Возвращайся скорей, любимый!

Она слышала, что Данли говорит на диалекте жителей джунг­лей. Это была какая-то исковерканная форма локонезского, кото­рый, в свою очередь, отдаленно происходил от англика. За несколь­ко недель интенсивной работы лингвист экспедиции расшифровал язык, а затем все члены экипажа стандартным образом «загрузили» его в мозг. Тем не менее Эвелит восхищало, как быстро ее муж начал бегло говорить на диалекте дикарей после нескольких дней бесед с ними.

— Мы еще не пришли, Мору? Вы говорили, что это недалеко от нашего лагеря.

— Уже почти на месте, «человек с облаков».

В груди Эвелит зародилась тревога. Что происходит? Неужели Данли оставил своих спутников и отправился куда-то один на один с туземцем? Ведь Рогар из Локона предупреждал, что эти люди весьма вероломны и с ними надо быть настороже. Впрочем, только вчера проводники с риском для собственной жизни спасли Хэми Филла, упавшего в бурную реку...

Передатчик качался в руке Данли, изображение прыгало. У Эве­лит слегка закружилась голова. Время от времени она бросала взгляд на дисплей. На экране царил лес. Он был наполнен многочислен­ными звериными тропами, ржавого цвета листвой, переплетением коричневых стволов и ветвей деревьев. Из темноты доносились резкие крики невидимых животных. Эвелит почувствовала едкие неприятные запахи, жаркую и влажную атмосферу джунглей. Этот мир — а он давно уже никак по-другому не назывался, кроме как просто Мир, поскольку его обитатели забыли, что в действительно­сти представляют собой звезды, — этот Мир плохо подходил для колонизации. Жизнь, порожденная им, часто была ядовитой. Здесь всегда не хватало пищи. Благодаря привезенным с собой припасам люди выживали, правда, с большим трудом. Первые поселенцы, без сомнения, собирались исправить положение, но не успели. Разрази­лась катастрофа. Остались свидетельства того, что их единственный город был сметен с лица земли ракетным ударом, а сил для восста­новления не хватило. Большинство людей погибло. Еще чудо, что от человека осталось что-то, кроме костей...

— Мы пришли, «человек с облаков».

Изображение перестало дергаться. Молчание проникло из джунг­лей в лабораторию.

— Я ничего не вижу, — проговорил наконец Данли.

— Иди за мной, я покажу.

Данли укрепил свой передатчик в развилке дерева. На экране было видно, как они с Мору идут по лугу. Голова дикаря была на уровне плеча Данли. Рядом с космическим скитальцем проводник казался ребенком. Но состарившимся ребенком: лицо, морщини­стое и ссохшееся, обрамлял черный куст бороды и волос; обнажен­ное тело испещрено шрамами, правая нога хромая — сказывались старые раны. Он не мог охотиться и, чтобы прокормить семью, вынужден был ловить рыбу и ставить силки. Снаряжение Мору состояло из поясного ремня, веревки для изготовления силков, обвязанной вокруг тела, ножа из вулканического стекла и подобия рюкзака, сшитого из пропитанной жиром ткани столь плотного плетения, что при необходимости в нем можно было переносить жидкости. Остальные аборигены из группы вполне могли пресле­довать дичь и потому были более обеспеченными. Однако все они внешне мало отличались друг от друга. Не имея жизненного про­странства для расширения, население острова постепенно вырож­далось. Но даже по сравнению со своими товарищами Мору выгля­дел самым убогим. Должно быть, он был бесконечно счастлив, когда рядом с деревней приземлился флитгер и иноземцы предло­жили ее жителям сказочные товары, которые потом в течение неде­ли или двух демонстрировались всей округе. Однажды с помощью передатчика Данли показал Эвелит соломенную хижину Мору: не­многочисленные жалкие пожитки, женщина, изнуренная и соста­рившаяся от тяжкого труда, сыновья, выглядевшие сморщенными гномиками, хотя, по словам отца, им было лет по семь-восемь, что соответствует нашим двенадцати-тринадцати годам.

Рогар утверждал, что обитатели долин жили бы менее бедно, если бы не преследовавший их злой рок. Племена непрерывно воевали друг с другом. Однако, подумала Эвелит, какую реальную угрозу могли они представлять?

