благодарственные открытки людям в ответ на их открытки и цветы, потому что ее мать была способна только плакать. Разбираясь со всеми звонками, которые, по мере того как распространялись новости, поступали от друзей Джейми по колледжу.

— Я справляюсь с этим.

Я лицемерка.

Они никогда не были близки, она и Джейми, но они были сестрами. Поэтому Эмили знала, что должна что-то испытывать по поводу смерти Джейми, ее чудовищного убийства, что-то помимо этого, немного нетерпеливого чувства обиды.

Но она не испытывала.

— Я не знаю, чем она занималась последние несколько недель, — сказала Эмили детективу Мэллори Бэк, отвечая на заданный ею вопрос. — У Джейми было свое жилье, работа, занимавшая большую часть ее времени, и она любила путешествовать. Она приходила на воскресный обед пару раз в месяц, но кроме этого…

— Вы не часто ее видели.

— Нет. Она была на шесть лет старше меня. У нас и правда не было ничего общего, — Эмили старалась не выдавать голосом испытываемого нетерпения, даже когда украдкой поглядывала на высокую блондинистую агентшу ФБР, которая стояла в другом конце гостиной перед полками с наградами.

— Так вы не знаете, с кем она могла встречаться?

— Нет, я вам это уже говорила, — Эмили задумалась, что такого завораживающего нашла агент ФБР во всех этих фотографиях, трофеях и наградах, в изобилии расставленных на встроенных по обе стороны от камина полках. Она что, памятный уголок со школьными и университетскими трофеями никогда не видела?

— Вы не знаете, у нее была записная книжка с адресами?

Эмили недовольно посмотрела на детектива Бек:

— У всех есть книжка с адресами.

— Мы ни одной не обнаружили в ее квартире.

— Тогда она, наверное, держала ее на работе.

— Книжка из ее офиса содержала только деловую информацию и контакты.

— Что ж, в таком случае я не знаю.

— У нее была хорошая память, — внезапно сказала агент Адамс. Она оглянулась через плечо и улыбнулась Эмили. — Здесь есть награды за соревнования по произношению слов и по химии. Джейми не обязательно было записывать информацию, не так ли?

— Обычно не надо было, — неохотно признала Эмили. — Особенно номера. Телефонные номера. И математика. Она была сильна в математике.

Агент Адамс тихонько засмеялась:

— Одна из этих, да? Моя сестра хорошо разбиралась в математике. А я этот предмет ненавидела. Обычно я превращала цифры в маленькие картинки. Моим учителям это никогда не казалось забавным.

Эмили не смогла сдержать смех:

— Я всегда пыталась сделать рожицы из цифр. Моим учителям это тоже не нравилось.