— Я слышал одну новость. Верить или нет? — спросил он улыбающегося Уайна.

— Если это та новость, о которой я знаю, надо верить. Да, полковник, великие дела совершаются быстро и неожиданно. А вы не собираетесь последовать моему примеру?

— Я пока на распутье. Боюсь получить отставку. Да и желающих много. Хорошо вам, Уайн, вы точно знаете, что в этом зале нет никого, кто близко знаком с вашей женой.

— Понимаю вас. Но женщина без прошлого — это еще хуже, чем мужчина без будущего. Мы все носим на плечах прожитые годы, воспоминания о своих ошибках. Не думайте об этом. Любите настоящее. А кстати, у меня хорошие новости. Я рассчитывал на маленькую роль, но когда мы репетировали, мне решили дать другую. Одна из главных, ну… не самая, но очень интересная. Надеюсь увидеть вас на премьере. Возможно, Энн в курительной комнате, я видел, как она туда зашла пообщаться с одним журналистом. Мне кажется, это деловой разговор, так что не волнуйтесь.

Улисс пожал руку Уайну и снова закружил по комнатам необъятной квартиры Каца. Ему стало неловко за свою ревность. Уайн понял его состояние и специально подчеркнул, что Энн ведет деловой разговор. Неужели он смотрится таким дураком? Никогда бы не подумал, что способен на ревность. Разве Энн давала ему повод? Но, с другой стороны, он так мало ее знает. Уайн хотя бы полгода прожил с Модестой под одной крышей. Или даже год? Между прочим, эти два хлыща говорили, что Энн выгнала любовника из-за Уайна. То есть она уже год как живет одна? Ха, да может, у нее еще были! Другие факеры. Какой-нибудь тренер по аэробике или массажист.

Он вдруг увидел сбоку по коридору затворенную дверь. Улисс слегка приоткрыл ее. В небольшой комнате с круглыми подушками, валявшимися на полу на огромном ковре, и восточными маленькими столиками, заставленными кальянами, было необычно светло из-за обилия свечей. На круглом диване сидела Энн. Напротив нее сидел мужчина с трубкой. Энн курила тонкую ситару. Мужчина посмотрел на вошедшего Улисса. Энн оглянулась. Она была бледной и растерянной.

— Это ты, — сказала она тихо. — Сейчас пойдем. Я только докурю. — Она выпустила дым изо рта, потушила сигару и встала. — Прощай, Серж. Извини, что так получилось. Теперь уже все равно. — Энн оперлась на руку Улисса. — Пойдем отсюда. Мне нехорошо. Уйдем по-английски. Я потом позвоню Изе.

Они быстро прошли сквозь гостей и незаметно вышли к лифту.

— Плохие новости? — спросил ее Улисс.

— Не знаю. Потом скажу. На улице. А ты что такой мрачный? Тебя кто-то обидел?

— Видел твоего бывшего любовника. Молодой. Красивый. Почему ты его бросила?

— Красивый? Я не сказала бы. Он что, тебе представился? Подошел и сказал: «Я любовник вашей дамы»? А бросила я его… Надоел. Начал хамить. Пытался манипулировать мною. Кажется, заводил интрижки с пациентками. Он врач-психоаналитик. Много чего накопилось, а последней каплей была какая-то ерунда, как это всегда бывает. Что еще тебе сказать? Если честно, мне сейчас не до этого. Совсем не до этого. — Энн подошла к машине и села за руль. — Я не пила, — сказала она, — не успела. Ты хоть что-то съел?

— Я понял, что здесь в гости ходят не за едой. Закусил немного. Ну, так рассказывай. Кто этот Серж?

— Журналист. Тот, который знал слишком много. Фильм Хичкока. Смотрел?

— Даже два. Старый и ремейк с Дорис Дей. Я много фильмов успел посмотреть за последнее время.

— Ты хочешь знать, что случилось? Даже не знаю, с чего начать. Вряд ли ты поймешь. Мне только что сообщили из достоверных источников, что последний роман Стива Монроя выдвинули на Нобелевскую премию. Это роман «Пристрастие». Вот почему его дочь так задергалась. Она хочет отсудить мои права на литературное наследие. Странно, что я узнаю все последней.

— Ты расстроилась из-за денег, суда, всей этой дребедени? Если ты потеряешь права, ты разоришься?

— Кретин! При чем здесь деньги? Этот роман написала я… — И Энн зарыдала. Машина дернулась.

Какой-то «форд» резко затормозил. Из окошка показалась черная физиономия.

— Смотри куда едешь, фак ю! Понакупили крутых тачек, а водить не умеют!

— Сам придурок! — огрызнулась Энн. — Куда ты прешь, образина?! Козел сраный! Обкурился — и сразу за руль!

