Дальнейшие попытки Гордона спугнуть хищников голосом лишь усложнили дело: медведи кинулись на него самого.

Чтобы спастись, моряку пришлось забаррикадироваться в своем убежище. Чтобы придать себе бодрости, он вернулся в кладовую хлебнуть из бочонка. После этого, сделав себе из одеял, взятых с коек, подобие пояса, Гордон снова погрузился в забытье…

…Над льдиной с вмерзшей, в нее «Анной Фобс» опустилась длинная арктическая ночь. Гордон прикинул, что имеющихся запасов пищи хватит, чтобы дотянуть до лета. Вместо воды можно использовать иней, намерзающий на полу и стенах перевернутого корабля, — соскабливать его, оттаивать и пить. Гордон тщательно обследовал помещения, собрав в одну кучу все запасы съестного. Приятной находкой был еще один маленький бочонок с бренди. Этот напиток был лучше на вкус, чем адская смесь спирта с ромом. Правда, от последнего Гордона сразу же клонило ко сну, а сон для него был спасением. Иногда он спал сутками: организм пользовался этим инстинктом самосохранения.

Где теперь находится его дрейфующая льдина, он не знал. Ему казалось, что скорее всего где-то посередине между Гренландией и Нордкапом. Моряк решил подготовиться как следует к длинной зиме. Гордон нашел в шкафу капитанской каюты много одежды. Это был настоящий клад, хотя каждая вещь превратилась в кусок соленого льда. Теперь непременно нужно было проникнуть в главный трюм корабля и в кладовую на баке: там должны были найтись уголь и, конечно, другие полезные вещи. На это у Брюса Гордона ушло несколько дней. Сначала никак не удавалось пробиться в трюм: груз разлившейся и смерзшейся ворвани закрывал вход, и матрос расчистил себе дорогу лишь с огромным трудом.

Первой, самой ценной находкой в трюме были кресало и кремень. Потом Гордону удалось добраться до мешков с углем. Топором он разрубил уголь на мелкие куски и потащил в жилой отсек. Огонь — это была вода, пища, тепло, сухая одежда… Жизнь!

Но разжечь огонь внутри деревянной «Анны Фобс» он не решался, нужно было сперва сделать дымоход и очаг. Перепробовав несколько вариантов, Гордон остановился на самом простом: железный лист посередине палубы, где он разводил костер; при этом дым вытягивало через пробитое около киля отверстие наружу.

Тянулись месяцы и месяцы арктической зимы… Иногда к кораблю подходили медведи, но они уже не представляли опасности для полярного Робинзона: он почти не выходил из своего убежища наружу, а вход был хорошенько забаррикадирован.

Однажды ночью, во время снежной метели, Гордон проснулся от шума. Какие-то загадочные звуки слышались за дверью, в помещении, где хранились продукты. Потом кто-то подошел к двери и стал царапаться. Брюс затаил дыхание. Словно бы кто-то безрезультатно пытался выдавить дверь. Брюс Гордон встал, взял большой острый нож, который всегда лежал у него под рукой, и стал ждать. Шум и царапание прекратились. Послышались новые звуки — хруст галет. Моряк понял, что это медведь.

Гордон разжег огонь, взял в другую руку фонарь и ударом ноги распахнул дверь. Зверь, испугавшись, стремглав кинулся к дыре в корпусе и застрял в ней. Моряк подскочил к медведю сзади и дважды ударил ножом под лопатку. Хлынула кровь — зверь тут же подох.

Брюс втянул его за заднюю лапу в помещение. Здесь он внимательно осмотрел тушу. Это была кормящая медведица. Гордон содрал с нее шкуру и разрезал тушу на ровные куски. Когда они замерзнут, подсчитал он, у него будет почти 500 килограммов отличного мяса. Потом он прибрал помещение, вытер кровь, выскоблил шкуру и постелил ее себе вместо ковра. Теперь спать будет совсем удобно.

Но, проснувшись, он снова услышал за дверью какие-то непонятные звуки — теперь за ней оказался маленький медвежонок; он жалобно скулил от голода. Гордон впустил его к себе. Медвежонок, увидя шкуру, с радостью бросился на нее, стал обнюхивать и лизать. Моряку стало жаль зверька. Он дал ему галет. Медвежонок понюхал и стал с жадностью грызть, но тут же подавился: к такой пище он не привык. Гордон взял тогда фонарь, топор и полез в трюм, где хранилось китовое мясо. Он отрубил небольшой кусок и принес его медвежонку.

