Всегда опрятный, красивый мужчина не испытывал никаких переживаний, никаких угрызений совести, ничего личного к своим жертвам. Им правил холодный и точный расчет, как клинок самурая,— изящный и чистый в своей бездушной жестокости. Каждый раз, отправляясь на дело, он ощущал некое возбуждение, адреналиновый кайф — все равно нельзя быть на сто процентов уверенным в успехе. Тем приятнее было потом — когда задуманное удавалось.
Лампочка на лестничной клетке не горела. Прежде чем нажать кнопку звонка, он еще раз прокрутил в голове все свои действия. За дверью послышался голос:
— Кто там?..
— Проверка электросчетчиков!..
Дверь открылась на длину цепочки. В проеме показалась женщина небольшого роста лет пятидесяти, из тех, что все еще молодится, но фатально проигрывает схватку со временем. Она недоверчиво взглянула на посетителя. Корнилов растянул узкие губы в улыбке.
— Вот мое удостоверение...
Женщина не стала его смотреть. Сняв цепочку, она открыла дверь. Посетитель нерешительно застыл в проеме, перебирая свои бумаги в расчете снять психологическое напряжение у хозяйки. Это ему удалось.
— Проходите скорее, а то я замерзну... У нас тут жуткие сквозняки...
Квартира встретила гостя особой атмосферой, которую можно встретить только в старых петербуржских домах. Время словно застыло в этой массивной мебели, бронзовых люстрах, потемневшем резном паркете. Оказавшись в таком месте, невольно представляешь образы предков, которые жили и умерли здесь задолго до революции. Ностальгическую картину дополняла негромкая классическая старинная музыка. Она обволакивала пространство, создавая атмосферу уюта и покоя.
— Где у вас счетчик?..
В стенах этого «дворянского гнезда» вопрос электрика прозвучал неуместно, пошло, напоминая, что за окном — грубо практичный двадцать первый век.
Хозяйка отодвинула вешалку, вынула из ниши три альбома с репродукциями.
— Он у нас за Врубелем, на книжной полке...
Визитер подсветил фонариком показания счетчика и записал их в своем рабочем блокноте. Хозяйка стояла у него за спиной. Электрик произвел на нее благоприятное впечатление. Высокий, представительный, в дорогой дубленке, к тому же не лишен приятных манер. Наверное, бывший инженер, уволенный по сокращению штатов,— еще одна жертва рыночной экономики, Судя по тому, что работал за копеечную зарплату, она рассудила, что он не женат,— скорее всего, разведен. Она представила, как сидит рядом с ним в филармонии, и эта картина ей явно понравилась.
Внезапно он вмешался в ход ее мыслей:
— А теперь я хочу вас попросить: принесите, пожалуйста, карточку.
Немного разочарованная внезапным возвращением в грубую реальность, хозяйка положила альбомы на стул, который стоял в коридоре, и ушла в гостиную, оставив дверь открытой.
Корнилов заглянул в комнату, мгновенно оценив стоимость обстановки. Похоже, женщина действительно находилась в квартире одна. Он надел перчатки, вытащил из кармана молоток и спрятал его под папку с бумагами,
Хозяйка вернулась и протянула ему карточку.
— Вот спасибо,— любезно улыбнулся электрик,— а теперь можно закрыть шкаф...
Выждав, когда женщина повернется к нему спиной, Корнилов нанес ей точный удар сверху вниз в район теменной кости. Отчетливо прозвучал хруст ломающейся черепной коробки...
Сдавленно вскрикнув, жертва рухнула на пол. На лице Корнилова не дрогнул ни один мускул. Следуя правилу: «свидетелей не оставлять», он спокойно присел на корточки и ударил еще несколько раз, стараясь не забрызгаться...
Сергей Ромашов нервно ходил по квартире, падал на первый попавшийся стул, через несколько секунд вскакивал и снова начинал метаться, как зверь в клетке...
Впервые в доме собралось так много людей. Мама не любила чужих, словно боялась, что они развеют некую благотворную ауру, присущую этой квартире. Родственники и одна-две старинных подруги — вот, пожалуй, и все, кто на его памяти пересекал границу их жилища. Теперь хранительница очага лежала мертвая в прихожей, и ее телу предстояло отправиться в морг судебной медицины. Однажды Сергей уже побывал там на опознании тела сокурсника. Он содрогнулся от нахлынувших воспоминаний: холод, тошнотворный запах гниющих тел, улавливаемый за сотню метров до здания, плачущие родственники в зале ожидания.
