22 января первая армия под командованием Тухачевского заняла Оренбург, на следующий день 25-я дивизия этой армии взяла Уральск.

Особенно усилилось наступление красных весной, когда в Четвертую армию прибыл новый командующий Михаил Фрунзе. Однако все это еще не было угрожающим, высшее командование расценивало неудачи как временные. И действительно, в марте колчаковская армия, насчитывающая четыреста тысяч человек, вооруженная союзниками по последнему слову техники, снова начала продвигаться вперед. Но вскоре красные нанесли колчаковцам такие поражения под Бузулуком, Бугурусланом и Бугульмой, что для многих стало ясно - началось великое отступление. А Колчак не сдавался. Он рассчитывал на генерала Юденича. Английские и американские советники подробно информировали Колчака о состоянии дел в Петрограде, о заговоре в штабе Северного фронта. И кто же мог предполагать, что красные не только разобьют Юденича под Петроградом, но и не остановят ни на минуту наступление на Северном фронте? Неся тяжелые потери, колчаковская армия откатывалась все дальше на восток. Генерал знал, что и на этом рубеже, где сейчас закрепилась армия, она продержится недолго. Он уже отдал приказ о подготовке города к эвакуации.

Поручик почтительно кашлянул, и генерал очнулся от дум. Да, надо ехать на станцию. Совершенно нелепое сообщение о пропаже санитарного поезда разозлило его. Он не поверил рапорту военного коменданта, не поверил и докладу поручика.

Ловко, без посторонней помощи генерал вскинул свое грузное тело в седло и легонько дернул поводья. Застоявшийся чистокровный жеребец, сразу взяв в карьер, понесся по улице. На углу генерал оглянулся. Адъютанты догоняли его, а поручик был еще далеко. Генерал любил быструю езду и умел ценить на-стоящих наездников; он презрительно смотрел на сидевшего мешком поручика, на его вислозадую лошадь, поднимающую тучи пыли. Хотелось сказать этому интеллигентному офицеру что-нибудь очень обидное, но генерал сдержался.

Однако раздражение его росло с каждой минутой. Канонада, предстоящая эвакуация, подготовка новых рубежей, наконец, мрачные перспективы - все это не могло не портить настроения. Не козырнувшего вовремя солдата он наотмашь ударил стеком и, не оборачиваясь, вошел в полутемную вокзальную комендатуру.

- Что у вас тут происходит, черт побери!- кинулся он на маленького юркого человечка в майорских погонах. - Вы что, пьяны все или с ума посходили? Как это может пропасть целый поезд? Это же не иголка, черт возьми! И, насколько мне известно, поезда еще не летают.

- Вот получена телеграмма, ваше превосходительство, о выходе санитарного поезда N 266 с контрольного пункта, - засуетился юркий майор, - а его до сих пор нет. Хотя при любой скорости он должен был прибыть уже давно. Наверно, партизаны…

Генерал плюнул и выругался.

- Партизаны, партизаны! Всюду вам мерещатся партизаны! После того, как они под носом у ротозеев выкрали состав с золотом, вы считаете, что воровство поездов стало их специальностью. А почему вы не думаете, что в пути произошла поломка паровоза?

- Мне хочется так думать, - робко возразил майор, - но я счел необходимым поставить вас в известность.

- Вы слышали что-либо о партизанах в этом районе?

- Нет, господин генерал.

- Вы? Вы? Вы? - генерал по очереди тыкал пальцем в офицеров. - Нет, никто не слышал. Я тоже не слышал. Так откуда же им взяться? Это же не грибы, что растут после дождя. - Генерал бросал слова и чувствовал, что ему не верят. Да и сам он не верил в то, что говорил. Он знал: партизанское движение на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке ширится с каждым днем, в тылу белогвардейцев активно действуют многочисленные партизанские отряды. «Партизан мне еще не хватало, - с каким-то тупым отчаянием думал генерал, кусая свой длинный запорожский ус. - Как раз перед эвакуацией города! А может быть, именно поэтому, узнав каким-то образом об эвакуации, партизаны появились здесь?»

Вспомнились слова английского генерала Нокса: «Можно разбить миллионную армию большевиков, но когда 150 миллионов русских не хотят белых, а хотят красных, то бессмысленно помогать белым».