Моряк решил приручить медвежонка и назвал его Нэнси, по имени своей невесты, которая осталась в Шотландии и, как он надеялся, ждала его.

Сначала медвежонок боялся Гордона, но скоро привык. Кормил тот его часто, но очень маленькими порциями.

Нэнси спала часто и подолгу. В это время моряк занимался хозяйством, а проще говоря — исследовал корабль, ставший его домом. На палубе он нашел небольшой люк, ведущий в форпик. Такая же дверь вела в носовую каюту. С форпика Гордон мог попасть в носовой трюм, где нашел еще запас угля и несколько бочек с водой. Ворвань он решил использовать для освещения, а также кормить ею Нэнси. В носовом трюме он обнаружил бочонок соленой говядины и большой окорок. День, когда он нашел несколько пачек неиспорченного табака, был для него настоящим праздником.

Теперь, когда ему не удавалось разбудить Нэнси для очередной кормежки, он раскуривал трубку и пускал дым ей в нос — медвежонок чихал, открывал глаза и снова чихал.

Со временем Гордон стал брать Нэнси с собой на прогулки по льдине. Медвежонок катался по снегу и скреб когтями лед. Скоро Нэнси окрепла, подросла и стала величиной с телку. Моряку было уже тяжело ее носить на руках. Зверь быстро привык к Гордону и неотступно следовал за ним. Позже Нэнси стала откликаться на свое имя.

Гордон не мог удержаться от смеха, представляя, как он выглядит со стороны, одетый в капитанский сюртук и держащий медведицу за лапу!

Тем временем начинало появляться солнце. Оно все чаще и чаще выглядывало с южной стороны льдины. Когда оно светило, Гордон ходил к айсбергу и топором прорубал в нем ступеньки: он решил сделать на его вершине наблюдательный пункт. Начиналась полярная весна. Над головой спасшегося моряка пролетали стаи птиц; их крики мучительно напоминали о доме…

Гордон боялся, что льды вместе с его жилищем может унести течением еще дальше на север, где уж наверняка нет людей. У него оставалось еще довольно много пищи. Он высушил ящик пороху… Надо было попытаться что-то предпринять.

Опасаясь, как бы его льдина не раскололась (корабль, не поддерживаемый льдом, ушел бы на дно), он решил оборудовать себе второе жилье на айсберге. Для этого он вырубил в нем несколько пещер и перенес туда часть своих запасов, включая бренди и порох. В одной из пещер он даже сделал печь, которую выложил чугунными чушками балласта, найденными в трюме корабля. Около двух месяцев Брюс Тордон провел на вершине айсберга. Когда темнело, он возвращался к кораблю. Нэнси следовала за ним, как собачонка.

Как-то утром по высота солнца Гордон определил, что наступила середина полярного лета. Как всегда, он отправился на свой наблюдательный пост и с вершины его увидел, что к северу море примерно на одну милю было полностью чисто от льда. — Несколько дней матрос с медведицей оставался на айсберге в одной из пещер. Как-то ночью он проснулся от громкого треска. Айсберг с «его» льдиной откололись от большого ледяного поля, началось полярное плавание шотландца.

Иногда на край плывущей льдины вылезали ленивые моржи. Тюлени не осмеливались это делать, потому что Нэнси была начеку.

Брюс Гордон дрейфовал на льдине шесть месяцев, не зная при этом, где он находится и в какую сторону он плывет. Однажды он заметил айсберг, материк или, возможно, большой остров. И действительно, вскоре его настолько близко подогнало к земле, что он видел людей на берегу. Гордон сложил руки рупором и во всю силу легких стал кричать. Но в это время Нэнси, научившаяся ему подражать, тоже подошла к краю айсберга и громко зарычала. Люди на берегу скрылись за камнями. Редкий шанс на спасение был потерян. Айсберг с льдиной, в которую врос корпус «Анны Фобс», уносило течением в Полярное море…

Видимый мир вновь начали заволакивать туманы, солнце не поднималось выше горизонта. Опять началось плавание в никуда. Время тянулось медленно и монотонно. Гордон готовил себе пищу, дремал, читал лоцию, которую он выучил наизусть (это была единственная книга на корабле), или разговаривал с медведицей.