— Да ты сама жопа с ушами вместо рук! Думаешь, деньги есть, так можно срать всем на голову?!

— Тебе срать?! Да у тебя мозги из говна. Только поумнеешь от лишних.

— А у тебя мозги из силикона, как и все остальное!

— А у тебя член из силикона и все равно не стоит!

— Сейчас вставлю — узнаешь! — Мужик уже начал ржать.

— Догони сначала, — засмеялась в ответ Энн и ударила по газам.

— Уф, как-то легче стало, — Энн ухмыльнулась. — Люблю Нью-Йорк…

— А если бы он выстрелил?

— Но ты же знаешь, как действовать в таких обстоятельствах.

— Послушай, я, может, и знаю, как действовать в обстоятельствах боевых действий. Но тут, в условиях вашей мирной жизни, я пас. Объясни мне, что значит «Эту книгу написала я».

— Это значит то, что я сказала. У Стива Монроя была болезнь Альцгеймера. Он это от всех скрывал. Мы жили вместе. На два дома, но практически вместе. Как Опра с Изей. Но все же знают, что они пара. Так и мы. Сначала я просто была его соавтором, вернее литературным секретарем — искала архивные материалы, редактировала. А потом он мне доверил дописывать то, что ему надоедало. Потом просто придумывал сюжет и отдельные главы. А три последние книги я писала по его запискам в дневниках. Раскручивала разные эпизоды из его жизни. А он просматривал и делал пометки. Но именно эту, самую последнюю книгу я написала сама, он даже не стал ее читать. Я-то думала, что он пьет втихаря и потому так себя ведет. Мы уже не жили как любовники. Но я его любила, даже нет, это было что-то другое. Я очень уважала его, и мне было обидно, что он становится таким. Я даже не догадывалась о болезни. Молодая была и глупая.

— Почему ты не захотела выпустить книгу под своим именем?

— Это сложно. Во-первых, я освоила его стиль и мне казалось: если я издам ее сама, будут говорить, что я подражаю Монрою. Мне не заплатили бы те деньги, которые обычно платили ему. А я распоряжалась всеми нашими финансами. Поэтому я и стала писать дамские романы, чтобы как-то сбить этот стиль с себя. И еще мне было жалко гения. Знаешь, когда говорят: он умер раньше своей смерти. После его смерти все стало ясно. Но я только тебе это говорю. Это секрет. Я не могу его никому открыть. Стив просил меня об этом в предсмертном письме. И еще один секрет — он не умер, а покончил с собой. Этого тоже никто не знает. Я никогда не буду этого обнародовать. Ни за какие деньги.

— А его письмо у тебя сохранилось?

— Да, в розовой коробке в моем сейфе. После моей смерти — пожалуйста. На усмотрение родни. Хотя по большому счету это надо бы уничтожить.

— Может быть, именно это письмо искала наша Пегги. Но должен тебя огорчить или, скорее, обрадовать. О том, что ты писала за Монроя, знают очень многие. Мне об этом сказал Уайн. Правда, тоже под большим секретом. И добавил, что в вашей среде трудно хранить секреты. А кто выдвигает на премию?

— Обычно кто-то из таких же нобелевских лауреатов. Но принимает решение Комитет. Я не думаю, что его выдвинули мне назло или ради его наследников.

— Тогда ты должна гордиться. Ты — большой талант, тебя выдвинули на Нобелевскую премию.

— А мне почему-то грустно и обидно. Я бездарно прожила свою жизнь. Жила не с теми мужчинами, писала не те книги.

— Еще все можно подкорректировать. Нет, все у тебя было правильно. А главное — жизнь еще не кончилась.

Они вернулись в номер. Энн обняла Улисса.

— Мне так хреново! Не бросай меня. Возьми меня так, чтобы я обо всем забыла, хотя бы на время.

Улисс не ожидал этого. Он думал, что Энн будет переживать всю ночь. В таком состоянии женщине не до секса. Он медленно начал раздевать ее, распутывать узел на затылке. Белокурые волосы рассыпались по спине. Энн взяла пряди и окутала ими Улисса словно покрывалом. Эти прикосновения мягких и пышных волос его безумно возбудили. Он приподнял Энн и, держа ее на руках, овладел ею. Он ритмично поднимал ее и опускал. Она, то обхватывала его плечи, то гладила затылок. Ее глаза были закрыты, только слабый стон срывался с губ. Потом он опустил ее и, повернув, наклонил над столом. Осыпав спину поцелуями, он продолжил снова. Они занималась любовью на столе и на ковре в гостиной, а закончили в спальне на кровати. Налив ванну, Улисс нежно мыл ее тело, целуя мокрые губы и веки. Они заснули под утро, прижавшись друг к другу.