Эти мысли окончательно вывели генерала из равновесия.

- Пошлите по линии паровоз с двумя платформами. Произведите разведку. Тщательную! Командовать отрядом поручаю вам, поручик!

- Слушаюсь!- вытянулся побледневший поручик,

- Отправляйтесь немедленно! - генерал вышел, громко стукнув дверью.

…Старый маневровый паровозик «кукушка» медленно тащил две платформы. Притаившись за мешками с песком, сидели солдаты. Из щелей между мешками выглядывали тупые рыльца «максимов».

Третий час шел этот маленький состав, посланный на поиски пропавшего санитарного поезда. Поручик, лежа за мешками, напряженно смотрел вперед, боясь увидеть разобранный путь и искареженные, перевернутые вагоны. Но кругом было спокойно. Был тот час дня, когда солнце припекает особенно сильно. Все живое замерло, спрятавшись в тени, даже кузнечики умолкли. Поручику очень хотелось спать, но он боялся хотя бы на секунду оторвать глаза от полотна.

Вдруг впереди показалась темная точка. Поручик схватил бинокль. На соседней линии сиротливо чернели два вагона. Прижавшись плотнее к мешкам, поручик шепотом отдал приказ, и солдаты защелкали затворами.

Из поезда никто не показывался. Соблюдая все предосторожности, солдаты подошли к вагонам. Они были пусты. Поручик обшарил каждое купе и, не найдя ничего, распорядился двигаться дальше, чтобы предупредить встречные поезда о стоящих на пути вагонах. Второпях поручик не заметил одноколейку, круто отходившую от магистрали. У самой магистрали она была разрушена - разведены рельсы, вывернуты полусгнившие шпалы.

Прибыв на соседнюю станцию, поручик связался по телеграфу с генералом и доложил о брошенных вагонах. Генерал приказал немедленно возвращаться. Подтверждение о похищении санитарного поезда, против ожидания, не взбесило, а испугало его: «Если они могут остановить и унести на руках поезд - иначе куда бы он делся без рельсов - то сколько же их, какая же это сила!»

Вернувшись в штаб, генерал сел писать донесение командующему фронтом о необходимости срочной эвакуации города и отхода частей на новые рубежи.

Теперь надо было по возможности уменьшить состав. Из двух последних вагонов на ходу перенесли мешки с золотом в середину состава и пустые вагоны отцепили. Несколько железнодоржников во главе с Лавровым пошли вперед, тщательно проверяя путь. В начале ветки он оказался исправным, и поезд медленно вошел в густые лесные заросли. Тотчас железнодорожники разобрали линию позади поезда.

- Ну, дай бог, чтоб и дальше так было, - Лавров снял фуражку, вытер пот и набил трубку.

Ильин быстро взглянул на него и отвел глаза. Ему казалось, что и Лавров, и Мате, и Марков, и даже бойцы - хоть они ничего не знали - смотрят на него с презрением.

В поезде есть предатель - и он не знал об этом! Теперь Ильин припомнил ряд мелочей, на которые раньше не обратил внимания. Например, испорченный тормоз у одного из вагонов. Обнаружив это, Ильин удивился? ведь он сам после захвата поезда проверил вагоны - все было исправно. Он решил, что не заметил испорченного тормоза. А, оказывается, предатель рассчитывал как-то воспользоваться этой «случайностью».

Вспомнилась встреча поезда на одной из станций. По всем расчетам, телеграфная линия еще не была исправлена, из ставки не могли передать о захвате поезда. А здесь уже все было известно. И это Ильин отнес к случайностям. Поглощенный одной мыслью - обмануть врага, который находился вне поезда, он упустил из виду, что враг может находиться и внутри. Он поручил заботу о людях целиком Мате и думал лишь о маршруте. Теперь Ильин не мог простить себе этой преступной небрежности. В который раз перебирал он в памяти всех, находящихся в поезде. Бойцов интернационального отряда он не знал, зато рабочих-железнодорожников знал прекрасно. Знал их семьи, их быт, характеры, привычки. Он сам отбирал людей для этой операции. Иванов, Филиппов, Грищенко, Лобов, Грушин… - перечислял Ильин и твердо отвечал себе после каждой фамилии: - «Нет, не он».