Мору присел на корточки, раздвинул руками ветви куста.

— Здесь, — прохрипел он и поднялся на ноги.

Эвелит хорошо знала, какое нетерпение сжигает сейчас Данли. Тем не менее он повернулся к передатчику и сказал на языке Эфеи:

— Любимая, может быть, ты сейчас видишь меня. Этим редким зрелищем я хочу поделиться с тобой. Скорее всего это гнездо птицы.

Она смутно припоминала, что наличие птиц на планете имеет большое значение для экологической обстановки. Но сейчас для нее важно было только одно — те слова, которые он только что произнес.

— О да, да! — чуть было не закричала Эвелит. Однако она знала, что он не взял с собой приемного устройства, так как в группе их было всего два.

Данли опустился на колени в высокую странного цвета траву. Эвелит видела, с какой нежностью, так хорошо знакомой ей, он прикоснулся к кусту, осторожно отвел в сторону сплетенные ветви.

Дикарь склонился над Данли. И вдруг обвил ногами его талию, резко схватил его левой рукой за волосы и отдернул голову назад. В правой руке сверкнул нож.

Струей хлынула кровь. С перерезанным горлом Данли не мог кричать. Сквозь кровавые пузыри пробивались лишь хрипы, а Мо­ру все кромсал и кромсал ножом рану. Данли вслепую дотянулся до оружия. Мору выронил нож и схватил противника за руки. Они покатились по земле, сцепившись в кровавых объятиях. Данли пы­тался сопротивляться, но в конце концов упал. Из горла хлестала кровь. Мору не отпускал его. Куст дергался над ними, скрывая происходящее. Но вот на экране появился Мору, весь пропитан­ный кровью, задыхающийся, и Эвелит пронзительно закричала в стоящий около нее передатчик, в бесконечность. И продолжала кричать и отбиваться, когда ее пытались оттащить от дисплея, где убийца по-прежнему размахивал ножом, пока ее не пронзила ост­рая боль, и она полетела вниз головой на дно вселенной, чьи звезды теперь погасли навсегда.

— Конечно же, мы ничего не знали, пока вы не объявили тре­вогу, — Хэми Филл с трудом разжал побелевшие губы. — Он ушел с этим... типом... на несколько километров от лагеря. Но почему вы не разрешили отправиться к ним немедленно?

— То, что мы увидели по передатчику... — Капитан Джонафер на минуту замолк. — Данли был мертв. Ему уже ничто не могло помочь. Вы же вполне могли попасть в засаду. Лучше было остаться на месте и охранять друг друга, пока мы вас не заберем.

Взгляд Филла миновал седоволосого капитана и, пройдя сквозь открытую дверь командирского блока, уткнулся в заграждение форта. Затем поднялся выше, к безжалостному полуденному небу.

— Но что это чудовище сделало за время... — Филл резко оста­новился.

— Как мы и предполагали, остальные проводники сбежали, как только почувствовали наш гнев. — В голосе Джонафера слышна была ненависть. — Я только что получил сообщение от Каллимана. Его команда вылетела в деревню. Она пуста. Все племя снялось с места. Боятся нашей мести. Правда, не так уж это и сложно — уйти, если ты можешь унести с собой весь свой скарб и за день сплести новое жилище.

Эвелит наклонилась вперед.

— Почему вы не хотите сказать мне правду?! — воскликнула она. — Что еще этот Мору сделал с Данли? Что вы могли предотвра­тить, если бы пришли вовремя?

Филл по-прежнему смотрел в сторону. На его лбу сверкали капельки пота.

— Ничего, ей-Богу, — промямлил он. — Ничего такого, что... Ведь он уже убил Данли.

— Я хотел спросить вас, что бы вы предпочли для него, лейте­нант Сэрн, — перебил Джонафер. — Захоронить прах здесь, рассе­ять его в космическом пространстве или же забрать с собой домой?

Эвелит резко повернулась к нему:

— Я не давала разрешения на кремацию, капитан.

— Я знаю... Ну хорошо, посмотрите на вещи реально. Когда мы нашли тело, вы сначала были под наркозом, потом долго отходили от шока, а время шло. У нас, к сожалению, нет никаких препаратов для, гм, косметической обработки, нет специальных морозильных камер, и на такой жаре...