— С риском потерять человек двадцать в кровавых мятежах? Нет. — Киви безучастно смотрел вперед. — Я говорил вам, что на­пряжение между нашими группами уже стало опасным. Я жду не дождусь, когда мы наконец закончим выгрузку остальных судов и наполним топливные баки. А потом — немедленный старт! Ни од­ного лишнего дня в этом Богом проклятом месте!

— Но корабль... Вы говорили...

— Да, говорил. Моей репутации потеря корабля даром не пройдет, могут даже с должности снять. Но я не фанатик, Сво­бода. Вы хотите принести жизнь Джудит в жертву своей потусто­ронней философии. (Что она, ваша философия, как не утвержде­ние бессмертной значимости вашей собственной личности?) А я не хочу подвергать людей риску, возможно смертельному, ради того, чтобы увековечить свое имя. Я собираюсь доставить домой если не всю флотилию, то по крайней мере всю команду. И если вы, поселенцы, решите отправиться с нами на Землю, вы ничего не проиграете. — Он уставился на Яна слепыми от бешенства голубыми глазами и заорал: — А теперь убирайтесь! Не хочу я слушать ваш безумный план! Уйдите из рубки и оставьте меня в покое!

Глава 4

Уединиться на корабле оказалось еще труднее, чем на Земле. Свобода с женой в конце концов отчаялись найти место, где могли бы побыть вдвоем. Члены экипажа наперебой приглашали их в свои отсеки, но слишком уж с большой готовностью. Супруги вернулись на полубак и примостились на отведенной им койке за ширмой. До.них то и дело доносилось звяканье игральных костей по магнитному столу и невнятный шум голосов.

Ян вгляделся в полумраке в воспаленные глаза жены, обведен­ные темными кругами. Она была измотана не меньше его самого. Свободу мучило собственное бессилие, неспособность помочь ей.

— Неужели он даже не выслушал твое предложение? — спроси­ла она. — Не могу этого понять.

— Да уж, — вздохнул Свобода. — Он врубил двигатели и велел мне убраться из рубки. Но по дороге к «Курьеру» немного остыл и, поскольку я настаивал, согласился меня выслушать. А я за это время произвел приблизительные расчеты, чтобы доказать ему, что мой план осуществим.

Джудит так и не спросила его, какой план он придумал. Но это для нее типично. Как большинство женщин, она берегла свое тепло для людей, оставляя абстракции на усмотрение мужа. Он частенько подозревал, что на Рустам она полетела не столько из-за своих убеждений, сколько из-за него.

Она спросила озадаченно:

— И он все равно отверг твою идею?

— Да. Он выслушал, согласился, что план выполним, но заявил, что выполнять его не будет. Когда я начал спорить, он опять вышел из себя и умчался из рубки.

— Это совсем не похоже на Нильса, — пробормотала она.

— С каких пор ты зовешь его по имени? — нахмурился Ян.

— По имени? Я думала, ты знаешь... — Джудит помолчала не­много. — Хотя откуда тебе знать? Ты был так занят в лагере и держался с ним так отчужденно — вернее, не только с ним, а со всеми космолетчиками. Я и теперь не понимаю почему. Нильс был очень добр ко мне и детям, а с Дэви так просто неразлучен. Он учил Дэви ориентироваться в местных лесах и всяким следопытским хитростям, известным ему еще с первой экспедиции. — Она потер­ла ладонью глаза. — Поэтому я не понимаю его теперешнего отно­шения.

— Ну, ему, конечно, тоже сейчас несладко, — неохотно признал Свобода. — Потеря корабля — тяжелый удар.

— Тем более в его интересах сделать все, чтобы вернуть корабль!

— Логично. И тем не менее, хотя он и признал мою идею про­стой и элегантной, — Свобода криво усмехнулся, — но он прав в том, что ее осуществление потребует времени. К тому же заняты будут немногие космолетчики, все прочие будут болтаться без дела, пока мы не выгрузим последний трюм и не наполним топливные баки. И сатана, как водится, не преминет воспользоваться их празд­ностью.

— А нельзя их погрузить в анабиоз? Все равно им этого не избежать на обратном пути.

— Увы, нет. Мой план включает в себя маневры с большим расходом энергии и со значительными перегрузками. Морозильные камеры сейчас разобраны, но если их собрать, они не выдержат. А для осуществления моей идеи потребуется каждый корабль, ина­че операция растянется донельзя. Нет, команде придется ждать на планете. Киви прав — это чревато осложнениями. Но он считает, что овчинка не стоит выделки, а я считаю — стоит.