Три часа назад Ромашов обнаружил тело своей матери. Под ее головой растеклась лужа потемневшей крови, рот был распахнут в безмолвном крике, остекленевшие глаза глядели в вечность, правая рука выброшена вперед, словно жертва пыталась поймать ускользавшую от нее жизнь...
Жуткая картина показалась Ромашову столь сюрреалистичной, что он не сразу осознал, что же все-таки произошло. Несколько минут он стоял над начинавшим коченеть телом матери, потом на ватных ногах подошел к телефону и вызвал милицию.
Рая пришла домой через полчаса после мужа. Она вообще боялась покойников, а тут свекровь с размозженным черепом. И надо переступить через труп, чтобы пройти в квартиру... Увидев тело, она выронила пакет с продуктами прямо в лужу крови. Вскрикнув, молодая женщина зажала рот рукой, покачнулась, теряя сознание, но ее успел подхватить вовремя подскочивший Сергей. Он отвел жену к соседям и вызвал «скорую». Наконец метания Ромашова надоели одному из экспертов.
— Молодой человек, вы нас очень обяжете, если не будете ходить взад-вперед по квартире!.. Это мешает работе!..
Ромашов взглянул на говорившего, пытаясь осмыслить слово «работа».
— Извините...
Стараясь сгладить ситуацию, оперативник «убойного» отдела ГУВД Игорь Плахов отвел сына потерпевшей в соседнюю комнату.
— Я понимаю ваше состояние, но... Возьмите себя в руки... Можете составить список похищенного?.. Посмотрите внимательно. Может быть, какие-то вещи не на своих местах, сдвинуты. Здесь, конечно, все разбросано, но, может быть, что-то для вас покажется необычным. Я говорю о самых простых вещах — не о драгоценностях.
Плахов пододвинул Сергею планшетку и ушел. Ромашов попытался сосредоточиться. Первое потрясение прошло, сменившись каким-то отупением, мысли ворочались, как плохо смазанные шестеренки.
Одна из комнат в квартире Ромашовых являла собой классическую картину под названием «здесь побывал тайфун» — дверцы шкафов распахнуты, на полу раскиданы одежда, книги, даже постельное белье... Эксперт привычно обрабатывал кисточкой поверхность мебели о поисках отпечатков пальцев. Молодой следователь прокуратуры сочинял протокол осмотра. В стороне стояли Плахов, его начальник Анатолий Павлович Шишкин и судебный медик с невозмутимым, ко всему привычным лицом. Последний радовал оперов предварительными выводами, которые они могли бы сделать и сами.
— Короче, били тупым предметом сверху вниз. Орудием могла быть свинчатка, обух топора, молоток... При вскрытии уточним.
Шишкин взглянул на часы:
— А время?..
— Где-то между двумя и тремя дня. Точнее сказать не могу. Других видимых повреждений нет. Под ногтями чисто. Возможно, кто-то из знакомых.
В разговор вступил Плахов:
— Сын говорит, что чужих она не впускала.
Шишкин покачал головой.
— Могли на лестнице ждать. И ворваться, что называется, на плечах. Надо выборку сделать,— добавил он, обращаясь к Плахову.— По способу совершения.
— Сделаем. Хотя способ оригинальностью не отличается.
— Да и сына потерпевшей поспрашивай аккуратно касательно его друзей и знакомых. Маловероятно, но версию отработать надо...
Эксперт оторвался от работы, повернулся к операм, стоявшим у него за спиной.
— Есть следы от перчаток.
Шишкин немного оживился:
— Лучше бы пальцев!..
Эксперт пожал плечами:
— А еще лучше, если б он обронил свой паспорт!.. Ну, чего нет, того нет... Перчатки — тоже кое-что. Можно проверить по базе данных. Вот с обувью, к сожалению, хуже. Следы смазаны...
В дверях появился Сергей с листком бумаги в руках. Глядя на его подавленно сгорбившуюся фигуру, Плахов решил отложить разговор по поводу его друзей на завтра.