Джудит нахмурилась:

— Не знаю... По-моему, уже... — и умолкла.

— Что? — отрывисто спросил Свобода.

— Да ничего.

Он схватил ее за руку с такой силой, что она поморщилась.

— Скажи мне! Я имею право знать.

— Да ничего не случилось, я же сказала! Просто несколько дней назад в лагере ко мне пристал какой-то космолетчик. Все обо­шлось. Я заорала, прибежал Чарли Локабер, и этот тип удрал. Даже драки не было.

Лицо у Свободы потемнело. Он резко сказал:

— Надо разбить два отдельных лагеря. И никаких контактов между ними. И запретить колонистам ходить поодиночке.

— Но это ужасно! Космолетчики помогали нам, не щадя своих сил. Они...

— Ладно, детали можно обдумать позже. — Свобода вздох­нул. — Какое бы решение мы ни приняли, всем придется нелегко. Я понимаю желание Киви избавить свою команду от унижений подобного рода. До дома путь неблизкий, и капитан обязан забо­титься о состоянии духа экипажа.

— Ты полагаешь, что он способен обречь на гибель колонию, только чтобы уберечь своих людей от лишних переживаний?

— Похоже на то.

— Нет, Ян, ты ошибаешься. — Джудит покачала головой. — Нильс заботится об экипаже, это правда. Но и к нам он не испыты­вает ненависти. Ты видел его лишь с одной стороны. А со мной и с детьми, я еще раз повторяю, он был сама доброта. Он из шкуры вон лез, лишь бы нам угодить. Нильс не оставит нас здесь умирать. Он на такое не способен.

Свобода посмотрел на жену долгим изучающим взглядом. Она не красавица, подумал он, во всяком случае по стандартным мер­кам; но она Джудит, а это гораздо больше. В голове мелькнула смутная догадка.

— Ты уверена? — спросил он.

— Да. Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уве­рена, дорогой.

— 0‘кей. Тогда я, кажется, начинаю понимать ход его мыслей. Он не верит, что мы останемся здесь без оборудования, и рассчи­тывает, что мы решим вернуться на Землю. Так что убийцей он, разумеется, не станет. Он даже может сказать себе, что тем самым оказывает нам услугу. Никто ведь не отрицает, что многие из нас погибнут в первые годы на Рустаме, несмотря на любое оснащение.

— Да, возможно, он и впрямь так считает. Вряд ли его стоит упрекать за то, что он не видит смысла в колонизации. — Джудит слабо улыбнулась. — Пройдет много лет, прежде чем на Рустаме появятся свои космические корабли.

— Но дело не только в этом.

Свобода смотрел на жену, пока она не поежилась под его при­стальным взглядом. Догадка превратилась в уверенность. Он даже не ожидал, что способен испытывать к Киви такое сочувствие, — теперь, когда понял, в чем главная надежда капитана.

— Значит, мы сдаемся? — прошептала Джудит.

Он ответил рассеянно, не спуская с нее глаз:

— Большинство наверняка проголосуют за возвращение.

— А меньшинство не смогут остаться, верно? — Ресницы ее за­трепетали, словно пытаясь укрыться от его взора. — И возвращать­ся придется всем.

— Как лично ты к этому относишься?

— Я... Ну... Ну конечно, мне жаль, Ян. Очень жаль. И потом, мы же продали все имущество, чтобы финансировать проект, так что на Земле мы будем не только чужими, но и нищими. К тому же проект так много значил для тебя.

— И все-таки возвращение не станет для тебя крушением всех надежд, так ведь?

— К чему ты клонишь? — возмутилась Джудит. — И прекрати так смотреть на меня!

Свобода сжал зубы. Объясниться не было никакой возможно­сти. Если кто-то из скучающих игроков в кости за ширмой пони­мает по-английски, они, без сомнения, подслушивают. Открыто изложить Джудит свой план означало лишить его смысла.

Да и не хотелось ему говорить о своих намерениях вслух. Дога­давшись о слабости капитана, он, Свобода, должен был забыть о ней, а не пытаться использовать ее в своих интересах. Но другого выхода не было. Хотя неприятный осадок в душе все равно остался.